Пора действовать…

Хаято в нерешительности остановился у дверей кабинета Тсуны. Весь день он ругал себя за то, что разозлил его, хоть и не понимал, почему Джудайме так отреагировал на вполне безобидный вопрос о его встрече с Киоко. Тсуна не показывал это внешне. С возрастом он научился хорошо скрывать свои чувства, становясь все более похожим на босса мафии, но Хаято всегда чувствовал его настроение в определенный момент. Иногда он видел те эмоции, которые босс не показывал больше никому. Реборн, разумеется, не в счет. В какой-то степени это обстоятельство придавало Хранителю Урагана уверенность в собственной значимости, убеждало, что он намного ближе к своему боссу, чем остальные хранители. И все же почему? Как Хаято не пытался узнать суть разговора Джудайме с Киоко (а как мы знаем, он порой отличается большим упрямством и любопытством), тот упорно отказывался отвечать ему, хотя раньше Гокудера был уверен в том, что Джудайме будет рассказывать ему все. По мере их разговора хранитель чувствовал, что Савада начинал злиться, что не могло не удивить его, ведь, по мнению Хаято, Тсуна хоть и вырос, все же оставался очень добрым и справедливым человеком, как к друзьям, так и к врагам. Но особенно его поразило то, что в кабинет зашел Хибари и потребовал, чтобы Хаято отстал от босса со своими дурацкими вопросами. В тот момент ему показалось, что Хибари вовсе не так безразличен к Тсуне, как думают многие. Теперь уже стоя у заветной двери Хранитель Урагана рассмеялся. Какая глупость! Кея и Тсуна… Да такого не может быть! Он улыбнулся, посмотрев на серебряный поднос, который держал в руках. Сейчас он принес своему любимому боссу нечто особенное и был уверен, что после этого у Тсуны пройдет вся раздраженность и усталость, и это не плохой способ извиниться за свою навязчивость. Хаято легко взял поднос в одну руку и постучал в дверь. — Войдите. Гокудера быстро воспользовался приглашением и зашел в кабинет. Он увидел Джудайме, который сидел за столом, поддерживая голову одной рукой и устало прикрыв глаза. Хаято невольно залюбовался боссом: свет лампы придавал его волосам карамельный оттенок, а длинные ресницы слегка трепетали, фигура была облачена в белый деловой костюм, что придавало ему ауру силы и власти, но в тоже время чего-то светлого. — Джудайме, — тихо позвал хранитель и подождал, когда взор карих глаз устремится на него. – Джудайме, я принес Вам чаю. — Да, спасибо. Сидя за своим столом Тсуна наблюдал за Гокудерой, который наливал ему чай в чашку. Легкие, неторопливые, изящные движения. Интересно, Хранителю Урагана всегда была присуща такая грация? Или он просто заметил это только сейчас? Так же он отметил, что Гокудера пришел к нему сегодня, не надевая свой строгий пиджак и галстук, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, открывая весьма соблазнительный вид на его шею. Тсуна уже не сомневался в чувствах, которые испытывал к своему Хранителю Урагана. Он осознал то, что этот человек, привлекает его больше остальных. Да и к Киоко он уже не испытывает таких чувств, как раньше, но был рад, что они по-прежнему остаются друзьями, и он мог поговорить с ней без лишних глаз, совершенно обо всем, чего не касался мир мафии. Маленький островок обычной жизни, который он ценил и оберегал, не позволяя врываться туда никому, даже своим друзьям. Хаято поставил чашку перед Десятым. — Вот, пожалуйста. Тсуна взял чашку и отпил один глоток ароматного напитка. — Это что-то новое? – заметил он, понимая, что это не тот чай, что обычно заваривает ему Гокудера. — Не нравится? – сразу заволновался Хаято и уже готов был начать извиняться своим привычным методом. — Нет. Очень вкусно. Хранитель облегченно вздохнул и слегка улыбнулся. Все же он смог угодить своему боссу. Десятый пил чай и наблюдал за тем, как его хранитель обеспокоенно смотрит на него в течение всего этого времени. Он подумал, что слегка переборщил днем. Разумеется, Гокудере было интересно, о чем он разговаривал сегодня с Киоко, но почему-то именно в этот день ему совершенно не хотелось отвечать ни на какие глупые вопросы, а навязчивость хранителя очень раздражала. Тсуна улыбнулся про себя. Реборн недавно сказал ему, что он уже не тот наивный парнишка, которым он был, когда встретил его еще в средней школе, теперь он стал настоящим главарем мафии, с которым приходилось считаться и уважать. Изменились его взгляды, изменились его принципы и почему-то то, что этого до сих пор не заметил Гокудера, очень бесило. Тот по-прежнему считал его добрым и мягким, не понимая, что это давно уже в прошлом. Теперь все иначе. Хотя отношение Хаято к нему не изменилось – он был все тем же преданным другом и подчиненным, который готов беспрекословно исполнять любые капризы своего босса, как верная собачка. Эта преданность ему надоела, ему хотелось большего. Как изменить отношения с Хранителем Урагана? Как впихнуть ему в голову то, что это все в далеком прошлом? Захотелось сделать что-то из ряда вон выходящее… Что-то такое, на что бы он никогда не решился… Десятый неожиданно поставил чашку на стол. Резкий звук заставил Гокудеру вздрогнуть и посмотреть в глаза своему боссу. В следующую секунду Хаято почувствовал, как внутри него зашевелилось нечто, не поддающееся контролю, пробудившее в нем ощущение… Возможно, тревоги?.. Нет, не то… Разве Джудайме был таким? Что сейчас изменилось в его взгляде? Всего лишь на миг, но он видел, как там промелькнуло что-то недоброе. Хранитель попытался прогнать это давящее чувство, однако оно не отпускало, накатывая волнами внезапно охватившего его беспокойства. Тсуна поднялся и направился в свою спальню, которая была смежена с его кабинетом. — Хаято, пойдем со мной. Гокудера незамедлительно последовал за ним, задаваясь вопросами, что же могло случиться такого серьезного, что сегодня босс ведет себя так непредсказуемо? Дойдя до дверей спальни, Хранитель неожиданно остановился. На него вновь нахлынуло это неприятное ощущение чего-то давящего. Что же это такое? — Хаято! – резко позвал Десятый, заметив, что тот остановился у прохода. — Да, — парень послушно вошел в спальню, наказывая себя за то, что снова стал причиной раздражения босса. Савада остановился перед своей огромной двуспальной кроватью и начал снимать с себя пиджак. — Подойди ко мне, — приказал он Гокудере. Тот послушно выполнил приказ, решив, что Джудайме просто попросит его помочь снять ему верхнею одежду, чтобы лечь спать. Хранитель помог боссу снять пиджак и развернулся к ближайшему креслу, чтобы повесить вещь на него. Неожиданно Хаято почувствовал, как рука Джудайме скользнула по его плечу, потом начала опускаться вниз к локтю. Тонкая ткань рубашки не была большой преградой, поэтому тепло ладони Савады просто обожгло Гокудеру. Он резко дернулся в сторону, оттолкнув Тсуну, и застыл, непонимающе глядя на своего босса, осознавая то, что сейчас произошло, и как он только решился так пихать Джудайме. Хранитель не мог сейчас сказать, рассержен Тсуна или расстроен, но уже карал себя за то, что испугался такого незначительного поступка. Наверное, Джудайме сейчас хочется побыть с кем-то, а не оставаться в одиночестве. Ведь он и раньше иногда обнимал Хаято и засыпал в его объятьях. Все-таки в этом жестоком мире мафии нужен хоть кто-то, кто просто может побыть с тобой рядом, не спрашивая ни о чем, и подарить толику тепла. — Простите, Джудайме, — виновато произнес Гокудера. — Ничего, я не сержусь, — ответил тот и снова подошел к своему другу почти вплотную, оставляя между ними пару сантиметров. Не в силах пошевелиться, Гокудера стоял, как вкопанный. Страх, переходящий в отчаянное желание узнать, что собирается делать его босс, надежно удерживали его на месте. — Хаято, — нежно позвал Десятый. — Да, — тяжело сглотнул он, смотря, как Десятый развязывает свой галстук и, не отрываясь, смотрит ему в глаза. — Хаято, останься сегодня со мной. Тсуна снова коснулся его плеч, нежно проводя по ним пальцами, переместился на шею, потом зарылся тонкими пальцами в шелковые пепельные пряди. — Ты ведь останешься? Хаято показалось, что сердце на секунду остановилось у него в груди и тут же бешено забилось снова. Все же это не может быть сном? В ту же секунду, будто зная его мысли, теплые пальцы Тсуны на его затылке пришли в движение, словно хотели заверить его в происходящем. Они переместились с затылка на его лицо, плавно поглаживая кожу на щеках, будто невзначай коснулись губ и, не спеша, вернулись на свое место. Вторая рука незаметно обвила талию хранителя, привлекая их друг к другу. — Ты ведь понимаешь? – в надежде спросил Савада, чувствуя, что его решительность, от бездействий Гокудеры, сходит на «нет». Хранителю стало трудно дышать. Он чувствовал тепло тела Тсуны, прижимавшегося к нему, обжигающие прикосновение его рук. Все его сознание концентрировалось на руках Десятого. — Не молчи… Гокудера опустил глаза на своего босса. Он был уверен, что уже ни для всех секрет то, как Хаято относится к нему. Но сам хранитель не позволял себе перейти в их отношениях черту тех четко описанных рамок дружбы. Только надежда, притаившаяся глубоко в душе, которая говорила ему, что, может, есть еще маленький шанс, что они могут быть вместе, придавало ему сил идти дальше. Однако он думал, что Джудайме не замечает этого. Где он ошибся в своем поведении? Хаято бережно обнял своего босса за талию и уткнулся подбородком ему в макушку. Не смотря на то, что Джужайме уже вырос, тот по-прежнему доставал ему только до подбородка, хоть и подростком Хранитель Урагана выглядел намного старше своего босса. — Я понимаю, — наконец ответил Хаято и был уверен, что после этих слов Тсуна улыбнулся ему в грудь. Теперь все стало на свои места. Он всегда хотел видеть его улыбку. Прикасаться хоть изредка. Слышать его голос. Он даже и не думал, что все это сможет получить в гораздо большем количестве. Гокудера осторожным движением взял пальцы друга в свою ладонь и неторопливо поцеловал их, один за другим. — Джудайме, вы же знаете, что я полностью принадлежу вам и телом, и душой. Тсуна с любовью смотрит ему в глаза. В этот момент он смотрит на него не просто, как на своего хранителя, ни как на друга, а как на своего любимого. Смотрел глазами, сияющими радостью. — Знаешь, что мне всегда хотелось сделать, Хаято? Тсуна притянул голову Гокудеры к себе и накрыл его губы легким поцелуем. Сначала немного неуверенно, потом уже более смело его язык обвел сначала верхнюю губу, потом плавно переместился на нижнюю. Хаято послушно приоткрыл губы, впуская язык босса и покорно принимая все его ласки. Руки хранителя переместились в волосы Джудайме, которые отросли со временем и теперь доходили ему до плеч, поднимая их вверх и пропуская шелковые пряди между пальцев, от чего они в беспорядке рассыпались по плечам парня. Занятый этими действиями, Хаято не заметил, как проворные пальцы Десятого уже расстегнули несколько пуговиц на его рубашке. Не желая отставать от своего босса, Гокудера сделал шаг назад, увлекая за собой Тсуну. Они оба плюхнулись на кровать, весело рассмеявшись. Оперевшись на руки по обе стороны от головы Хаято, босс Вонголы просто смотрел на лежащего перед ним парня, его лицо озаряла счастливая улыбка. Руки хранителя продолжали покоиться на талии Савады, и он оставался в той же позе, позволяя Джудайме расстегнуть на нем рубашку до конца. Несколько секунд Тсуна просто смотрел на лежащего под ним Гокудеру. Распахнутая рубашка обнажала бледную кожу. Все же Хаято очень красивый: серебристые волосы, глаза цвета изумруда, стройное тело… Вся эта красота теперь принадлежит ему. Склонившись к нему, Тсуна коснулся теплыми губами шеи Хаято, который столь любезно выставил её на его усмотрение. Тсуна почувствовал, как внизу живота начало разливаться приятное тепло. Хранитель Урагана вздрогнул и замер, лежа неподвижно и принимая поцелуи в шею. Ощущения теплых настойчивых губ были так приятны, что хотелось кричать от восторга. Десятый притянул Хаято к себе за края рубашки, заставляя подняться. Тот послушно сделал это. Помогая своему боссу снять с себя рубашку и, вытаскивая руки из длинных рукавов, чувствуя, как Тсуна снова впился сильным поцелуем ему в шею. Завтра на шее будут видны следы засосов, но хранитель только обрадовался этой мысли. Пусть будут, как знак того, что это был не сон и символ того кому он принадлежит. Десятый снова откинул Хаято обратно на кровать, спускаясь нежными поцелуями вниз по груди, исследуя его руки, плечи, ключицы. Он провел языком по одному из сосков и обрадовался, услышав страстный стон в ответ. — Так хорошо? — Да, — выдохнул Гокудера. – Не останавливайтесь. Тсуна придвинулся ближе к груди партнера и, накрыв сосок губами, снова услышав, как тот выдохнул. Играя с розовым бугорком языком, он потерся бедрами о бедра хранителя, и сжал набухший сосок зубами, вызывая стоны наслаждения. Тсуна отстранился, пытаясь заглянуть в лицо Хаято, но тот лежал с закрытыми глазами, поэтому он снова втянул сосок губами. Хранитель застонал сквозь губы и выгнулся вперед, подставляя свою грудь для поцелуев. Пока его босс благосклонно обратил свое внимание на нетронутый им еще второй сосок, Хаято понял, что слишком бездействует, поэтому он ловкими движениями стал быстро расстегивать на нем рубашку, проводя теплыми ладонями по нежной коже и животу. Теперь уже и Тсуна не сдерживал стонов, наслаждаясь этими прикосновениями. Гокудера улыбнулся и мягким движением прошелся ладонью по паху Джудайме, ощущая, как тот возбужден. Десятый закусил губу в отчаянной попытке сдержать вырвавшийся наружу стон от невыносимого желания. Щеки его покраснели, а дыхание сбилось. В ответ Тсуна сам прикоснулся к члену хранителя через одежду и слегка сжал его, тоже вызывая ответный тихий стон. — Не нужно сдерживаться, никто не услышит, — Тсуна ощутил, как тело под ним задрожало. – Кроме меня. Расстегнув брюки хранителя, Савада начал стягивать их вниз вместе с нижним бельем, обнажая стройные бедра. Он склонил голову и прошелся горячим языком по возбужденному члену. Хаято резко дернулся и втянул воздух, ощутив, как волны желания накрывают его с головой, а напряжение возрастает в каждой клеточке его тела. Тсуна слегка подразнил головку своим язычком, потом вобрал ствол на всю длину, которую мог, и несколько раз провел вниз-вверх, не забывая ласкать нежную кожу языком. Гокудера снова застонал и его бедра умоляюще двинулись навстречу. Десятый не заставил его долго ждать, начав двигать головой быстрее и ускоряя темп. Хаято не мог больше выносить напряжение в паху, чувствуя, что всего секунда и он кончит, поэтому схватил Тсуну за волосы и оттянул его голову от себя. — Теперь моя очередь, — сказал он, переворачивая своего возлюбленного на спину. Его пальцы тянутся к ремню брюк, легко расстегивая его, потом перемещаются на пуговицу и она легко выскальзывает из петли, взяв за язычок молнии, он медленно потянул его вниз, расстегивая ширинку. В отличие от своего босса, тот рывком снимает брюки Джудайме и отбрасывает их в сторону. Изумрудные глаза уставились на член Тсуны, который как натянутая тетива, прижат, к иногда подрагивающему, животу. Губы Гокудеры расплылись довольной улыбке, и он вобрал член Десятого полностью в рот. Облизав и поддразнив маленькую щель на головке, он спустился губами по стволу вниз, проводя языком. Руками он ласкает его яички, то оттягивая их, то слегка сжимает. Тсуне казалось, что разум просто оставил его, и не осталось ничего, кроме губ и рук его хранителя. Он, не стесняясь, стонет, запуская руки в волосы Гокудеры, подталкивает вперед голову, то отстраняя, показывая, как ему больше хочется. Хаято это нравится, и он пытается исполнить любое желание своего босса. — Хаято, — зовет Тсуна. Хранитель замирает и внимательно смотрит на Джудайме. Савада приподнимается, смотря ему уверено в глаза. — Ляг на живот. Гокудера сглатывает и замирает в нерешительности, но потом послушно выполняет просьбу любовника. Он больше не видит своего босса, и это слегка пугает, но это чувство тут же сменилось спокойствием от ощущения теплых пальцев, ласкающих его шею и спину. Тсуна провел пальцами по позвоночнику, ощутив, как тело хранителя судорожно вздрогнуло под его руками. Как прекрасно – кожа на спине такая белая, словно чистый лист бумаги, который хочется разрисовать. Никто не прикасался к нему так, кроме него. Он знает это. Точнее понял по зеленым глазам, когда тот замер в нерешительности на его просьбу. Но ему он позволил и это много значит для него. Хаято почувствовал, как Десятый раздвинул ему ноги. Находиться в такой позе перед боссом стыдно, ужасно смущает и… возбуждает. Разум уже полностью покинул его. Все чего он желал, это чтобы Джудайме прикасался к нему, доставляя все больше удовольствия. Он был готов на все. Однако, Тсуна явно не собирался заканчивать все так быстро. Хаято казалось, что кожа расплавилась, и сам он давно потерялся в этих бесконечных прикосновениях. Скорее…Хранитель подался бедрами вверх, потеревшись об Саваду, и его старания увенчались успехом – босс издал легкий стон и прижался к нему вплотную, покрывая поцелуями спину и оставляя красные отметины на ней. Гокудера чувствовал дикое напряжение в каждой клеточке своего тела, которое требовало удовлетворения. Он осознал, что его рука потянулась вниз лишь тогда, когда Тсуна, мягко сжав его напряженные пальцы, вернул ее на место. Хаято спрятал красное лицо в складках дорогого покрывала, словно ребенок, которого застали за непристойной шалостью, и задавался вопросом: «Почему нельзя?». Десятый провел ладонью по тыльной стороне широко раскрытых перед ним бедер хранителя. — Я буду осторожен с тобой… Нежный шепот Джудайме шел, словно издалека и все же был где-то рядом, настолько близко, что казалось, будто этот голос принадлежит ему самому. Одна рука опустилась на член Хаято, нежно поглаживая его, а вторая прикоснулась к его губам. Гокудера начал обсасывать и облизывать эти тонкие пальцы, обильно смачивая их своей слюной. Сознание, помимо его воли, концентрировалось только на теплой руке, которая двигалась по его члену. Тсуна вытащил пальцы из его рта и снова припал поцелуями к его спине, чем наслаждался Хранитель Урагана. В следующий момент реальность дала о себе знать. Хаято замер и резко выдохнул, подаваясь вперед, попытавшись избавиться от неожиданно проникшего в него пальца. Когда Джудайме успел?.. Он дернулся и вскрикнул, когда к одному пальцу, добавился второй, больше растягивая вход в его тело. Страшно. И больно. Он не знал, что будет так больно. А ведь это только пальцы. Но это Джудайме. Его Джудайме. Ему он готов отдать все, что у него есть и не важно, как больно это будет. — Джудайме… — Хаято?... Больно? Расслабься, — Тсуна нагнулся и, чтобы отвлечь любовника от неприятных ощущений, поцеловал его между лопатками. Спокойный, уверенный голос, ни капли сомнения. Голос Джудайме. Гокудера почувствовал, как горячие губы побежали вниз по его позвоночнику, заставив его выгнуться дугой. Это Джудайме, а все остальное – боль, страх, стыд — это уже неважно. Пальцы стали двигаться у него внутри и хранитель осознал, что сам бесстыдно насаживался на них все глубже и глубже. Вдруг это закончилось, и Хаято с сожалением понял, что Десятый вытащил из него пальцы. Его тело дрожало. Ему безумно хотелось вернуть их обратно. Тсуна откинул прядь волос с уха Гокудеры и наклонился к нему, обдавая кожу горячим дыханием. — Я люблю тебя, Хаято, — выдохнул он ему. Глаза хранителя расширились и ему показалось, что он забыл даже, как дышать. Он же не ослышался? Джудайме правда сейчас это сказал? Счастье переполняло всю его душу, и он готов был кричать от восторга. Казалось, что теперь ничего не имеет значения. Поэтому Хаято даже не обратил внимания на резкую боль от неожиданного проникновения. Лишь приглушенно вскрикнул, и стал двигаться в такт с Тсуной, который замер только в начале, стараясь не кончить сразу от того, что его член тесно обхватили стенки прохода, даря невероятные ощущения. Стиснув зубы, Савада двинулся назад, почти полностью выходя, и потом снова вторгаясь в тело своего любовника. Через несколько толчков, он почувствовал, что стало легче, и поэтому больше не сдерживал себя, все быстрее ускоряя темп и насаживая бедра Хаято на себя. Тот в ответ только глухо стонал, выгибаясь, и поддаваясь навстречу. Быстрее. Глубже. Сильнее. Только об этом мог думать Гокудера. Он каждый раз вскрикивал, когда член босса задевал простату и заставлял его двигаться навстречу. Дыхание сбилось, он жадно ловил воздух ртом, все тело горит в огне. Еще, еще, и еще… Рука Тсуны снова обхватила плоть хранителя и начала двигать по нему в том же темпе. Хаято больше не мог сдерживаться – громко вскрикнув, он кончил в ладонь босса. Услышав громкий крик Хаято, Десятый почувствовал, как его член сжали внутри тугие мышцы, а по пальцам стекает теплая густая влага. Он запрокинул голову назад и тоже кончил, проталкиваясь последними толчками в своего хранителя. «Джудайме», — бессильно опустившись на кровать, Хаято хотел позвать его, но не смог выговорить ни звука. Пересохшее горло саднило, не давая произнести желанное имя. Но в этом и не было нужды. Джудайме был здесь, с ним. Тсуна в изнеможении навалился на него всем телом. Немного тяжеловато, и трудно дышать, но ощущение разгоряченной кожи босса стоит того, чтобы потерпеть. Немного отдышавшись, Хаято все же переворачивается, но когда делает это, Тсуна жадно накрывает его губы своими. Хранитель был рад этому и просто позволял Джудайме исследовать языком его рот до тех пор, пока тот сам не оторвался от него. Десятый, насладившись долгим поцелуем, положил голову на грудь возлюбленного. Через некоторое время Гокудера услышал, как тот ровно задышал, оповещая, что заснул. Хаято долго смотрел в потолок, чувствуя на своей груди теплое дыхание и перебирая волосы босса. Он попытался перевернуться, чтобы бережно уложить Джудайме на кровать, укрыть одеялом и уйти к себе, как властные руки обхватили его за талию, не давая подняться. — Твое место теперь здесь и не смей больше спать где-нибудь еще, – сонно пробормотал Тсуна. Хаято улыбнулся, поудобнее устраиваясь в объятьях своего босса, и укрывая их двоих покрывалом. — Я люблю вас, Джудайме, – шепчет он в ответ. — Зови меня Тсуной, Хаято… — Но… — Это приказ. — Как скажите. Кто он такой, чтобы оспаривать приказы своего босса? Закрыв глаза, Хаято заснул счастливым сном. Что ж, теперь так будет всегда, и он ничего не имел против этого.