Покровитель

Стиви сидит у окна, рядом с кабинетом мисс Айви, когда чья-то тяжелая рука опускается на его плечо. Оторвавшись от своего блокнота с карандашными набросками, Роджерс с удивлением обнаруживает рядом с собой новичка — верзилу по фамилии Барнс. Этот парень — настоящий Аполлон в спортивках, с копной прямых черных волос до плеч, стянутых сегодня в модный пучок на макушке. Хочешь — не хочешь, а залюбуешься. — Привет, Микеланджело, — говорит он, ухмыляясь. — Хорошо учишься, говорят? — Пожалуй, — соглашается Роджерс, не рискуя посмотреть в эти темные, словно небо в грозу, синие глаза, чтобы не утонуть в них. — А что, если я предложу тебе свое покровительство, в обмен на некоторую помощь с «домашками»? — привычно прищурившись и слегка подавшись вперед, интересуется Барнс, нависая над Роджерсом. — Покровительство … как у мафии? — теряется Стиви. Ирландец из плохого района, Роджерс прекрасно понимает характер подобных отношений. У него это отложилось где-то на уровне коллективной генетической памяти. — Ну, это ты загнул, — смеется Барнс, но потом соглашается: — Типа того. Только убивать никто никого не станет, понятно? Я защищаю тебя от хулиганов, включая себя самого, а ты мне пишешь сочинения и даешь списать все, что попрошу. Но самая большая беда у меня с рисованием. Я безнадежен, как попытки правительства совладать с лесными пожарами в ЛА. Что скажешь? По рукам? — Я бы и так помог, — морщит нос Роджерс.- Достаточно просто попросить. «Защищать» надо дам, а мне можно подсобить. По-дружески. Барнс протягивает ему свою ладонь для рукопожатия. Для щуплого астматика, ирландец сжимает ее на удивление самоуверенно и достаточно крепко. — Вот и славно, — накрывая его плечо своей ладонью, говорит Барнс.- Пошли со мной. Скрепим наш договор стаканом чая в столовке. Стиви позволяет отвести себя, под пристальным вниманием всей школы. Барнс — фигура заметная, в любом смысле этого слова. Быть в его компании — все равно, что проснуться знаменитым после участия в телешоу. После обещанного напитка, новые товарищи разбредаются на свои уроки. Стиви оказывается в одной аудитории с Наташей и она тут же занимает место позади него. — Эй, Роджерс! Что это было? — легонько стукнув его в плечо, любопытствует она. — Это ты о чем? — притворяется глупеньким Стиви. — О громиле из класса мисс Айви. Помнится, еще на той неделе ты говорил, что у таких, как Барнс, одна дорога — в колонию для малолеток. С чего вдруг вы так подружились? — Он попросил о помощи. — Прижать нож к горлу с криком: «Кошелек или жизнь?» вряд ли равносильно просьбе, — язвит Романова. — Он задиристый, а не гангстер, — неожиданно для самого себя, начинает защищать нового знакомого Стиви. Их спор прерывает появление учителя в классе. Роджерса вызывают к доске. Он нервно теребит в руках реферат по гражданской войне, бросая косые взгляды за окно. Там, в последних теплых лучах осеннего солнца, перемазанный землей, Барнс пытается отнять мяч у парня из команды противника. Он весь раскраснелся и волосы прилипли к потному лицу и затылку, но Стив почему-то ловит себя на мысли, что хочет нарисовать его таким. — Мистер Роджерс, если у вас есть оправдание вашему молчанию, я с радостью его выслушаю, — возвращает его к реальности голос учителя истории.- Вы готовы начать читать или мы все не достойны чести оценить гениальность вашего опуса? — Простите, я задумался, — краснеет Стиви, разворачивая реферат. Наташа следит за тем, куда он пялился и обнаруживает за окном Барнса, бегущего с мячом в руках. Она скептически хмыкает и начинает задумчиво выводить узоры карандашом на полях своего конспекта. Они встречаются с Броком и Сэмом на лужайке, перед зданием школы после окончания занятий. Из всей компании, водительское удостоверение есть только у Сэма, которому недавно исполнилось семнадцать. Он на целых полгода старше Стиви и Наташи, увлекается биологией и мечтает стать врачом. Они с Наташей почти пара. Это заметно с первого взгляда всем, кроме самой Наташи, которая упрямо отказывается придавать значение тому, что из всех знакомых девчонок, Уилсон таскает за собой повсюду только ее одну и целует в губы при встрече. Он — наполовину француз. «Для чернокожего лягушатника публичное проявление чувств — дело обычное*», — отмахиваясь от настойчивых намеков друзей, повторяет Романова. Стив слишком хорошо воспитан, чтобы спорить с подругой, поэтому держит возражения при себе. Рамлоу, напротив, не упускает случая подразнить их. Это никого особенно не беспокоит, как и очевидный факт, что их компания мало похожа на типичную стайку ботанов. Брок и Сэм знакомы с восьмилетнего возраста по секции каратэ, а Наташа, хоть корпит над учебниками и мечтает стать переводчиком, может похвалиться успехами в айкидо и джиу-джитсу. И только Роджерс пасет задних в физическом плане. — Выдвигаемся? — кивая в сторону своего старенького черного «Бьюика», спрашивает Сэм. — Не думаю, — мрачнеет Брок, пиная кроссовкой спущенную шину.- Поверить не могу! Второй раз за неделю! — Вот ведь мрази, — шипит Наташа. — Без паники, Моккачино, у моего родственника мастерская на соседней улице. Давайте, подтолкнем машину туда. — У меня и запаски-то нет, — сокрушается Сэм, пропуская кличку мимо ушей. — Подбросить? — кричит кто-то у них за спиной. Все четверо оборачиваются. Лениво опираясь локтем на свой кроваво-красный «Феррари», им улыбается Барнс. — Иди, Стиви, — говорит Сэм. — Мы втроем справимся. Тебе таблетку через полчаса пить. И за новым ингалятором нужно съездить. Прости, я обещал отвезти тебя, но … — Только из-за лекарства. Иначе я бы остался, — оправдываясь, Стив обнимает Наташу и обменивается рукопожатиями с парнями. — Что с машиной? — интересуется из вежливости Барнс, вставляя ключ в замок зажигания. — Второй раз уже шины пробивают, — вздыхает Стиви. — Сволочи. Выяснили, кто это делает? — мрачнеет Барнс. — Пирс и его шайка. Они что-то не поделили с парнями. Сэм не хочет идти к директору, но… — Директор тут ему не помощник. Такие, как Алекс Пирс, понимают только грубую силу. Не беспокойся об этом. Я с ними разберусь, — обещает Барнс. — Джеймс, не нужно, — отпирается Роджерс, но тот жестом останавливает его, заставляя умолкнуть. — Обещал защищать, значит сделаю, — бормочет Барнс.- Куда едем? — Подвези меня к аптеке, если можно. Ингалятор нужен. — А потом? — Домой пойду. Я должен таблетку выпить перед обедом. Астма, — виновато пожимает плечами Стиви. — Значит, поедем делать уроки к тебе. У меня на завтра сочинение по Шекспиру, а я даже его фамилию правильно написать не смогу. Поможешь? — Обещал же, — кивает Роджерс. На следующее утро случается сразу несколько неожиданных вещей. Во-первых, Барнс получает за сочинение высший балл (впервые в жизни), а во-вторых, Пирс не приходит в школу, ссылаясь на загадочный недуг, но по школе ползут слухи, что на него и его шайку вчера напали в какой-то подворотне и здорово разукрасили физиономии. А Сэм обнаруживает у себя в багажнике две новенькие шины. Никто не решается произнести этого вслух, но всем четверым понятно, что шины и разборка с Пирсом — дело рук Джеймса Барнса. После уроков, проезжая мимо «Бьюика», Барнс сигналит и машет рукой четверке, устраивающейся в салоне. Стиви краснеет, как героиня подросткового любовного романа при виде своего возлюбленного. Совсем как Наташа, когда думает, что никто не видит, как она смотрит на Сэма, а Уилсон — на нее. На улице уже зажигаются фонари, когда на мобильный Стиви приходит сообщение. Отложив в сторону свой эскиз, он видит на экране непонятный набор букв. Решив, что это кто-то баловался, парень собирается отключить телефон, но его палец замирает в воздухе, так и не коснувшись экрана, когда звучит мелодия входящего звонка («Rolling in the Deep»). На том конце слышна только какая-то возня и хрипы, а перед тем, как звонок прерывается, раздается почти звериный вопль, полный боли и отчаяния. Номер Роджерсу неизвестен, но он почти уверен, что звонил Джеймс и что тот в беде. Не тратя времени зря, Стиви буквально в чем был, бросается на улицу. Только бы Брок был дома… Ему везет. Рамлоу как раз проигрывает Сэму в «Warcraft», сидя в подвале, перед необъятной плазмой. Сэм отсчитывает ему штрафные затрещины. — Привет, ребята. Брок, мне нужна твоя помощь. Вопрос жизни и смерти. Кажется, мой друг попал в беду. Можешь отследить, откуда он звонил? — скороговоркой выпаливает Роджерс, едва не скатившись в спешке со ступенек. — Могу, — серьезнеет Брок, перебираясь за компьютерный стол, ютящийся в углу комнаты.- Давай сюда телефон. Посмотрим, что получится. Несколько минут он сосредоточенно пялится в экран, а ловкие смуглые пальцы летают над клавиатурой так быстро, что просто рябит в глазах. — Три квартала на Юг. Перекресток рядом с торговым центром. Там, где заброшенная фабрика, — наконец произносит Рамплоу, тыча пальцем в виртуальную карту на экране. — Спасибо огромное. Ты — настоящий друг, — хлопает его по плечу Роджерс, собираясь уходить. — Помощь нужна, Брюс Ли? — интересуется Сэм. — Я не могу вас в это впутывать, — качает головой Стив. — Мы уже впутаны, — возражает Уилсон, набирая сообщение Наташе.- Друзья? — Еще спрашиваешь! — вздыхает Роджерс. — Тогда возьми мою куртку, пока не окоченел, жертва айсберга, — подтрунивает над ним Рамлоу. Сэм находит ключи от машины и вся троица бежит в гараж. Наташа присоединяется к ним на указанном перекрестке. Сэм паркуется и вытягивает из багажника две трубы, бросая одну из них Броку. Наташа достает из кармана складной ножичек и отстегивает ремень от своей сумки. — Ребята, это наверняка опасно и случиться может что угодно, поэтому я хочу сказать, что люблю вас всех, — краснея, говорит Стиви. — Ну, раз все так серьезно, то Сэм… — Наташа рывком притягивает Уилсона к себе и крепко целует в губы. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — сознается Сэм, прижимая ее к себе и возвращая поцелуй сторицей. — А, черт с вами! — не выдерживает Брок, отрывая Наташу от Сэма и целуя его, как Романова.— Я люблю тебя, Уилсон. — Я знал, — отвечает Сэм. — Прости, не хотел разбивать тебе сердце, но я люблю ее. И, Роджерс, мы все тебя любим, как брата. Не как Брок. — Спасибо за своевременное уточнение, — шутит Стиви, краснея до корней волос.- Вы уверены, что хотите туда идти? — Идем уже, а то хулиганов скорее увезут в дом престарелых, чем мы вмешаемся, — ероша волосы на его макушке, говорит Романова. Все четверо ныряют в темный переулок. Там, в свете подмигивающих неизвестно кому старых неоновых вывесок, пятеро бьют ногами лежащего на земле человека. Сэм делает Броку и Наташе знак обойти с флангов, передвигаясь практически бесшумно. Стиви подбирает на асфальте штакетину и старается не отставать от Уилсона. — Вечеринка в разгаре? — громко интересуется Уилсон. Хулиганы оборачиваются к нему и он потчует ближайшего к себе верзилу хорошим ударом трубы по почкам. Стиви, с разгону бросается на стоящего рядом с Сэмом, сжимая руками деревяшку, как копье. В это время, подоспевают Наташа и Брок, обходя противника с флангов. Брок берет на себя сразу двух, отбиваясь от одного ногами, а второму навешивая удары трубой. Наташа похожа на фурию. Во мгновение ока, она оказывается верхом на одном их хулиганов, заводя его руки за спину и связывая их ремнем от своей сумки. Стиви умудряется ударить своего оппонента по ногам, от чего тот катается по земле, проклиная «дрища» на все лады. Сэм стоит одной ногой на груди малолетнего преступника, набирая «911». Оставив поверженного негодяя, Стиви склоняется над избитым Барнсом. Тот едва дышит, но все еще в сознании. — Спасибо. Ты не должен был рисковать ради меня, — шепчет хрипло Барнс, пока Роджерс суетится, подкладывая одолженную у Брока куртку ему под голову. — Я обещал помогать. На то и есть друзья, — возражает упрямо Стиви. — О, мы уже друзья? — пытается улыбнуться Барнс, но ухмылка быстро искажается в гримасу боли. — Ты тоже не должен был бить Пирса. Но ты это сделал. Помолчи. Потом поговорим, — заботливо убирая упавшую на лицо Джеймса пядь спутанных черных волос, шепчет Роджерс. Кончики его пальцев невзначай касаются скулы пострадавшего. Наташа, наблюдающая эту сцену со стороны, почти готова поклясться, что еще секунда — и Роджерс мог поцеловать Барнса. Она оборачивается к Сэму и их взгляды пересекаются. Наташа посылает ему воздушный поцелуй. Сэм не может краснеть, но он явно смущен и счастлив от этой новоприобретенной близости. Брок хлопает его по спине и спрашивает, все ли в порядке. В этот самый момент сумрак прорезает свет фар полицейских машин. «Скорая» появляется следом за ними. Сэм пересказывает события человеку в форме, пока Барнса погружают на носилки. Роджерс благодарит друзей за помощь и уезжает в машине «Скорой» с Барнсом. — Эй, Барнс, — улыбается Роджерс, едва замечает, что тот очнулся. — Привет, — едва слышно произносит пострадавший, облизывая потрескавшиеся губы. — Вот, выпей, — Стиви заботливо подносит стакан с соломинкой к его рту и убирает прилипшие ко лбу волосы.- Доктор сказал, глубоких ран нет, но у тебя сотрясение и несколько сломанных ребер. Максимум через три дня, пойдем домой. Тех бандитов выпустили под залог. Сомневаюсь, что они к тебе сунутся. У них всех уже были приводы в полицию. Я сломал одному ногу, а Сэм выбил другому пару зубов, но они на нас не заявили. Все будет хорошо, Джеймс. Барнс молча кивает, не сводя глаз с Роджерса. Интересно, он осознает, насколько красив, не смотря на свою худобу и паршивое здоровье? — Еще воды? — спрашивает Роджерс, наклоняясь, чтобы промокнуть платком пот на лбу Джеймса. Барнс перехватывает его руку в воздухе и рывком притягивает к себе. Стиви теряет равновесие и оказывается распластанным сверху на парне. Барнс обнимает его, прижимая к себе, насколько позволяют ноющие ребра. Его дыхание щекочет Роджерсу шею, когда хриплый голос шепчет на ухо простое «спасибо». Стив осторожно освобождается от объятий, заливаясь краской. Волнение провоцирует приступ астматического кашля и одышки. — Ты хоть спал сегодня? — не отпуская его запястье, интересуется Барнс.- Ингалятор с собой? — Да, мамочка, — огрызается Роджерс, демонстрируя лежащий в кармане брюк ингалятор. Он ни за что не сознается, что задремал в кресле, рядом с кроватью, обнимая Барнса за талию. Как и Джеймс не скажет ему, что обнаружил это, очнувшись посреди ночи. — Странно себя чувствую, — говорит Барнс.- Хилый ботаник обхаживает меня, капитана футбольной команды, словно дитя малое! — Не заметил, чтобы ты особенно сопротивлялся вчера, когда я помогал сестре переодевать тебя в больничные шмотки, — улыбается Роджерс.- Не думал, что ты волосатый, как медведь. — У всех больших мальчиков есть на теле волосы, — парирует Барнс.- Особенно там. — Где? — невинно хлопая ресницами, уточняет его добровольная сиделка. — Везде. На груди, на руках, животе и…- Барнс замолкает, осознавая, что едва не выдал себя. Он сгибает приподнятые ноги в коленях, чтобы скрыть то, как предательски топорщится одеяло ниже пояса. Это движение тут же отдает болью под бинтами. Стив замечает гримасу на лице парня и тут же кидается к нему. В этот момент двери в палату распахиваются и на пороге оказываются трое неразлучных друзей Стива. Наташа приподнимает одну бровь, но молчит. Брок открывает рот, чтобы отпустить какой-то саркастический комментарий, но Сэм вовремя тычет ему локтем под дых. Одна рука Брока тут же оказывается поперек его шеи, а вторая заводит согнутую в локте руку Уилсона за спину. Наташа наступает каблуком своих ботинок на ногу Рамлоу, вынуждая отпустить ее любимого. Рамлоу легонько кусает Сэма за ухо, за что тут же получает под ребра еще раз, но судя по его довольной улыбке и смущению на лице Уилсона, все идет по плану. — Привет, мальчики, — говорит Романова нарочито громко. Стиви отскакивает от Барнса, как ужаленный. Рамлоу демонстративно обнимает Сэма сзади за талию, за что получает звонкую затрещину от него и еще одну — от Романовой. — Стиви, там тебя звали подойти к посту медсестры, — говорит Сэм.- Мы пока побудем с твоим другом. Когда Роджерс исчезает за дверью, Брок протягивает Барнсу клочок бумаги: — Просили передать тебе так, чтобы Стиви не видел. Беги, мы его отвлечем. Уверен, что сможешь идти, бро? — Хочешь отнести меня, как в старые добрые времена? — подмигивает ему Барнс. — Так вы знакомы? — искренне удивляется Наташа. — Лучше, чем ты можешь себе представить, огненная Китнис, — игриво отвечает пострадавший, с трудом поднимаясь с постели.- Расскажешь им, Рамлоу? — Гей-клуб. Года два назад, — коротко сообщает Брок. — Пересекались. Я там подрабатывал баристой по вечерам, до начала «взрослой» программы. Он тогда жил в другом районе. Я был в поиске, он порвал отношения с парнем, который его еще и обокрал… Напились, зажимались по углам несколько раз — ну вы понимаете. — Мое самолюбие уязвлено, — изображая обиду, заявляет Барнс.- И это после всего, что у нас было, ты говоришь о тех старых добрых временах, как о чем-то не стоящем внимания?! — Да ладно тебе! А кто даже не поздоровался со мной в первый день в новой школе?! — Я думал, ты не хочешь, чтобы твои друзья знали, что ты — гей! — Да это каждая собака знает! — взрывается Рамлоу.- Представляешь, сколько раз меня били в раздевалке, в подворотнях, на ступенях собственного дома, прежде чем я научился отбиваться? Да, я ходил на каратэ в основном из-за этого Моккачино, а до знакомства с ним, всячески саботировал занятия. Отец до сих пор пытается «сделать из меня настоящего мужика», но в последнее время трогать руками боится. Я уже на голову выше и шире в плечах… — Да и поздновато делать это после всего, что у нас было, — мечтательно изрекает Барнс.– Ты безнадежно потерян для сообщества почетных грузчиков и группы анонимных натуралов. — Ладно, иди уже, — говорит Брок, открывая перед ним дверь.- Тебя ждут. Джеймс входит в палату, номер которой был указан в записке, и с удивлением обнаруживает там маму Стива, опутанную проводами и трубками, соединяющими ее тело с аппаратом искусственной вентиляции легких. Она дышит с видимым усилием, то и дело закрывая глаза от напряжения. — Миссис Роджерс. Что случилось? — интересуется Барнс, приближаясь к больничной кровати. — Тише, Джеймс, — шепотом говорит Сара.- У нас мало времени. Стив пока заполняет бумаги. Осталось несколько минут, чтобы поговорить, пока он появится. Я умираю, Джемс. Мой сын пока не знает. Легкие отказывают. В последнее время, вы очень сблизились, и я смею утверждать, что он увлечен тобой, даже влюблен… Услышав ее последние слова, Барнс краснеет. — О, такого поворота я не ожидала, — заметив его смущение и блеск в глазах, улыбается она.- Стив знает? — Думаю, он даже не подозревает, что он … — Гей? Вынуждена согласиться. Знаешь, до этой минуты, я собиралась попросить не отталкивать его слишком резко, если ты не разделяешь его чувств, но сейчас я умоляю тебя быть с ним рядом и помочь осознать, кто он, когда меня не станет. — Вы не осуждаете? Ну, я имею в виду, вы же католичка, а церковь… — Прежде всего, я — мать. Любящая мать. А он — мой единственный сын. Джо, упокой Господь его душу, не одобрил бы этого, но я — не он. Когда мне было лет пятнадцать, мой сводный брат покончил с собой, потому что семья не приняла его выбор. Я не хочу этого для Стива. Лучше счастливый ребенок и живой, хоть и заблудший в глазах католичества, чем праведно мертвый. Джеймс, обещай присматривать за ним, ради меня, ладно? — Даю слово. И спасибо вам за то, что принимаете нас такими, как мы есть. Вы могли поступить, как мои родители — сделать вид, что я просто избалованное дитя, которое вернется на путь истинный, как только ему надоест новая игрушка. Могу я признаться кое в чем, миссис Роджерс? — Ты можешь сказать мне все, что угодно, сынок, — отвечает Сара, сжимая его ладонь. — Я перевелся в эту школу из-за вашего сына. С той самой минуты, как увидел его работы в холле своей старой школы и детскую площадку, которую он оформил, а еще — тот репортаж из детской онкологии, где он учил обреченных малышей наносить бодиарт … Он вообще лишил меня сна. Я влюбился в парня с сердцем льва в теле лани, перемазанного гуашью, кашляющего, трогательного… — Расскажи ему об этом. Он должен знать, что не только мама считает его замечательным и талантливым. — Я обязательно признаюсь ему в этом. Просто боюсь испугать, на случай, если он пока не готов принять свою сексуальность. — Он крепче, чем кажется. — Я знаю. — Спасибо за откровенность, Джеймс. А теперь иди. Он скоро будет здесь. Обняв Сару на прощание, Барнс как можно осторожнее передвигается по коридору, чтобы не попасться на глаза Стиву. Заметив его у поста медсестры, он прикрывает лицо красочными листовками, пропагандирующими донорство. К счастью, Роджерс слишком занят, чтобы смотреть по сторонам. В палате, Рамлоу помогает ему взобраться на кровать и вполголоса интересуется, как все прошло. — Она замечательная, — ласково улыбаясь при упоминании миссис Роджерс, говорит Барнс. — Знаю. Мама Роджерс убедила меня, что жизнь слишком коротка для сожалений и тайн. Если бы не она, я бы не решился признаться Сэму в своих чувствах. — Ты сказал ему?! — Сказал. И она была права. Хоть я и знал, что Сэм любит не меня, а Романову, произнести эти слова было важно. Это как освободиться от тяжкого груза на сердце. И тебе советую сделать тоже самое. Судя по тому, как Роджерс на тебя зыркает, он влюблен по уши. — Эй, голубки, — насмешливый голос Наташи за спиной прерывает их диалог.- Больше двух говорят вслух! В этот самый момент, двери открываются и в палату входит Стиви. Он бледнее обычного и совсем поник. — Мама здесь, — не дожидаясь расспросов, говорит он.- Доктор сказал, она вряд ли протянет до конца недели. Что я буду без нее делать? — Ты не один, — неожиданно для самого себя, заверяет его Барнс, с жаром сжимая ладонь Стиви. — Для этого есть друзья, — подхватывает Наташа. — Иди сюда, дай тебя обнять! Стиви послушно поворачивается к ней. К ним присоединяются Сэм и Брок, хоть последний больше жмется к Уилсону, чем обнимает Роджерса. Когда они наконец отстраняются и Стив тяжело опускается на кровать рядом с Барнсом, тот сжимает его плечо. Прогноз доктора оправдывается с пугающей точностью. Спустя несколько дней, стоя у ее свежей могилы, Стиви не один. Все его друзья рядом, (даже тот, кого он видит каждую ночь в горячих снах, о которых стыдно вспоминать по утрам). — Странно возвращаться в пустой дом, — говорит он, смотря в след немногочисленным приглашенным на погребение матери.- Все эти дни … Я словно был заперт в камере-одиночке. — Ты не должен быть сам, — говорит Джеймс, разворачивая его к себе за плечи.- Я дал слово твоей маме, что не оставлю тебя, буду рядом, помогу пройти через все. Я намерен сдержать обещание. — Спасибо, — обнимая его, шепчет Роджерс. Джеймс открывает рот, чтобы сказать ему о своих чувствах, но понимает, что момент не подходящий, поэтому молчит. Он молчит долго — еще несколько недель. Сначала, бумажная волокита мешает, потом они все не могут наверстать упущенное в школе, а позже Стиву подворачивается весьма выгодный заказ …