Юнги не курит.

Юнги не курит – он снимает стресс. Кто-то говорит: «Я не пью, всего лишь выпиваю». Юнги не делает каждую новую затяжку с наслаждением, заполняя легкие никотиновым дымом, жадно припадая губами к фильтру – он давится кашлем, морщится от жгучей рези в горле, чувствует, как его легкие сжимаются до отказа, пытаясь выбить из себя мерзкий дым. Юнги – не зависимый. Его не ломает от нехватки никотиновой дозы, он не приходит в ярость, его не пожирает изнутри беспричинное раздражение. Он не кричит, не мечется по комнате, шаря по карманам разбросанных вещей в поисках сигареты. Он становится тихим и спокойным. Снаружи. Внутри у Юнги: дегтярно-черный, скользкий паразит. Бегает по его венам, как по канализационным трубам, оставляя после себя грязные следы, задевает и без того натянутые нервы, запуская в голове маленькие шестеренки. Его нельзя поймать, его можно только вытравить – дымом. Пару затяжек и становится легче. Но, если не успеть, то – щелчок – и все под оглушительные фанфары летит к чертям. Контроль утерян. Открываются невидимые шлюзы и вся грязь, все дерьмо, что копилось внутри, выливается наружу. Он срывается на тебя. Кричит, устраивает разгром, видит твои слезы и ненавидит себя за это, но не может остановится. А потом, он начинает писать. Запирается в студии и не выходит до тех пор, пока не будет опустошен, выпотрошен, как плюшевый мишка в зубах игривого щенка. Когда все заканчивается, он подходит к тебе и крепко обнимает. Кладет голову тебе на плече, зарываясь лицом в волосы, судорожно выдыхает и закрывает глаза. Ты гладишь его по голове, проводишь кончиками пальцев по темнеющим кругам под глазами и лишь сильнее прижимаешь к себе. Он стыдливо опускает глаза, шепчет: «Прости» охрипшим голосом, целует нежно в шею и засыпает. Юнги – не курит. Он снимает стресс. Поэтому, он предпочтёт каждый раз задыхаться, давясь сигаретным дымом, чем видеть в твоих заплаканных глазах немое прощение.