Стрекоза

      Мелкий явился спустя неделю традиционно хмурый, насупленный, сверкающий настороженным взглядом из-под лохматой чёлки. В ином настроении он у меня не появляется. Почему-то.       — Вы знали! — с порога обвиняющее воскликнул он.       — Довольно расплывчатое утверждение, — лениво потянула я, собирая на всякий случай конспекты и свитки. Поттер — парень непредсказуемый и буйный.       — Это вы сдали Гермиону! — недовольное сопение стало чуть тише, но не потеряло обвиняющих ноток.       — Был бы более расторопным, она бы отделалась малой кровью, а так — вопрос. Если бы не прямое распоряжение Дамблдора, то мадам Помфри так бы и оставила её в Мунго, там у специалистов больше опыта в подобных вопросах, невыразимцы — это их контингент.       — Почему?       — Практически все хроновороты хранятся в Отделе Тайн. Хроноартефакт в руках маглорождённой третьекурсницы… такое понятие, как обезьяна с гранатой, тебе известно? Мало того, что пострадала сама, а могла и всю школу во временную петлю загнать. Энтузиазма хватит.       — Ей МакГоннагал его дала, — хмуро пробормотал он.       — Это не является оправданием и не снимает опасности. Неужели ты думаешь, что профессора ничего не заметили? Вот и приняли меры, когда ситуация вышла за рамки разумного и мисс Грейнджер могла перегореть, — терпеливо разъясняла я тонкости ситуации, боясь потерять хрупкое доверие ребёнка.       — А если бы я сказал?       — Возможно, она бы притормозила, а возможно бы, и нет. История сослагательного наклонения не приемлет.       — И всё же, — упрямо повторил Поттер.       — Хочешь, выпишу разрешение в Запретную секцию? — коварно предложила я. — Сам почитаешь про подобные артефакты.       Поттер задумался, забавно склонив голову к плечу, и, подтащив пуфик, уселся напротив.       — Нет, — наконец решился он. — Гермиона обидится.       — Ты считаешь это нормальным? — искренне удивилась я.       — Нет, — грустно усмехнулся он. — Но, как вы говорите, у всех свои тараканы. А она мой друг. Я поверю на слово вам.       — Одной временной петли мало, — обречённо вздохнула я, начиная лекцию. Из камина под моим пристальным взглядом медленно поплыл кофейник. — Такие артефакты тянут энергию носителя, тут и для взрослых опасность нешуточная, а для организма в стадии формирования почти катастрофа. Твоя подруга ведь не использовала его разово, а постоянно, сочтя небольшое отступление от инструкций декана и своего расписания не слишком опасным. А зря. Учитывая, что полную реабилитацию в Мунго она не прошла. Последствия могут быть различными, но, скорее всего, отдалёнными.       — Почему? — упрямо повторил свой вопрос гриффиндорец, эхом отразившийся в пустом классе.       — Эксцессов в школе не допустит мадам Помфри. А вне школы… твоя подруга — натура крайне увлекающаяся без соответствующего стопора, когда дело касается добычи знаний. Кстати, — задумалась я, внезапно узрев нехорошую аналогию. — Том Риддл был таким же.       — Воландеморт, — ахнул Поттер, захлопав зелёными глазищами.       — Он самый, — кивнула я. — Только не упоминай, пожалуйста, этого его имени.       — Профессор Дамблдор говорит, что глупо бояться имени своего врага, — недовольно пробурчал Гарри.       — Люди боятся не имени, а того, что за ним стоит. Он сильный маг. Не знаю, как там с должностью профессора ЗОТИ, но на прозвище своё он чары наложил и прекрасно знает, где находятся такие небоящиеся. Ну, что ты на меня смотришь? Сколько раз тебе повторять, наша магия — это наши намерения, наши слова, наши желания и наша суть. Не вижу ничего удивительного. И вообще, имя его — Том Марволо Риддл. Ты уверен, что ты правильно понял слова директора?       Ребёнок пристыженно замолчал.       — А Гермиона? — жалобно потянул он с несвойственной ему покорностью.       — А что Гермиона. Хогвартс стоит на более мощном источнике, чем Мунго, так что восстановление должно идти быстрее, вот только мы с мадам Помфри не специалисты по путешественникам во времени и квалификации целителей не имеем, чтоб решить проблему повреждения ядра.       — Тогда почему она не в Мунго? — нахмурился гриффиндорец, подозрительно вперив в меня тяжёлый взгляд.       — По той же самой причине, по которой в прошлом году ждали созревания мандрагор в школьной теплице, а не озаботились приобретением на стороне. Она маглорождённая. За неё некому заступиться, — лицо парня заледенело, а взгляд принял затравленное выражение.       Он явно вспомнил прошлый год и не только окаменевшую подругу, но и травлю, которую ему устроили всей школой, подогреваемую бездействием профессоров.       — За меня тоже некому заступиться, — едва слышно прошептал он.       — Добро пожаловать в реальный мир, — скупо улыбнулась я. — Нас тут таких большинство.       — И преподавателям нет никакого дела? — взгляд ребёнка потух, кажется, я своими словами окончательно добила его веру в сказку.       — Пока нет угрозы жизни ученикам. Как, например, в этом году. Почему ты думаешь, что все такие злые? Выспаться нам не грозит, большинство учеников дементоров недооценивают. Помнишь, что я говорила о традиционном воспитании? А тут ещё и двойная подстраховка, контракт подразумевает откат за нанесение вреда ученикам.       Хотя… Учитывая, что творит директор, не иначе как прямым вредом назвать нельзя, он же из ребёнка суицидника готовит. Исламские террористы громко заявили всему миру об эффективности подобного подхода. Я сама недавно читала лекцию о моральном самоограничении в связи с традициями магического сообщества. А наш любимый Светоч, походу, нравственными границами пренебрегает, предпочитая формальный подход по Канту с применением всех средств, поскольку они в его власти. Страшный подход, на самом деле, с полным оправданием своей совести, усиленной слепой верой в собственную правоту и непогрешимость. Какие тут могут быть откаты! Я уже упоминала, что ненавижу фанатиков? Пока предавалась размышлениям, потеряла нить разговора, прослушав, о чём бурно и крайне эмоционально вещал Поттер.       — … и Снейп тоже! — с упрямой верой священника, пылающей в глазах, закончил он монолог.       — Что тоже? — переспрашиваю, не сознавшись в несвоевременном уходе в астрал.       — Гад! — выпалил он.       — А кто ещё гад? — уточнила я, устало потерев переносицу. Всё-таки Поттер — существо крайне утомительное, фонтанирующее эмоциями и яркими переливами ауры, цветными пятнами бьющими в глаза.       — Квиррелл и Локхарт! Я же говорю, Квиррелл меня ещё на первом курсе задушить хотел, а вы говорите, традиции, контракт! — продолжал бушевать подросток, повышая голос.       — А что с Квирреллом случилось? — я в противовес была абсолютно спокойна, и лишь тихий голос выдавал утомление в конце тяжёлого дня и суматошной недели.       — Сгорел, — хмуро ответил ребенок, покосившись на свои руки. И как-то весь сжался. — Он хотел убить меня. И я хотел! Отомстить! В нём Воландеморт был! И я схватил его! И он сгорел! И я не жалею! Не жалею! Не жалею!!!       Поттер всё же сорвался, соскочив с пуфика, сжав кулаки так, что побелели костяшки, и крепко зажмурив глаза. Тонко завибрировала фарфоровая посуда на низком столике, через мгновение мелко затрясся и он, реагируя на невольную вспышку магии гриффиндорца. Взлетели в воздух мои конспекты и свитки, торжественным парадом завертевшись по идеально круглой орбите вокруг подростка, предупреждающе замигал тревожными переливами гадательный шар, опасно закачавшийся на лихорадящей нервными колебаниями поверхности, ярко вспыхнули линии сигила, проигнорировав скрывающий их ковёр, заперев буйство неконтролируемого выброса в замкнутой области.       — Тише, тише, — ласково зашептала я, сама не заметив, как оказалась рядом с ребёнком и прижала его к груди, осторожно гладя по волосам.       Истерика началась внезапно, Поттера колотило, взлетевшие вещи ускоряли свой бег, взметаясь под потолок, как торнадо. Чашки и кофейник, не выдержав давления, устремились следом, расплескав по пути кофе, пролетевший мимо меня, собравшись в шарик, словно в невесомости. С одной стороны, это хорошо, что накопленный негатив и затолканный в глубину сознания нешуточной волей подростка прорвался, а то его заторможенность и практически безразличное отношение к гибели людей около него и возможности собственной меня откровенно пугало.       — Ты не виноват, — продолжала увещевать я. — Это и есть частный случай отката. Учитель не должен вредить ученику, тем более пытаться его убить. Этот пункт в контракте двояко трактовать нельзя, хочешь, свой покажу, чтобы ты убедился?       — Хочу, — буркнул ребёнок, отстраняясь. — А Локхарт? Ауч! — его рука взметнулась к макушке, по которой прилетело стеклянной чернильницей. Наверное, это хорошо, что тяжёлая бронзовая стоит у меня в библиотеке.       На нас посыпались разрозненные листы бумаги и свитки, утратившие удерживающую силу, с жалобным треском разбились чашки, разлетевшись мелкими осколками, сверху всё это залило остатками кофе.       — А с ним что случилось? — отвлекла я собеседника от учинённого им беспорядка, одним взмахом руки сгребая все листы в кучу в углу, всё равно там уже всё перемешалось в жуткий хаос.       — А вы не знаете? — искренне удивился тот, пошатываясь от накатившей слабости и пряча за спиной дрожащие руки.       — Нет. До моей башни долетают отголоски сплетен. Тикки! Нам бы чего-нибудь успокоительного! И мой контракт, — доказательства такому упёртому барану, как Поттер, предъявлять нужно сразу, пока он желает их лицезреть всей душой и готов в них поверить, а то какая блажь шибанёт в голову характерному гриффиндорцу, сие даже Великому Рандому не ведомо.       Но тут ситуация прямо как у русских классиков, с лёгкой руки ёмко и точно характеризующих простой народ Родины с забредшими в буйную головушку окольными мыслями, что заводятся, как правило, от безделья. Поттер, конечно, не бык, а олень, но если и ему что втемяшится, то тут не только кол не поможет, тут Тёмный Лорд с авадами опростоволосился. Прав Снейп по поводу умственных способностей подростка, ой, прав. Не в том, что их нет вообще, а в том, что он ими пользуется от случая к случаю. Причём не всегда вовремя и уж точно не к месту, а гонор раздут до непомерных размеров, что, видимо, вытеснило способность к критическому мышлению, и способности здраво оценивать ситуацию, и инстинкт самосохранения до кучи. По заверению декана Слизерина и известной мне истории, это у Поттеров семейное.       Что-то нечисто с канонной и общеизвестной историей воспитания Гарри у Дурслей, как при жёстком прессинге и сознательном ограничении круга общения воспитанника, усиленном занижении самооценки со стороны окружающих и полностью отсутствующих на момент появления Хагрида социальных навыков, получился такой гонористый и проблемный ребёнок-суицидник. У меня, честно говоря, такое в голове не укладывается, как два взаимоисключающих понятия. Но вон, вопреки всем законам психологии, веками выпестованными умудрёнными мужами, сидит казус древней науки и камень преткновения моих буксующих от перегрева мозгов и настороженно глазками лупает. Нет, что-то из привычных мне понятий, вычитанных в специализированной литературе от скуки ещё в прошлой жизни, вполне вписывается в рамки поведения моего собеседника как трудного подростка, и я вполне понимаю его дилемму — он всегда оставался наедине со своими проблемами, и сейчас его терзает вина за проявление слабости на моих глазах. И как импульсивный подросток, не умеющий в должной мере держать себя в руках, готов в любой момент соскочить и спастись бегством от осознания собственного конфуза. А я подобное допустить не могу, разрушить хрупкий лёд доверия, что едва образовался между нами? Не-ет! Я себя в подобном возрасте ещё хорошо помню, напридумывает всякой фигни и несуществующих препятствий и из радикальных, зачастую навязанных извне принципов ко мне уже не вернётся, мотивируя это чем угодно, но никак не собственным стыдом, подспудно ощущаемым от своего нелогичного и глупого поведения. Самообман — это тоже характерная черта буйных подростков.       Но, как я уже упоминала, тут мои мозги просто буксуют, тут не психолог нужен, а целая толпа психиатров. Нашёл, чего стесняться — своей истерики. Которая, на минуточку, была вызвана глубоко закопанным чувством вины за совершённые убийства, и не важно, что ребёнок, по сути, здесь ни при чём, это тонкая череда случайностей, выстроенная в ходе хитровывернутой интриги по подведению юного героя к определённым результатам и размытой черте, за гранью которой обратного пути у переступившего уже не будет. Поттер уверен, что их кровь на его руках, и кое-кто, не будем тыкать пальцем в его длинную белую бороду, старательно усугубляет чувство вины ребёнка, заставляя замкнуться в себе. Поддержки всё равно ждать не от кого. По мне, так его сегодняшний срыв, явно подточенный изнутри гнетущим чувством подспудного холода и ужаса, создаваемого потусторонней аурой дементоров, явился манной небесной; уж лучше психопат буйный, от которого всегда знаешь, чего ожидать, чем психопат тихий, который как спящий вулкан, вроде безопасный с виду, а как взорвётся, то не только закидает лавой всех, кто оказался рядом, так и пеплом плюнет в окружающее пространство, слегка изменив климат и прочие отношения в атмосфере общества. Образно так говоря.       И вот это мне нужно удержать на той самой иллюзорной грани, не дав нашему вездесущему Светочу узреть угрозу его действиям, и стать той самой соломинкой, что перешибёт хребет огромному разъярённому зверю, к которому даже с авадой подходить страшно. В общем, замахнулась я ни много ни мало, а на интригу государственного масштаба, пусть наше островное государство и не сильно блещет размерами, но пауки в этой банке водятся на редкость упитанные, ядовитые и агрессивные, с завидным упорством выкашивающие всех, кто соизволил дать лишь слабый намек на попытку оспорить их главенствующее положение. На проверку я оказалась ничуть не меньшим суицидником, чем мой юный собеседник. Как тут выполнить первые пункты моего коротенького плана? С другой стороны, я уже давно определила для себя, что ни сбежать, ни отсидеться не выйдет, спасибо профессорскому контракту, что сейчас внимательно изучает Поттер. Какой идиот придумал их бессрочными, расторгаемыми лишь по обоюдному желанию с работодателем? Не верю я, что этот чёрт марсианский с колокольчиками меня отпустит. Выковырнуть с должности профессора мою шарлатанистую тушку только у Амбридж получится, причём в тот момент, когда я сама всеми конечностями за крепкие и надёжные стены хвататься буду. Вот тогда мне ой, как понадобится хорошее расположение директора. Поскольку быть ведьмой мне понравилось, а найти ещё один мощный доступный для меня источник магической энергии не то что в Великобритании, на всём Земном шарике будет практически нереально.       — Ну что, убедился? — уточнила я, когда Гарри со вздохом отложил контракт, что подвергся скрупулёзному изучению в лучших традициях крючкотворов. Подросток кивнул. — Локхарт, — напомнила ему.       — Когда мы пошли в Тайную Комнату, он пытался стереть нам память, а проклятие отрикошетило в него. Только он сломанной палочкой Рона пользовался, а она не в первый раз подобный сюрприз выдавала, — выдал краткий и отцензуренный вариант собственных похождений бравый гриффиндорец, виновато прячущий глаза и подтаскивающий отлетевший в сторону пуфик к столу с новым чайником и восстановленными заботливым домовиком чашками.       — А зачем вы в Тайную Комнату попёрлись? — нахмурилась, не сводя пристального взгляда с лица ребёнка, стараясь отслеживать его эмоции. Второй вспышки мой сигил может и не выдержать, он, собственно, не для защиты предназначен, а для концентрации. Ритуалист-то я посредственный, действующий всего лишь по инструкции со слабым пониманием сути процесса.       — Наследник же Джинни украл, и мы спасать пошли. А там василиск, — как само собой разумеющееся выдал Гарри, удивлённо взглянув на меня, не понимающую его умозаключений.       — Подожди с василиском. Почему спасать пошли вы, а не директор при поддержке авроров?       — Э-э… ну, он же писал, что она останется там вечно… — снова растерял свой гонор Избранный хулиган.       — А то, что это была ловушка, ты подумал? — грозно сведя брови, прошипела я. — А о том, что это обязанность профессоров и директора следить за безопасностью и организовывать спасательные миссии? Ты подумал, что всё могло оказаться ещё хуже и к Джинни могли присоединиться и вы? И подставить, таким образом, не только своего декана и директора, но и весь персонал школы, включая спасательную группу авроров, которая просто обязана была быть? — в каноне о ней ничего не было слышно, так они и не должны были открыто промаршировать через двери Большого зала, окончательно вгоняя всех в панику.       — С нами был Локхарт…       — И сильно он помог? — скептически вздёрнула я бровь, подливая ребёнку чаю, пахнущего душистыми травами. — Ладно, переходи к василиску.       — Ну, там был молодой Вол… Том Риддл, и он натравил на меня василиска. Я бы не справился, он меня совсем не слушал, но Фоукс принёс Распределяющую Шляпу, которая дала мне меч Гриффиндора, и я убил змея. Потом пронзил клыком дневник, в котором прятался призрак Риддла, — несколько путано выдал Поттер в перерывах между увлечённым пережёвыванием маленьких пирогов, блюдо с которыми он захватил в единоличное пользование. Но, учитывая недавний срыв, этикетом я решила пренебречь.       — Ты хоть понимаешь, как бредово всё это звучит? — я устало потёрла виски и осуждающе посмотрела на гриффиндорца. — Особенно хватание ядовитых клыков голыми руками. Что-то мне подсказывает, что перчаток из драконьей кожи у тебя с собой не было.       — Мне уже всё равно было, он успел меня укусить, — просто ответил ребёнок, беззаботно пожав плечами.       — Бл… — невольно вырвалось у меня под изумлённым взглядом Поттера. Я надеялась, что это было преувеличением Роулинг, у нас же тут реальность, а в реальности до такого не должно было дойти. Это же билет в один конец, так и Избранного не сложно потерять по нелепой случайности.       — Не волнуйтесь, меня Фоукс спас. Директор говорил, что его слёзы могут помочь от любого яда. И он нас оттуда и вынес.       — А ты знаешь, что яд василиска из крови вывести невозможно? — ласково поинтересовалась у обескураженного ребёнка.       — Э-э… нет.       — А почему не поинтересовался? — вкрадчиво продолжаю давить на ничего не подозревающего ученика.       — Фоукс же залил рану слезами. Вот! — он продемонстрировал жуткий шрам на предплечье, всё ещё воспалённо-красный и не думающий рассасываться.       — Рябиновый отвар? — почти профессионально поинтересовалась я.       — Не помогает, — недовольно поморщился он. — Но почти не болит, правда!       — Знаешь, ты меня запутал, жертва самодеятельности. Вот давай сейчас проверим!       — Как? — удивился он, а я достала купленную в аптеке Мунго колбу с проявителем. — Что это?       — Тест-анализ на наличие в крови всякой гадости. Конкретное зелье или яд не определит, но вот наличие и степень опасности — вполне, — я вынула из кучи свитков и книг справочник Помфри и открыла на нужной странице. — Смотри, определяется по интенсивности цвета раствора согласно шкале. Проверяем?       Поттер с готовностью кивнул. А я, найдя на стеллажах похожую стеклянную колбу с притёртой пробкой, стерилизовала её заклинанием и, сковырнув переливающуюся эмблему госпиталя, отлила половину жидкости.       — Вот, сюда нужно накапать твоей крови. Стоп, — остановила я ребёнка с готовностью протянувшего руку. — Ничего не забыл?       — Клятву? — неуверенно спросил он. Я кивнула. — Но вы ведь профессор.       — И что? Много профессоров просят у тебя кровушки? — иронии в моём голосе хватило бы и на Снейпа. — Учись осторожности, ребёнок! Я, Сибилла Патриция Трелони, клянусь, что не использую кровь Гарри Джеймса Поттера во вред ему. Моя магия мне свидетель.       Вспышка. Удивлённые глаза Поттера. Надо же, работает. Хм. Гриффиндорец поспешно начал озираться, неуверенно зажав в руке чайную ложку. А я обречённо возвела взгляд в потолок.       — Палочка, Поттер, палочка. И заклинания забыл?       Гарри вздохнул и, вынув из кармана палочку, приставил к ладони. Я скептически приподняла бровь.       — Я, Гарри Джеймс Поттер, добровольно даю свою кровь, — правильно понял меня он. — Секо.       А силу заклинаний он дозировать явно не умеет. Кровь хлынула быстрым ручейком из широкой раны на ладони, которую Поттер немедля поднёс к колбе. Красная жидкость смешалась с прозрачным раствором, потемнев. Я проворно схватила его за руку и торопливо прошептала заклинание.       — Эпискей, — кровь свернулась, ребёнок восторженно уставился на меня, а я, вскочив, рылась на полках. — Безбашенный гриффиндорец! Дозировать силу надо! До-зи-ро-вать! — по слогам, как неразумному младенцу, вдалбливала я, не слишком надеясь на результат от моего ворчания. — Почти до кости рассёк!       Краем глаза я следила за подростком, индифферентно отнёсшегося к моим метаниям и с интересом рассматривающего жуткую, с моей точки зрения, рану. Вот только точка зрения Поттера с моей явно не совпадала, и наличие широкой царапины с ровно рассечёнными краями, косо пересекающей ладонь, его не слишком беспокоило, скорее, заинтересовал факт остановки крови заклинанием. Он даже рукой потряс, наблюдя, как набухают красные капли, готовые сорваться вниз.       — Держи! — наконец нашла флакон с рябиновым отваром.       Подросток профессионально выдернул пробку зубами и щедро плеснул на повреждённую ладонь содержимого. Жидкость слегка вспенилась с характерным шипением, как перекись водорода, а края резаной раны медленно стягивались, оставляя красный шрам, который должен пройти за пару повторных курсов применения чудо-зелья. Обожаю магию. Поттер тоже; в глазах искренний восторг, на губах блуждает едва заметная улыбка. Подарю ему, пожалуй, справочник целительских заклинаний, чисто на всякий случай.       Жидкость в колбе слабо бурлила, в очередной раз вызвав у меня недоумение странными реакциями, совершено не характерными в моём старом мире и совершенно не объяснимыми с точки зрения привычной науки. Но что я могу сказать? Магия. Непонятные метаморфозы крови и зелья постепенно улеглись, явив нашему взору чёрную непонятную жидкость с сизоватым отливом свернувшейся крови. Жутковатенько, однако. Мы синхронно склонились над справочником, сверяя получившийся оттенок с переливчатой индикаторной шкалой. Многоцветная диаграмма, раскинувшаяся на несколько страниц, включавшая в себя цвета и оттенки, о которых я ранее даже не представляла, нас слегка напрягла и обескуражила. Мы вновь покосились на содержание колбы, не изменившей свой пугающий глубокий чёрный цвет и сизый перелив, а затем вновь на шкалу.       — Здесь такого нет, — как-то по-детски обиженно потянул Поттер.       Спасибо, мистер Очевидность, а как же я не заметила. Последние оттенки шкалы диагностики, ушедшие в тёмные тона, заканчивались красивым матовым чёрным оттенком, словно в насмешку или для особо одаренных, этот последний штрих шкалы единственный мог похвастаться подписью «пациент мертв», дабы не тратить время на поиски расшифровки в многостраничной инструкции. Маги очень любят очевидность. А вот нашего результата и в помине не было. Мы с Гарри озадаченно переглянулись.       — Я уточню у специалистов, что это значит, — осторожно заметила я. — Но ты только никому об этом не говори, ладно?       Мелкий согласно кивнул, серьёзно глядя на меня. Отличаться от остальных он очень не любил, а полученный результат выбивался из ряда среднестатистических магов, точно так же, как внезапно вскрывшийся дар змееустости. Иногда появляющаяся в зелёных глазах совершенно недетская обстоятельность и рассудительность меня откровенно пугала; настоящий комок противоречий, который неизвестно в какую крайность мотнёт, и главное, каждая черта по отдельности имеет своё лаконичное и вполне закономерное объяснение, проистекающее из трудного детства или специфического круга общения. Но вот всё вместе… сложная наука — психология, тут даже черти марсианские не одну бутылку вылакали, чтоб только разобраться в вывертах человеческого сознания. Но, кажется, даже им это не слишком удалось. Куда уж мне.       — Значит, это не я был виноват, да? — как-то жалобно спросил Поттер, возвращаясь к мучавшему его вопросу, с затаенной надеждой глядя на меня.       — Косвенно — ты, — без жалости припечатала я изумлённого гриффиндорца, несмотря на то, что новое перетряхивание озвученных фактов застало меня врасплох. — Квиррелл и Локхарт пострадали по собственной дурости, но и тебя там не должно было быть. Проблемы безопасности школы — прямая ответственность директора и его заместителей. А никак не учеников. Что ты вынес полезного и разумного из всего нашего разговора?       — Что на первом курсе должен был послушать МакГоннагал, а в прошлом году сообщить ей же, что догадался, где Тайная комната, — вздохнул он, опуская глазки в пол, и разве что ножкой шаркнуть не вышло, слишком уж удобно он развалился на пуфике.       — Уже лучше, — благосклонно кивнула я, подливая ребёнку травяного отвара. — Главное, чтобы ты эту простую истину не забыл к концу и этого года, а то, как показывает практика, определённые даты без странных происшествий не обходятся. Хеллоуин пережили, осталось только окончание учебного года пережить и от дементоров не скопытиться, — последнюю фразу я пробормотала под нос, но чуткий мальчишка всё равно услышал и округлил в изумлении глаза. Какие он выводы сделал, не понятно, но уж больно сосредоточенно кивнул в ответ, опять бросив совершенно недетский взгляд. Впрочем, с его-то жизнью детство юного героя на пути к свершениям закончилось у зеркала с камешком в заначке, что бы там по данному поводу ни вещал директор со своей отдалённой колокольни.       — А посоветоваться с вами можно? — в который раз за вечер он огорошил меня непредсказуемым вопросом.       — По поводу очередной шалости или мести недругам — нет, — моментально сориентировалась и строго посмотрела на ученика, копируя взгляд Минервы. Но, видимо, неудачно, Поттер только поморщился.       — Да нет, — отмахнулся от моих инсинуаций. — Я у Хагрида адреса выпросил, тех, кто мне колдографии прислал. С трудом, но выпросил. Написал. А они мне воспоминания отправили. Серебристые такие, в склянках. И я не знаю, что делать, — расстроенно вздохнул он.       — Угу. Вот ты и попался на незнании матчасти. Я тебе книги из личной библиотеки зачем давала? — опасно прищурившись, мельком прикинула кару, что обрушу на эти стоящие дыбом вихры, что явно заменяют непутёвому мозг.       — Да знаю я про думосброс, — демонстративно надулся гриффиндорец, бросив на меня косой взгляд. — Вот только где его достать?       Резонно. Я задумалась. Как решить проблему, я прекрасно знала. У меня подобный артефакт был в Гринготтсе, точно знаю, что есть у директора и декана Слизерина, у остальных, подозреваю, тоже. А собственно говоря, что я теряю и что теряет история, если я приоткрою одну из тайн на пару лет раньше? Поттер ведь умный мальчик и не забудет моей заботы и поддержки. Не забудет ведь? Я расчётливо покосилась на подростка, встретив его открытый ждущий моего решения взгляд. Вот ведь маленький поганец, уверен, что я решу его затруднения одним щелчком пальцев. Ну-ну.       — Есть один вариант, — покладисто отвечаю и заговорщески провожу открытой ладонью над гадательным шаром, в кристалле задрожали тёмно-синие мерцающие тени. — Только тайна есть сия великая…       Клиент готов и уже возбуждённо сверкает зелёными глазёнками, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения, готовый внимать сакральному чуду.       — Короче, — уже спокойным голосом обломала наивного гриффиндорца с неким чувством удовлетворённого злорадства. — Придётся топать ножками на восьмой этаж. Где картина с тролльим балетом, знаешь? — парень неуверенно кивнул головой. — Не заблудишься. С воспоминаниями жди меня там, — я посмотрела на механические часы, до отбоя ещё оставалось прилично времени, с ужином мы уже в пролёте, но Тикки явно не даст нам умереть с голоду, — через сорок минут. У меня ещё дела есть, и постарайся не попадаться никому на глаза. Всё, дуй отсюда!       К назначенному времени я не спеша поднялась знакомым путём, обводя всех встречных людей, что живых, что нарисованных, что эктоплазменных, рассеянным взглядом, каменным лицом с явным желанием рассеять туман над будущим каждого встречного. Встречные подобным желанием не обладали и стремились немедленно покинуть моё общество, а в идеале — вообще миновать его. Иногда дурная слава бывает до ужаса полезна. Поттер нетерпеливо топтался на восьмом этаже, нервно поглядывая на троллью компанию, завалившую неудачливого балетмейстера и использующую его в роли скамейки, усиленно спихивая друг друга из-за нехватки места. Скамейка с подобной постановкой вопроса была категорически не согласна и что-то протестующее мычала, но на подозрительные звуки чудища, рождённые больной фантазией наркомана, словившего приход, реагировали мало, больше их занимал малолетний студент, усиленно прячущий глаза и заалевшие щеки, но стойко сносивший их сальные шутки и не растворившийся с громким топотом в дали школьных коридоров.       Лёгкий взмах рукой, и охамевшие от скуки тролли резко становятся молчаливыми и двумерными, как и полагается уважающим себя персонажам фантасмагорического жанра живописи. Гарри смотрит на меня с выражением облегчения и признательности, открыто читающимся на его лице.       — Я открою тебе одну тайну Хогвартса, но пообещай, что ты не проболтаешься, — зловещим и проникновенным шепотом начала я.       — Обещаю, — проникнувшись моментом, также прошептал мне в ответ подросток, подозрительно оглядевшись по сторонам. Надеюсь, он запомнил мою импровизированную лекцию про слово волшебника?       — По легенде, эту комнату создала Ровена Равенкло, и она откроется тому, кто сможет чётко сформулировать свою нужду. Поэтому старательно ходим вдоль этой стены и мечтаем увидеть уютную гостиную с думосбросом. Начали!       Поттер важно кивнул и целенаправленно двинулся в указанном направлении, между бровей ребёнка пролегла тонкая складка, выдававшая его сосредоточенность, но при этом придававшая ему такой умилительный вид, что сосредоточиться уже мне было проблематично. Всё время пробивало захихикать. Но целеустремленности бравого гриффиндорца хватило на двоих, и при третьем заходе образовалась простая деревянная дверь. Ребёнок неуверенно оглянулся на меня, но, увидев мой поощрительный кивок, твёрдо потянул за ручку.       Маленькая уютная гостиная с диванчиками и низкими столиками мне понравилась. Самое оно. А стоящая посреди комнаты каменная чаша с рунами по ободку, установленная на массивной подставке, была великолепна.       — Итак, Гарри, воспоминания с собой? — Он вынул из кармана два флакона с искрящимся содержимым. — Отлично, один выливаешь сюда. Один, я сказала! Молодец! А теперь опускаешь лицо в чашу.       — В чашу? Опускать лицо? — растерянно переспросил он.       Я кивнула. Серебристая субстанция, попавшая в артефакт, растеклась слабо мерцающим туманом и выглядела несколько подозрительно, так что я понимала сомнения ребёнка. Тяжело вздохнув, он осторожно ткнулся носом в содержимое и так и замер. Я отошла в сторону и устроилась на диванчике, мешать ребёнку я не собиралась. На этот случай у меня и книжка недочитанная с собой прихвачена. Я ещё раз глянула на скульптурную композицию магического варианта просмотра документальных фильмов. Мда, до чего уж нелепая поза. И не эстетично, и спина потом заболит. Волшебники — мазохисты, определённо!       Отсутствовал Поттер долго, я даже слегка забеспокоилась, но вот он дёрнулся и вынырнул из туманного плена, пряча от меня глаза. Но я по красному носу и так поняла, что он и всплакнуть там умудрился, потому и задержался, стараясь скрыть от меня свою слабость.       — Ничему вас жизнь не учит, Поттер, — искренне огорчилась я, словив удивлённый взгляд. — Слёзы — это естественно. А вот неучтённый компонент в сложном артефакте… — щёки гриффиндорца заалели, сравнявшись цветом с полосками на галстуке, дошло! — Нет, конечно, создатели этого чуда «защиту от дурака» предусмотрели, но мы же с вами знаем, что дураки бывают крайне изобретательными и непредсказуемыми.       — Я понял, извините, — пробормотал он.       — Хорошо, что понял, — согласилась я, протягивая платок. — Это, между прочим, касается любых артефактов. Запоминайте движение палочкой, как собрать воспоминания обратно. Вторую часть посмотрите потом.       Поттер согласно кивнул, тщательно повторяя движение и вытягивая длинную искрящуюся соплю обратно в пузырёк.       — Раз уж мы здесь, я хочу ещё кое-что показать. Закрой глаза, — осторожно подойдя к ребёнку, я плотно зажала ладонями ему обзор и зашептала: — Представь себе огромный зал. Стены его так далеки, что можно устраивать гонки на мётлах, потолок его теряется над головой — и не видно, как ни приглядывайся. Окон в зале нет, но сверху льётся слабый, рассеянный свет, как предрассветное зарево, разгоняющее мрак. Вокруг тебя огромные кучи разнообразных вещей, возвышающиеся, как многоэтажные здания, между ними в узких проходах изгибаются тропинки, заботливо протоптанные в пыли. Пыль здесь везде, она покрывает кучи, словно пуховая накидка с причудливыми узорами, плавно летает в воздухе, оседая вниз, чтобы вновь взвиться при лёгком движении воздуха. Пахнет вездесущей пылью и застарелой древностью… Можешь открывать глаза.       — Ух ты! — вырывается у ребёнка. Поттер ошарашенно оглядывается и порывается бежать внутрь комнаты, подверженный исследовательскому зуду. Чудесам он уже давно не удивляется. Порыв его останавливает моя рука на плече.       — Не спеши. Это склад потерянных и забытых вещей. Встретиться здесь может что угодно. Помнишь про технику безопасности? Потеряться тоже можно. И никто не найдёт.       — А как мы сюда попали? — и взгляд такой невинный. Ну-ну.       — Благодаря силе воображения. Но такой фокус редко получается. Будь у тебя фантазия чуть победнее, пришлось бы выходить и снова наматывать круги перед пустой стеной.       — А что, комната может отобразить что угодно? — а взгляд-то как горит.       — Может, — согласилась я, наклонившись, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Но только то, в чём ты будешь нуждаться, — я щёлкнула его по лбу. — Не испытывай пределы своей фантазии. Хогвартс — замок волшебный, может обидеться и закрыть тебе доступ.       — Я понял, — разочарованно вздохнул он. — Можно я в следующий раз приду один? Это… личное.       — Можно, — покладисто согласилась я. — Из Выручай-комнаты нельзя ничего вынести, кроме этого места, еду и напитки она не предоставит. Законы трансфигурации никто не отменял. Учти это. И раз мы здесь, то ты мне поможешь.       — В чём?       — Упаковать этот шкаф, — я кивнула на интересующий меня предмет мебели.       — Э-э… А зачем? — старая вещь впечатления на ребёнка не произвела.       — Нужен, — коротко прокомментировала я, прикидывая, как бы его аккуратно уменьшить, чтоб не доломать окончательно.       Кровохлёб наотрез отказался оказать мне содействие в приобретении у Боргина и Берка исчезательного шкафа, пока лично не оценит техническое состоянии пары. А без него, чую, меня там разведут на галеоны, как младенца.       Покинув комнату, я отправила Поттера писать благодарственные письма. А сама неспешным шагом двинулась в свои покои. Что-то меня беспокоило, какая-то мысль, что уже стучалась в мою бедовую голову, но так и не дождалась адекватного отклика, вот и сейчас я никак не могла ухватить её за хвост. О чём мы с Поттером говорили? Об артефактах, технике безопасности, законах трансфигурации… Точно! Закон исключения Гампа! Я остановилась как вкопанная, и моя беглянка предстала передо мной во всей красе.       — Клюква!!! — отчаянно выдохнула я и бешеным зайцем ломанулась в свои покои.       Извлечённая бутыль радовала насыщенным цветом и божественным ароматом настойки, которая, вопреки авторитетному мнению мастера трансфигурации, выведшего свои законы методом проб и ошибок, превращаться обратно в засахаренную ягоду не планировала. Вопрос! Это я что-то с трансфигурацией намудрила или по теории вероятности в определённый момент в рандомном месте законы магии просто не сработали? Ну что, черти мои марсианские, на ком испытывать будем?       Планам моим не суждено было сбыться. С тихим хлопком рядом со мной материализовался Тикки, протягивая мне на маленьком серебряном подносе записку. Он уже давно по моей просьбе контролирует мою почту, поскольку обнаружить у себя в тарелке на совместном завтраке в Большом зале письмо, газету и иные незапланированные добавки мне не слишком-то хотелось. Я слишком брезглива для подобных традиционных для школы способов доставки корреспонденции. В записке знакомым почерком Розмерты было выведено всего два слова.       «Срочно приходи!»