Сто один способ использования поломанного Uzi (101 Uses for a Dead Uzi)

- x – Моше Бену-Ари обычно нравился Дамаск. Ночная жизнь была насыщенной, еда - вкусной, много красивых девушек, относительно мало бомб, а главное - большие толпы народа, особенно на базарах, что обеспечивало отличное прикрытие для проведения различных мероприятий. Сирийские силы безопасности были настолько некомпетентны (опять же, относительно), что работать там можно было сравнительно легко. Он не мог понять, что в этот раз он сделал неправильно, но Дамаск не был больше в списке его любимых мест – предполагая, что он был всё ещё в Дамаске или где-то поблизости от города. Не то чтобы это действительно имело значение. В конце концов, этот список дольше бы и не продержался. Будучи катса*(1) - оперативником Мосада, он каждый день жил со знанием того, что шпионаж карается смертной казнью, обычно через повешение, если вас просто не застрелят на задании или при задержании. Это, конечно, могло стать ещё хуже. Намного хуже. Пока что все не слишком плохо, раз он провел в плену не более суток, подумал он. Да, он определенно был уверен, что не больше одного дня. И в течение последних нескольких часов у него возникло ощущение, что он не был приоритетной задачей. Что его очень удивило. Чтобы быть катса, не следует ничего упускать из виду, особенно когда дела идут хорошо. Но дела пошли катастрофически не так; вот потому он и оказался здесь, в этом тесном, душном помещении, бог знает где, с наручниками на запястьях, накинутыми, словно петля, на крюк в стене, вне его досягаемости; к тому же, руки давно затекли и онемели от длительного неестественного положения. Будущее, вернее, то, что от него оставалось, приходилось рассматривать с фаталистическим пессимизмом. Настоящее лучше игнорировать. Однако странно, учитывая обстоятельства, чувствовать себя обойдённым «вниманием». Как только вас поймали, то уже не должны были выпускать из виду. Что-то, должно быть, отвлекает их, кем бы они ни были. Моше был пока не в состоянии выяснить, кто. Снаружи камеры послышался приближающийся шаркающий шум шагов в коридоре. В тугом замке повернулся ключ. Моше свесил голову в сторону и притворился, словно он без сознания, наблюдая через щёлочки смеженных век, как дверь распахнулась, впустив внутрь чуть менее зловонный воздух. Вошли двое, волоча между собой третьего высокого мужчину, тело которого безвольно растянулось, пребывая в бессознательном состоянии, пока они перетаскивали его к смежной стене и подвешивали наручниками на другой крюк. Охранники носили такую же невзрачную, хотя и неодинаковую одежду, как и похитители Моше, и он был разочарован тем, что все еще не мог правильно определить, кто они такие. Дверь камеры звучно грохнула, закрываясь, раздался скрежет ключа в замочной скважине, и шум шагов сменился тишиной. Моше открыл глаза, изучая своего нового компаньона и задаваясь вопросом, кем был этот человек: коллега, провокатор или товарищ по несчастью и отвлекающий момент? Возможно, он - именно отвлекающий момент, который переключил внимание похитителей от Моше на большую часть дня, в любом случае, он был благодарен этому человеку,.. хотя, они не в том положении, чтобы это имело значение. Зрелище не было многообещающим. Вероятно, американец. Судя по одежде – турист, помоги ему Бог. На нём были брюки-карго*(2) цвета хаки, потёртые кроссовки и рубашка с коротким рукавом яркого, бьющего по глазам, синего цвета. Длинные, песчаного цвета волосы нависали над его закрытыми глазами. Рубашка была порванная и грязная, а волосы - перепачканные кровью и слипшиеся; из того что Моше мог видеть на лице невольного товарища по несчастью, того "обрабатывали" долго и тщательно. Никто не любит американских туристов. Но всё-таки… Это дало Моше ещё одну небольшую частицу информации о похитителях: сирийское правительство, жаждущее доходов от туризма, не одобряло хватания на улицах гостей страны. Гораздо лучше, чтобы они передвигались свободно, так, чтобы сирийские граждане могли лучше заниматься общей целью: отделять туристов от их денег, максимально быстро и эффективно. Избиения осуждались, и держать людей в душных клетках было непопулярно. Таким образом, кто бы ни были похитители, они не сирийцы, ну, по крайней мере, не официальные власти. Это оставляло ещё несколько сотен вариантов, один "лучше" другого. Иногда все, что вы можете сделать – это попытаться удержать ситуацию, чтобы не стало ещё хуже, чем есть. Она всё равно усугубится, но нет смысла просто позволить этому произойти. - Эй, друг! – окликнул Моше на английском, надеясь, что гражданство угадал правильно. – Очнись! Компаньон Моше пошевелился, издав глухой стон. Его ресницы дрогнули, но не открылись. - Очнись, ради Бога! Тебе не понравится, но я гарантирую, если не встанешь на ноги, то руки будут мёртвым мясом, прежде чем ты об этом узнаешь. Мужчина вздрогнул, открыл тёмные глаза, затуманенные от боли и замешательства, неосмысленно посмотрев на Моше. Он дёрнулся, раз, потом снова; и на лице, несмотря на все его повреждения, должно быть, появилась болезненная гримаса. Пытаясь перенести свой вес, он вскрикнул от боли, его тело качнулось, повиснув на руках. Моше мог видеть сочащуюся по краям манжет кровь. Края наручников режут, и неудивительно, поскольку тот всей массой повис на них. - Вот так, продолжай, пытайся, - убеждал он. – Тебе необходимо встать на ноги. Это поможет. Не сдавайся, что бы ты ни делал. Гангрена пахнет ужасно в такую жару, поверь мне. Невероятно, но этот человек смог сосредоточить на нём мутный остекленевший взгляд, и разбитые, с кровоподтеками губы изогнулись в попытке улыбнуться. - Лучше не доводить до этого, - послышался в ответ шумный вздох, и акцент был явно американский. Как и улыбка. Моше удивлённо наблюдал, как его товарищ пытался выпрямить ноги, не удалось, однако, стиснув челюсти и схватив петельные цепочки на своих наручниках, он подтянул тело вверх, получив возможность встать. Его грудь и мышцы рук сильно напряглись, и он резко и тяжело выдохнул. Наконец, он встал, покачиваясь, пытаясь выровнять себя на цепи, наконец-то убрав воздействие веса с повреждённых запястий. Он начал разминать пальцы и вновь поморщился. - Спасибо, - сказал он, наконец. – Вы правы. Они уже почти потеряли чувствительность, как мёртвое мясо. - Ну, остаток тебя уже и так выглядит, как гамбургер, - изрёк наблюдение Моше. – Что бы ты ни сделал, чтобы разозлить их, наверное, это было хорошо. - Он сделал паузу, ожидая, что собеседник добровольно поделится информацией, затем продолжил. – Я не говорю, что я рад знакомству с тобой, поскольку мы оба в беде, но, чёрт возьми, тем не менее, приятно познакомиться. Я – Моше. - Меня зовут Макгайвер. - Американец? - Ага. - И как тебе нравится посещение исторического Дамаска? Завеса путаницы вновь спустилась на короткий миг. - Дамаск? Это не Дамаск. Нет, если только... нет, – я уверен, что не был в отключке достаточно долго для этого. - Да. – Моше нахмурился. – Возможно, я ошибся. И где мы, по-твоему? - Баальбек. Моше вскинув голову назад, стукнувшись затылком о твёрдую каменную стену. - Ой. О, милосердный Боже, забери меня… Баальбек? – произнёс он мелодраматически. – Ты уверен? - Ну, это вот, где я был, когда они схватили меня. - Прости меня, если это прозвучит не очень гостеприимно, но какого чёрта ты делал в Баальбеке? Вы знаете, им там не нравятся американские туристы. Они там вообще никого не любят, кроме «Хезболлы».*(3) Да поможет нам Бог. Это, должно быть, те, у кого мы сейчас. - Вероятно. – Макгайвер моргал, озираясь вокруг, его позиция стала более устойчивой, а пристальный взгляд более ясным. - Что касается того, почему я был там – я не турист. Я из фонда «Феникс». ЮНЕСКО собирались прислать наблюдателей, чтобы оценить, насколько большой ущерб понесли руины в течение последних нескольких лет, поскольку объект внесён в список Всемирного наследия. - Так кого же ты настолько взбесил, что тебе пришлось вытянуть короткую соломинку? - Никого. Я сам вызвался. - Помоги тебе Боже! - Это было бы неплохо, если бы мы могли им управлять… Я думаю, что тут всё же есть что-то, что нам поможет. Макгайвер осмотрел всю камеру, вокруг, вглядываясь в углы, насколько он мог. Тут было темновато; в дневном свете, что вливался сквозь щели и трещины и вытекал из-под двери, появился явственный оранжевый оттенок – день угасал. Скоро будет ночь, хотя душная камера с понижением температуры вряд ли станет более удобной. - Да, не густо… - пробормотал он. - А что, ты ожидал роскошный номер? - Ну нет, - рассеянно ответил Мак. Через несколько минут он снова посмотрел на выражение лица Моше и добавил с оттенком досады, - знаешь, говорят, что юмор – это культурная особенность, но если ты находишь что-то смешным прямо сейчас, я был бы рад разделить шутку. Моше попытался пошевелиться, получив резкий протест со стороны сведённых, затёкших плеч. - Просто вспомнил - глупый рисованный мультик. Я видел его, ох, много лет назад. Я и забыл его совсем. Там были двое мужчин в лохмотьях, бородатые, висели на цепях в камере. Очень похоже на это. И один мужик говорит другому: «Итак, вот мой план…» Моше снова пошевелил плечами. - Не, на самом деле, очень забавно. На лице Макгайвера заиграла откровенная, неустрашимая улыбка, совершенно не вязавшаяся с ранами и ссадинами. - О, я не знаю этого. Это зависит от того, каково окончание анекдота. - Так почему же тебя взяли? Ты въезжаешь, почему они тебя чуть не убили? Не думаю, что у ЦРУ нет никаких оперативников в Баальбеке. - Я не из ЦРУ. Сказал же тебе. Я работаю в фонде «Феникс». Проблема в том, что раньше, несколько лет назад, я работал в DXS *(4), и я почти уверен, что они это знают. Макгайвер поднял голову, разглядывая скованные наручниками запястья и крюк в стене над ними. Встав на цыпочки, он вытянул пальцы, так высоко, как смог, еле-еле доставая кончиками до крюка. - Я уже это пробовал, - заметил Моше. - Может, есть что-нибудь, что ты не пробовал? – Мак хмыкнул, замыслив что-то со своими руками. - Да, конечно. Что угодно, лишь бы сработало. Моше изучал разукрашенное побоями лицо другого человека. - DXS, да? Скажу сразу, я не думаю, что они купились на идею, что ты невинное гражданское лицо. - Ну, они могли быть выбиты из колеи всем тем делом с бомбой. Моше раздражённо выдохнул. - Мудрый человек не станет спрашивать, но я никогда не утверждал, что я мудрец. Что за дело с бомбой? - Кто-то подложил взрывное устройство в холле гостиницы «Пальмира» в Баальбеке. Местный руководитель оперативной группы DXS вызвал меня, чтобы её обезвредить. Это небольшая часть отеля, но тогда казалось правильнее обезвредить бомбу, прежде чем она что-то испортит. Моше раздраженно посмотрел на него. - Ты – гражданское лицо, с твоих слов, и ты говоришь, что DXS - DXS! - вызывает тебя на разминирование! Настала очередь Мака пожать плечами. - Просто я был в этом районе. Он качнулся, повернулся лицом к стене и стал выкручивать манжет наручника на правом запястье, поворачивая его вокруг. Он крепко держал пальцами левой руки цепь, ведущую к другому манжету, морщась в процессе работы. Моше словно что-то кольнуло в затылке, когда он понял, что делал Макгайвер. С каждым поворотом браслета наручников цепь обматывалась вокруг себя, звенья собирались вместе, она укорачивалась, становясь полужёсткой. Цепь сделалась короткой и практически не провисающей, с такой можно было работать. Моше затаил дыхание в ожидании результата: выйдет ли у американца освободиться, или он останется висеть, усугубив болезненные ощущения. Мак заскрипел зубами, когда манжеты натянули кожу, врезавшись в ободранные запястья, и пальцами правой руки осторожно ослабил подвижный тяж витой цепи. В горячем воздухе камеры даже пылинки, казалось, приостановились, затаив дыхание, когда он аккуратно снял петлю цепи с крюка. С тяжёлым шумным выдохом он уронил руки, всё ещё скованные меж собой наручниками, морщась от боли, когда напряжённые мышцы плеч заныли, выказывая свой протест. Моше едва не забыл от волнения, что надо говорить тихо. - Слава Богу, ты сделал это! Ты сделал это, мой друг! - Да. Высокий американец пересёк помещение в пару шагов и снял Моше с его крючка, поймав мужчину прежде, чем он упал. - Прошу прощения… Мои ноги… Я стоял там много времени. Говоря о мертвом мясе... Моше стиснул зубы от колюще-жгущих ощущений, начавших курсировать по рукам и ногам. - А какова твоя история? – Макгайвер опустил его вниз и усадил у стены. - Моя история? - Как ты оказался здесь, висящим на стене в тайной норе «Хезболлы», когда ты думал, что был в Дамаске? Почему они захватили тебя? Каменный пол был пыльный, но прохладный. Тут было освежающе. - Я должен знать, что заставляет шайку бандитов это делать? Макгайвер кинул на него долгий взгляд, подернутый разочарованием. - Лаа-адно. Он опять встал и, подойдя к тяжёлой двери, принялся внимательно её осматривать. - Может, они думают, что ты из Моссада? Моше пожал плечами. - Так ты?.. Ей-богу, мужчина был настойчив. - А я бы признался, если бы был? Даже тебе? Ничего не имею против вас, янки. Моше облокотился головой о стену. Перед глазами всё плыло. Сквозь туман он тупо смотрел, как американец вернулся к стене, где раньше болтался, что-то вытащил из кармана брюк и начал работать над крючком. Несколько минут спустя скрежет металла о камень возвестил об успехе, крюк выпал из стены в ладонь Макгайвера. - Что там у тебя за хреновина? Мак продемонстрировал весьма любопытный импровизированный инструмент. - Они забрали мой карманный нож, но, должно быть, подумали, что это просто мусор. Моше моргнул. - Это предохранительная крышка ствольной коробки Uzi*(5) . Ты всегда возишь с собой части разобранных Uzi в карманах? Жаль, что у тебя не припрятаны где-то и остальные части. Впервые за всё время сквозь непрозрачные закрытые ставни честного и открытого лица американца показалась твёрдость. - И хорошо, что не припрятаны. Макгайвер вернулся к двери и склонился над замком, мастерски запустив крючок в замочную скважину. Через мгновение он, покопавшись в карманах, извлёк ещё один кусок металла и принялся снова за работу. Моше посмотрел искоса, прищурившись; это был рычаг отборщика, предположительно от того же Uzi. Бывшего автомата Uzi. - Ты уверен, что нет где-то остальных частей? В рукаве, может? Мак проигнорировал вопрос; он прикусил язык, исследуя механизм блокировки. Через некоторое время он спросил: - Если мы выберемся отсюда, мы всё равно должны скрыться. У тебя есть какие-либо контакты в Баальбеке? - Разве у тебя нет контактов? Я думал, ты говорил, что тебя направил ЮНЕСКО. И мне кажется, DXS тоже задолжала тебе услугу, не говоря уже о владельцах отеля «Пальмира». - Да, но немного помощи с твоей стороны было бы приятно. Нет никаких местных сайаним*(6)? Глаза Моше сузились. - Я не знаю, про что ты говоришь. Макгайвер перестал ковыряться с замком, выпрямился и в ярости повернулся к своему сокамернику. - Ай, да ладно, Моше, не мог бы ты уже задвинуть секретность? У тайны есть своё место, и это не то место. У Моссад есть гражданские добровольцы на сигнале, по всей планете – ты не можешь ожидать, что я поверю в то, что в Баальбеке нет никого из сайаним. Если собираемся выйти из этой передряги в целости и сохранности, то нам понадобится помощь. Моше старательно исследовал пыль на ботинках. После долгой тишины он услышал звон макгайверовских наручников – американец возобновил свою безнадёжную возню с замком. Моше пошевелил пальцами для восстановления кровообращения и ослабил наручники на собственных запястьях, пытаясь найти участок кожи, который будет меньше жечь от давления и трения металла. Ему было интересно, сколько же адреналина у Макгайвера сверх обычного, чтобы иметь возможность игнорировать травмы, как сейчас. Услышав неповторимый звук отпертой открывающейся двери, он поднял голову и уставился в растерянности. Он не слышал приближающихся шагов, но ведь не мог же этот, безусловно, чокнутый американец вскрыть замок горсткой железячек... Макгайвер осторожно выглянул в коридор. Обернувшись, посмотрел на Моше. - Ты идёшь? - х -