Цена, которую платят

«У нас новый командор. Может хоть она поймет важность исследований?» Мысль дрейфовала по сознанию, возникая в самые неожиданные моменты. То в момент наложения заклятья огня, чтобы выжечь все подземелье от крысиных экскрементов, пыли и застарелой паутины, то во время сортировки и каталогизирования разрозненной литературы Пика Солдата, но чаще всего – перед сном. На самой границе погружения в сон бродил его личный демон – жажда знаний. Молодой, всего пару месяцев как принятый в орден маг из Кинлоха поначалу поверить не мог в свое счастье, когда его кандидатуру только приняли к рассмотрению легендарные Серые стражи. Когда же его выбрали, он думал, что это иллюзия демона, что он не должен соблазниться, что воля его крепка… Пока его и еще двух недавно прошедших Истязания магов не привезли в Пик Солдата. Посвящение пережил он один. Но и тогда радость и предвкушение не оставляли его. Ему было жаль погибших собратьев по дару, но что это блеклое чувство могло противопоставить предчувствию чего-то прекрасного, великого, восхитительного. Нет, не свобода всегда манила Авернуса, а только лишь желание все знать. Для Серых стражей не было границ, на них не распространялось большинство законов, они были неприкосновенны. И молодой маг уже рисовал в своем воображении картины своих будущих открытий. Ровно до того момента, как ему поручили первую работу. Авернус взвыл. Его, молодого и неопытного, направляли на черную тупую работу, с которой справился бы и необразованный крестьянин при некотором усердии и достаточном времени. На все попытки возразить, что он умен, начитан, склонен к теории, что он маг, в конце концов, ему изредка пытались объяснить, что новички всегда начинают с этого, а чаще просто советовали «Не зарывайся». Но Авернус был настолько самоуверен, что пошел прямиком к Стражу-Командору. Тот, как ни странно, его принял, выслушал, молча, покручивая седой ус, и, выдав «Свободен!», вернулся к бумагам. О невозмутимости и молчаливости командира Серых в Ферелдене ходили легенды, и у Авернуса теплилась надежда, что хоть его эмоциональный и преисполненный деталями для вящей наглядности рассказ и не был радостно воспринят, но, возможно, принят к сведению и в скором времени приведет к изменению его, Авернуса, положения. Не привел. *** Спешно поддевая под легкий доспех, весящий почти как сам маг, все свои теплые вещи, торопливо, а оттого неаккуратно, наматывая портянки – о чем он успеет пожалеть еще до выхода из двора крепости – Авернус собирался в свой первый боевой поход-дежурство. Вместо того, чтобы оставить его в пыльной тиши просторной комнаты, которую Стражи использовали как библиотеку и архив, позволить ему углубиться в протоколы ритуалов, дневники древних Стражей, в книги по истории Моров, написанные мороборцами, его отправляли в места, где водились порождения тьмы. Где его в любой момент могли убить, растерзать, разорвать на тысячи маленьких кровоточащих ошметков. Воображение новобранца было столь развитым, что он побледнел. Сглотнув и смирившись, Авернус приступил к работе Стража. Свое первое сражение он провел, выблевывая скудный завтрак чуть в стороне от основных событий. До момента, как спазм свел его желудок, а посох с грохотом покатился прямо под ноги тут же запнувшегося об него мага, Авернус успел с близкого расстояния поджарить тварь. Тварь и до встречи с раскаленным магическим пламенем была уродливой – серая, чуть в струпьях кожа, практически обнаженные мышечные кольца вокруг глазных яблок, иссушенные губы, не скрывающие кривых бурых зубов… Огонь такой температуры почти прозрачен, и ничто не мешало Авернусу наблюдать, как сначала скукоживается, а затем лопается безжизненная кожа твари. Как из разлома паром выходит то, что еще мгновение назад было телесной жидкостью. Как единомоментно белеют, спекаясь, глаза, опадают и вязким сгустком вытекают из глазниц, тут же застывая на почерневших уже щеках. Как из раззявленной пасти рвется новое пламя, желтые языки которого разгорелись от одной только лишь температуры и теперь сжигают, как топливо, гнилое нутро твари. Изо всех сил стараясь сосредоточиться на блевотине прямо перед собой – на вязкой белесой жиже и плавающих в ней бесформенных комочках, прочерченных почти прозрачными нитками слюны, хотя от этого тошнило только сильней, Авернус уже не мечтал о карьере исследователя, первооткрывателя новых знаний. Он хотел только никогда не видеть картину обгорающей плоти. Маг понимал, что забыть такое будет выше его сил, поэтому молил Создателя и Андрасте, чтобы… Он просто молил. Гораздо позднее Авернус осознал, что этот опыт – сражений, рвотных спазмов, парализующего ужаса, кровавых мозолей, второпях из последних сил залечиваемых перед сном, чтобы назавтра набить их по новой, отупения от бесконечной усталости – все это было нужно молодому магу. Без всего этого он никогда бы не стал полноценной личностью, настоящим Серым стражем, способным отринуть человеческие законы, чтобы совершить невозможное по меркам других людей. Чтобы стать тем, кем он стал. *** Еще почти год с посвящения Рыцарь-Командор, имя которого затерлось в веренице лет, хранящихся в памяти Авернуса, не допускал молодого мага к тому, чего тот хотел. За это время бывший воспитанник Круга магов окончательно разобрался в замысловатом кодексе Стражей, поднаторел в бытовых и повседневных мелочах, о которых раньше вообще не задумывался – вроде готовки и стирки, научился прилично сражаться в отряде, при необходимости врачевать раны без магии и разговаривать с простыми людьми на понятном им языке. Но главное, в этот год Авернус стал малефикаром. Обращение к магии крови произошло как-то незначительно и обыденно. Их отряд в очередном боевом дежурстве поблизости от известного выхода с Глубинных троп на поверхность попал в засаду. Эмиссар порождений тьмы сумел на некоторое время скрыть шорох скверны, распространяемый тварями, и Стражи уверенно вступили в ловушку. Их спасло то, что члены Ордена всегда были настороже, и внезапность нападения не сыграла большой роли. А вот количество нападавших, которых не почуяли заранее, оказалось критическим. Так бы и остался отряд в безымянном каменистом распадке, если бы не жажда жить отдельных его членов. Авернус, сумев в горячке боя оценить имеющийся расклад как бесперспективный, принял решение, которое могло бы показаться трудным, но на самом деле таковым не было. С легкостью отринув годами вдалбливаемое прямо в мозг убеждение «Магия крови – зло, и ничто в мире не стоит ее применения», Серый страж подскочил к ближайшему собрату по ордену. Лучник с огромной скоростью поражал нападающих тварей и отвлекаться на струсившего зеленого юнца был не намерен. Но Авернус ухватил его за руку, мешая стрелять. Тот оглянулся в гневе, и маг, скороговоркой пробормотав «Верь мне, я знаю, что делаю», полоснул ножом по оголенному предплечью воина. Тот в ужасе шарахнулся в сторону, но Авернус, уже чувствуя, как из чужого тела вытекает сила, сделал к нему еще один шаг и длинным резким движением вскрыл кожу на незащищенном бедре человека. Он не задел бедренную артерию, но этого и не требовалось. Пока лучник валился под ноги магу, тот, подхватив высвобождаемую силу, сокрушительной волной направил ее на врагов. Густая, вязкая, черная от скверны кровь порождений тьмы забурлила в их венах, вынуждая остановиться на бегу, в замахе, под ударом. Оскверненная кровь с трудом поддавалась заклинанию, вскипая медленно, почти размеренно. И твари вместо того, чтобы падать замертво, когтями вцеплялись себе в тело, истошно воя, кусками выдирая фрагменты плоти. Авернус, окруженный красным маревом чужой жизненной силы, видел, как один из вожаков воткнул кинжал прямо себе в живот, ведя его от самого паха к груди, как погружает корявые пальцы в рану, ухватывая брюшную стенку и раздирая в стороны. Из разверстой влажной дыры, слегка напоминающей женское лоно, на землю повалились парящие бурые петли кишок, разматываясь в полете. В самом верху раны можно было углядеть часть все еще пульсирующего, покрытого волдырями ожогов черного сердца. Авернусу казалось, что он бог. Древний кровавый бог жестоких тевинтерцев. В рык и вой порождений тьмы диссонансной нотой вплетались изумленные возгласы еще минуту назад обреченных Серых стражей, а основную мелодию выводили стоны и проклятия корчащегося прямо у ног малефикара лучника-жертвы. Авернус наслаждался могуществом. Ровно до того момента, как потерял сознание от точного удара в висок от одного из своих собратьев. *** Потом было много криков, угроз и обвинений. Авернус пришел в себя спеленатым, словно младенец. Только удостоверившись, что он не одержим, по крайней мере, явно, и не помешался, Стражи развязали его. Командир отряда буркнул «Ответишь перед Командором» и больше не разговаривал с ним. Остальные стали его сторониться, не совсем, но все же ощутимо. «Как будто, меня это может задеть!» – думал Авернус, кипя от злости. Он спас их жизни и совершенно не понимал, что предосудительного в том, что он занял немного крови у своего товарища – тот все равно пролил бы ее, только гораздо более бессмысленно и без возможности исцеления, – когда до него добрались бы порождения тьмы. – Откуда ты знаешь магию крови? – спросил его много позже Страж-Командор. – Я читал, – Авернус все еще злился на собратьев и не собирался оправдываться за свои знания и за свой ум. – И применял? – Нет. Это был первый раз. – Почему ты выбрал Бролла? Почему не начал с себя? – Я ничего не выбирал, он просто был ближе всех, – Авернус окончательно набычился. Если его сейчас обвинят – это будет верхом несправедливости. И хотя терпеть несправедливость не было так уж ново для него, он надеялся, что навсегда избавился от этого вместе с повинностью Кругу. – Почему не себя? – повторил Командор. – Мне казалось, это очевидно. Если я поврежу себя, мне станет сложнее сражаться. Если мне будет сложнее сражаться, то я не смогу эффективно использовать полученную силу. Если я не смогу эффективно использовать силу, то толку от моей магии крови наг начхал. А если так – то и браться не стоило! Обыкновенный прогрессивный чисто условный полисиллогизм! К тому же вылечить Бролла я бы смог, а он меня – вряд ли. – В следующий раз ты должен предупредить твоих соратников о том, что планируешь использовать их в качестве жертвенных животных. И если они скажут «нет», то ты не станешь. Это приказ. Ты понял? – Угу. Приказ пришлось исполнять. К счастью, Авернус никогда не отмахивался от слушателей фразой «Ты все равно не поймешь». Наоборот, он засыпал их таким ворохом подробностей, деталей, специальных терминов, что собеседник быстро терял нить рассуждений. В итоге, Стражи либо не хотели показаться идиотами, либо доверяли непонятным рассуждениям, либо на самом деле оценили рациональность позиции Авернуса, но постепенно большая часть гарнизона Пика Солдата согласилась оказаться под ножом молодого мага, если этого потребует ситуация. В свою очередь Авернус никогда не злоупотреблял доверием и прибегал к крайним мерам только в случае действительной необходимости. Но он все еще был новичком – новобранцем, которому поручали самую скучную, неблаговидную, неприятную работу. И вот наконец «У нас новый командор. Может хоть она поймет важность исследований?» *** Нового командора звали София Драйден, и она была из местных аристократов. Видимо, ее поэтому выбрали – чтоб легче было давить на знать и выбивать подати, почести и привилегии – какому-нибудь эльфу легко отказать, а пойди откажи дочке человека, чьих предков можно проследить чуть не до самого Хафтера. Ну, сам-то Авернус смог бы, но почему-то в среде дворян это было не принято. Командор принялась за дела Ордена очень усердно, целыми месяцами пропадая в королевском дворце в Денериме, в поместьях влиятельных эрлов и баннов, в портах, в Орзаммаре. Поймать ее в Пике солдата было проблемой – боевых вылазок, в том числе и на Тропы, стало больше, а она сама бывала здесь редко. А уж добиться аудиенции вообще практически невозможно. Но Авернус сумел. – Что? Опыты? – похоже, Страж-Командор попросту прослушала все, о чем говорил ей Авернус, полностью сосредоточившись на бумаге, которую читала. – Да, – с досадой ответил Авернус. Он с трудом сдерживался, чтобы не раскричаться. – Опыты позволят получить новую полезную информацию. – О чем? – О порождениях тьмы! София Драйден наконец оторвалась от пергаментов и в упор, холодно уставилась на Авернуса. – Ты полагаешь, Стражи выяснили еще не все, что возможно о своем вековечном враге? – Я не знаю! – буквально взвыл Авернус. – У меня нет доступа к закрытым записям! Да у меня нет времени даже на общедоступные источники! Я вынужден все свое бодрствование заниматься бессмысленной рутиной! У меня не остается сил на чтение перед сном! Зачем вам я? Мою работу мог бы делать любой – самый тупой маг, прошедший Истязания! А я ученый! Исследователь! Вы просто вышвыриваете гениальный мозг на помойку, используя только примитивные рефлексы бездумного тела! Это было очень близко к истерике, и взгляд Рыцаря-Командора стал еще холоднее. Авернус взял себя в руки и заткнулся. По-хорошему следовало бы еще и извиниться, но это было выше его сил. А потом София Драйден дала ему индивидуальное задание, приказ практически. Он должен за два месяца перебрать всю имеющуюся в Пике литературу, все записи и архивы и предоставить перечень задач, план исследований и ожидаемый практический результат. Для мага из Круга такая постановка задачи была естественной, но вот откуда о научных методах работы знала высокомерная дворянка, так и осталось загадкой. *** Еще через полгода у Авернуса была своя лаборатория, куда доставили трех плененных порождений тьмы – двух генлоков и одного гарлока. Это было поистине беспрецедентное событие – никто и никогда не брал тварей в плен. «Это было омерзительно,» – сказал Старший страж, чей отряд захватил пленных. Даже связанные, закованные и заткнутые кляпами, порождения тьмы доставляли очень много хлопот и требовали неусыпного внимания. А их еще и нести надо было, потому что идти по доброй воле их так и не смогли заставить. Авернус в предвкушении потирал руки. У него было все готово, и ему не терпелось приступить к работе. Поэтому, как только тварей рассовали по разным клеткам, стоящим тут же, в лаборатории, маг наложил парализующие чары на гарлока, бесстрашно вошел в клетку и снял все путы и рванье, служившее твари защитой. Потом, наложив на себя ауру силы, в одни руки вынес бездвижное существо в противоположную часть помещения, положил на специально предназначенный для этого выскобленный дощатый стол и зафиксировал его конечности широкими сыромятной кожи ремнями. Затем такие же ремни зафиксировали голову, грудную клетку и таз порождения, и Авернус снял паралич. Тварь сразу же завозилась, вызывающе взрыкивая, но, как с удовольствием отметил маг, осталась практически неподвижной. Значит, крепления достаточно. – Ну что ж, приступим. Исследователь пробежался тонкими пальцами по мягко мерцающим в свете магического огонька инструментам, на секунду замер, словно бы выбирая с чего начать. Мерзкие звуки от стола с подопытным несколько сбивали настрой. Авернус, постояв еще немного, отошел к письменному столу и сделал первую запись в журнале экспериментов. «4 элувиеста 7.05 Века Бурь. 1 этап. Цель – оценить магический потенциал крови порождений тьмы. Подопытный №1, гарлок». Отложив перо, маг вернулся к столу с инструментами. Взяв тонкий скальпель и колбу, он подошел к распластанному на столе существу. – Ну что ж, любезный, заглянем в твой внутренний мир. Выбрав для своих целей бедренную артерию, Авернус сделал короткий, но глубокий надрез почти в паху твари. На нем тут же выступила темная кровь, вытекая густым вязким потоком. Ученный подставил под него горлышко колбы, собирая жидкость для исследования. Прикинув, что стоять так придется долго, Авернус пальцами второй руки раздвинул кожу вокруг раны, ритмично надавливая на нее в попытках подтолкнуть кровь. Пальцы быстро окрасились в бурый цвет, периодически соскальзывая в стороны, а один раз даже прямо в рану. Гарлок взвыл, когда ему в мышцу вонзился ноготь. От скуки, в ожидании, когда сосуд наполнится, маг рассматривал порождение тьмы. В общем и целом его тело походило на тело человека. А в паху, рядом с которым Авернус и проводил свои манипуляции, был даже атрофированный детородный орган. Недоразвитый, вялый и бесформенный, он смотрелся почти по-детски, а мошонку вообще практически не было видно. Из любопытства Авернус провел скальпелем по члену, но под разошедшейся кожей оказалась только сероватая неоднородная масса без следа крови. «Хм,» – подумал маг и вернулся мыслями к заветной колбе. Когда сосуд наполнился, Авернус заклятием заживил рану гарлока. Он поднял колбу, разглядывая ее на свет. Это было начало его будущего триумфа, начало великих деяний, и ему казалось, что он должен запечатлеть это событие в собственной памяти навечно. *** Авернус скучал, стоя в самом темном углу зала, какой только смог найти. Перед его взором по натертому до ненормального блеска паркету скользили танцующие пары. Неприятное мельтешение вызывало легкое головокружение, и маг мечтал убраться отсюда как можно быстрее и дальше. Но не мог. – Неужели самонадеянная Драйден приволокла мага в королевский дворец? Собираетесь устроить какую-нибудь диверсию? Авернус обернулся и почти смог не вздрогнуть. Почти. – Сер рыцарь. Мы незнакомы. Но уверяю вас, – зачастил он, – в планах Командора – и тем более моих – не было никакого злого умысла. Просто она считает, что мне надо набраться придворного лоска. – Рыцарь-командор Денеримского собора, сер Осмунд, – представился собеседник. Авернус сглотнул. – Стоя в углу много лоска не наберешься, юный Страж. – Конечно, милорд, – маг поклонился, как мог ниже: страх перед храмовниками не так-то легко преодолеть, особенно если задумал незаконно применить магию. – Думаю, мне нужно найти моего Командора и получить от нее указания. В попытке сохранить достоинство Авернус медленно развернулся и, стараясь не сильно спешить, зашагал куда глаза глядят, чуть не вломившись на бальную площадку и буквально в последний момент свернув в сторону. Он очень надеялся, что тихое «Я буду наблюдать за вашим обучением», несущееся в спину, было порождением собственного воспаленного воображения. – Командор, – истеричным шепотом кричал Авернус спустя какое-то время, – тут храмовники, Командор. Они просто убьют нас обоих! Нужно все отменить! София Драйден с абсолютно невозмутимым лицом выслушала паническую тираду подчиненного, протараторенную ей на ухо, добродушно улыбнулась собеседникам, очаровательно попросила ее простить, встала, кивком головы велев магу следовать за собой, и покинула праздничный зал. Они шли довольно долго, и Авернус начал бояться, что они просто заплутают в бесконечных коридорах Денеримского дворца, пока не вспомнил, что его командир здесь выросла и знает их все лучше, чем Пик Солдата. В какой-то момент Командор схватила Авернуса за ворот серо-синей парадной мантии Стражей и втолкнула в небольшое темное помещение. Не выпуская подчиненного из рук, она зашипела ему прямо в лицо: – Да что ты говоришь? Храмовники? Не может быть! С чего бы? Ведь они всегда здесь – их задача охранять Арланда от таких, как ты! – И, кажется, немного успокоившись, добавила: – Что не так, Авернус? План в силе, ты сделаешь то, зачем я тебя привезла. – Но, Командор, храмовники! – почти взвыл маг. – Ты сам говорил, что они не чувствуют магию крови без дополнительной подготовки. – А ты сказала, что они здесь именно для того, чтобы караулить. Значит, они подготовлены. Похоже, София теряла терпение, потому что встряхнула подчиненного, прежде чем ответить: – Они оберегают Арланда. А у нас другая цель. Соберись, Страж! Если ты и дальше хочешь ковыряться в чужих кишках, тебе придется выполнить наш уговор. Я не стану содержать твою вивисекторскую за просто так. Авернус не знал, как заставить своего командира понять священный ужас, который он испытывал перед Орденом храмовников. Однако, она была права – панический страх не позволил ему сразу понять, что внимание рыцарей сосредоточено на короле, и достаточно провести ритуал на некотором удалении от них, и они ничего не почувствуют. Маг задышал ровнее. – Успокоился? – Драйден выпустила ворот мантии и даже пару раз провела рукой ему по груди, словно бы разглаживая складки. – Думай о своих любимых трупах и что я позволю тебе буквально купаться в крови, если ты сегодня сделаешь то, что от тебя требуется. Главное, – угрожающе повторила она, – сделай! Не то что бы Авернус боялся своего командира больше храмовников, но у нее определенно была над ним власть. Он кивнул и постарался не думать о том, как выкручивает суставы Святая кара, под которую он однажды случайно угодил. Как сгорают непереносимым морозом опустошенные магические каналы, заставляя надрывать в крике горло, как безумное чувство утраты, кровоточащей раны на месте самой его сущности рвет сознание в небытие, выворачивая боль раскаленными шипами наружу и превращая то, что было магом, в зияющий провал на ткани реальности. Не думать! Они незаметно вернулись на торжество. В самый разгар приема София, не глядя на Авернуса, совершила условный жест в сторону одного из баннов. Маг пригляделся, запомнил аристократа – его прическу, одежду, украшения, чтобы не перепутать его с кем-нибудь еще, и растворился в толпе. Через пару танцевальных туров и одну перемену блюд на фуршетном столе Авернус снова высмотрел назначенную цель и сосредоточил на нем свое внимание. Банн, средних лет, широкоплечий мужчина увлеченно беседовал с какой-то дамой. Не прошло и нескольких минут, как лицо аристократа исказила гримаса, он ухватился рукою за живот и, наскоро извинившись перед собеседницей, выскочил в ближайшую дверь, которая, как оказалось, вела в сад. Страж последовал за ним. Далеко банн не ушел, остановившись в ближайшем темном закутке, и принялся судорожно дергать завязки на штанах. Авернус незаметно скользнул мимо него, укрывшись за углом одного из многочисленных дворцовых строений, и выглянул, чтобы окончательно оценить обстановку. Жертва скрючилась под своим кустом, с глухими стонами переживая приступы спазмов и заливая жидким дерьмом прекрасную королевскую клумбу. Позиция была идеальной, Авернус вынул нож, изо всех сил сжал челюсти и зажмурил глаза – и полоснул по мышце вдоль локтевой кости. Ему было страшно ощутить боль – раньше не приходилось резать себя, но еще больше он боялся, что с первого раза вскроет плоть недостаточно глубоко, и тогда придется повторять этот кошмар, снова принуждая себя причинять себе же боль. Поэтому движение его было хоть и судорожным, но очень сильным – когда кончик лезвия проскреб по кости, Авернус едва не взвыл, чуть не выдав себя. Сцепив зубы и с трудом сдерживая постыдный скулеж, он повернул нож в ране, чтобы раскрыть ее края и позволить как можно большему количеству крови стечь по локтю на землю – прямо в наскоро начертанную руну – и напитать ее линии силой. Он привалился к стене, держа левую руку на весу, а правой стирая испарину со лба. Через несколько мгновений, когда руна завибрировала собственной магией на краю восприятия, Авернус зашептал заклинание на аркануме. Он вычитал этот ритуал в одном из древних фолиантов, что иногда привозила для него Командор, и даже уже попробовал его на практике – нужно было убедиться, что он действует. С позволения Софии маг отловил двух нищих пилигримов и провел ритуал – одного резал, другого брал под контроль, и все получилось. И вот теперь наступил ответственный момент. Слова чужого древнего языка иссушали поток крови, но Авернус был к этому готов. Не останавливая монотонный речитатив, он сунул пальцы правой руки в рану, отчего в заклинании появились воющие нотки, и снова раздвинул края плоти. Боль пульсировала в руке, ее отголоски гуляли по телу, но она была странно терпимой, ее было намного легче перенести, чем до начала словесной формулы. Зато холодный пот, стекающий по спине, и острая резь в подмышках ощущались так, словно нервы на его теле оголены, и соленая влага струится прямо по ним. Тупое давление в сердце, скручивающая резь в животе – масса неприятных, болезненных, мерзких ощущений разрывала сознание мага, выдавливая душу из тела, направляя ментальное его усилие к ничего не подозревающей жертве. Пробная попытка была совсем не такой, и Авернус не был готов к столь жутким ощущениям. Но и остановиться он не смел. Призрачные кровавые щупальца устремлялись к безымянному аристократу, стоящему на пути замысла Софии Драйден. Авернус, чье сознание вытягивалось, расползалось по пространству, пожирая его, почувствовал, как приникает в бесплотной ласке к чужому телу. Банн слегка вздрогнул, мимолетно оглянулся вокруг и снова сосредоточился на своем занятии. Он не чувствовал, как влажная, душная, напитанная кровью пелена чужой воли оборачивает его наполовину оголенное тело, приникает к распаренной коже плотнее, чем любая любовница, впитывается сквозь поры, вливается в отверстия, отравляет саму суть. Не замечал, как его собственные мысли заменяются черными мыслями малефикара, выжигаются чужим приказом, растворяются в безликом небытии… Через несколько минут аристократ почувствовал, что его кишечник успокоился, привел себя в порядок, оправился и неверным шагом вернулся в зал с гостями, даже не осознав, что его оценка ситуации при дворе как-то изменилась. В другом зале бледный Авернус, жадно глотающий третий кубок красного вина, приветственно кивнул Софие Драйден, которую в этот момент вел в туре вальса король Арланд. *** – Ты понимаешь, что тебя ненавидят? Рыцарь-Командор спустилась поболтать. Ее никогда не смущало то, что тут творилось, это вызывало уважение, но порой Авернус жалел, что ее не тянет блевать, как многих других – может, тогда бы она реже ему досаждала? К сожалению, он не мог ее выставить. На письменном столе в беспорядке были разбросаны бумаги, стояли разные сосуды с кровью и лириумом, а на рабочем столе лежал труп молодой женщины. Авернус срезал с нее одежду, и присутствие Софии его раздражало. Он сделал слабую попытку заставить ее уйти – сам понимал, что она слабая, но других у него не было. – Мне не помешает новая порция крови. Чтобы не злить моих товарищей еще больше, может ты дашь мне свою, Командор? Ты вроде еще не снисходила до такой милости. Драйден фыркнула. – И не снизойду. Хватит с тебя того, что я прикрываю всю эту мясную лавку. Авернус смирился с провалом и приступил к делу. Одежда с трупа была уже полностью срезана, и перед Серыми стражами предстало тело крепко сложенной, мускулистой женщины. Ее лицо было искажено предсмертной мукой. «...не рожала, следов сильных ранений нет, на ребрах большой синяк, возможно, от падения при ритуале,» – торопливо вывел Авернус в журнале эксперимента под датой, номером и подробным описанием цели и подопытной. Вести записи уже давно стало рутинной привычкой для него. Он открыл рот мертвеца, заглянул туда, потом запустил пальцы. Прощупал мягкий, слегка распухший язык, нёбо, проверил состояние зубов. – Ты знаешь, что это мерзко? – тон Софии был неуместно весел. Вместо ответа Авернус внес результат наблюдений в журнал. Потом раздвинул веки, внимательно рассмотрел налитые кровью глазные яблоки, лопнувшие капилляры, пальцем надавил на застывшую роговицу. Записал и это. Наконец взялся за инструменты. Приставив скальпель к горлу под самой челюстью, он повел его вниз почти до пупа, делая очень глубокий разрез. Прошептав какое-то заклинание, он разделил и раздвинул замерцавшие невинным белым светом ребра почти без усилий. Отложив скальпель, Авернус развел кожу на шее, погрузил пальцы в рассеченную трахею, раздвинул ее половинки и добрался до пищевода. Аккуратно вытянув его на поверхность разреза, он, поддевая пальцами, повел по его длине, поднимая над телом и внимательно разглядывая каждый дюйм влажной поверхности. Где требовалось, он вновь брался за скальпель, рассекая мешающие ткани. Дойдя до желудка, маг бережно вынул орган и положил его на стол. Вслед за ним потянулись и другие внутренности, но Авернус безжалостно их отсек, тщательно осмотрев места разреза. Потом руками, измазанными слизью и кровью, он долго писал в журнале, полностью погруженный в работу, но, когда встал, собираясь перейти к следующему этапу, Командор отвлекла его. Именно поэтому он ненавидел, когда кто-то сидит в его лаборатории во время исследований. Она сказала: – Ты начал с порождений. Теперь вскрываешь не прошедших Посвящение рекрутов и собираешь кровь у прошедших. Что дальше, Авернус? Станешь вскрывать наших братьев, пока они еще живы? К сожалению, Софию Драйден нельзя было проигнорировать. Ей нужно было ответить, чтобы она отстала. – Не думаю, что ты мне разрешишь, Командор. Хотя, может быть, кто-нибудь согласится сам. Как думаешь? Это бы сильно продвинуло мои исследования. – Чего ты добиваешься, Авернус? – Ты знаешь. Того, чтобы такого, – он махнул в сторону стола с лежащей на нем выпотрошенной женщиной, – не случалось. Чтобы наши товарищи не были вынуждены уходить на Глубинные тропы и умирать там в забвении и бесславии. – Почти все в этом мире умирают в забвении и бесславии. Это не такая уж трагедия, – София кривила губы, произнося это. – Просто признай, что ты сам не хочешь умереть на Глубинных тропах. В забвении и бесславии. – Это должно быть стыдно? Признаю, я сам не хочу. – Не буду тебе мешать. Но, Авернус, завтра ко мне приедут гости. Мне понадобится твои особые таланты для их убеждения. Моих логичных доводов им стало не хватать. – Эй, труп и так быстро коченеет. А скоро начнет разлагаться! Я не могу надолго отвлекаться, а новое посвящение состоится не скоро. – Авернус. Отложи свои дела и сделай то, о чем я тебя прошу. Если хочешь и дальше резать своих соратников. – Как скажешь, – недовольно буркнул Авернус. Опять только половину запланированного успеет. Он вернулся к трупу и обеими руками достал печень. В свете магического огня, маслянисто поблескивая и колыхаясь, словно жульен, она была практически черной, как у порождений тьмы. – Так-так. А вот это уже интересно. Даже хлопнувшая дверь лаборатории не смогла его отвлечь.