Поиск себя в окружающих

Лукасу 19 и он живет один. В детстве он постоянно играл со своей мамой, рассказывал ей сказки, строил замки из кубиков и вырезал самолеты из разноцветного картона. Когда его спрашивали кто его лучший друг, Люк с гордостью отвечал «мама» и улыбался так широко, что были видны дырки от выпавших молочных зубов. Когда он подрос, мама отвела его в музыкальную школу, где он начал учится игре на скрипке. Он играл своей маме, а она хлопала и хохотала. Но потом мама начала много пить и ей больше не хотелось играть с Лукасом, она как будто бы забыла о нем. Он перестал играть и улыбаться. К маме начали приходить скверно пахнущие друзья, которые были похожи на злых детей, только щетинистых и вечно пьяных, с пивными животами и в грязной одежде. Джек сидел в своей комнате и слушал их разговоры, только не разбирал слов, до него доносились лишь интонации и смех, похожий на кашель и звук бьющейся посуды. Ему было нечем себя занять пока, однажды он не обнаружил небольшой кабинет на последнем этаже своей школы. Это оказалась библиотека. Он брал все книги, которые только видел и классу к 8 прочитал все, что только было в этом маленьком помещении. Он начал осваивать другие библиотеки. А тем временем мама стала на него кричать, он ей мешал своим присутствием и тем, что постоянно брал ее сигареты (так как на еду денег не было, а сигареты помогали не чувствовать голод). В какой-то момент Лукас осознал, что ему нужен друг. Тогда он начал общаться с Адамом, он учился в институте, они познакомились в книжном магазине, Люк не мог достать книгу с высокой полки, Адам помог и разговор завязался сам собой. Оказалось, что он учится на актера и обожает книги. Это был первый друг Люка, они вместе ходили на спектакли и концерты, гуляли, говорили, делились друг с другом всем. Когда Лукас вернулся с очередной прогулки. В его комнате сидела мама и копалась в его вещах. Ее сальные волосы доставали до лопаток, майка-алкоголичка обтягивала обвисшую грудь и дряблую кожу, обнаженные руки были покрыты синяками какие-то из них были голубоватыми, какие-то бордово-коричневатыми. Опухшие пальцы перебирали какие-то бумажки. Люк вспомнил, что это письмо Адама, поскольку они оба были бедны, на праздники дарили друг другу письма, в которых писали про свою дружбу. Мама заметила присутствие Лукаса и подняла на него свои рыбьи глаза: «мой сын любит книги и ходить в театр, а еще он любит своего друга. Вот что я тебе скажу, чертов пидор, ты-ничтожество, уродское создание, которое только и умеет, что красть у родной матери сигареты и сосать у какого-то актерешки». Сын подошел к матери и взял стопку книг, что лежала рядом и ушел. Адам, не задавая вопросов, впустил Люка. Лукас только на утро рассказал что произошло. Адам долго сидел молча, прилепив свой взгляд на чайный пакетик, будто бы пытаясь его загипнотизировать. Он вспоминал содержание тех писем. Люк писал, что когда слушает записи их песен и слышит как судорожно вздыхает Адам, он вспоминает звук с которым комкают фольгу. Он писал, что у каждого человека своя единственная и неповторимая форма рук и Адама он может узнать по силуэту, по изгибу между бицепсом и дельтовидной мышцей. Люк с присущим ему спокойствием сидел с потупленным взглядом. Ему было стыдно. Не за то что его мать считает его геем или за то что он, вероятно, таковым является. Нет Ему было стыдно за свое рождение. Он пришел в этот мир и уйдет из него-ровным счетом ничего не изменится. Мама будет и дальше пить, Адам созерцать чайный пакетик, разница лишь в том, что его не будет напротив. До совершеннолетия осталось всего два месяца, в школе его мать и никогда не появлялась . исключить ее из своей жизни было бы самым логичным и легким выходом. Просто забыть как забывают о боль от пореза бумагой или падение с велосипеда, просто идти дальше, без лишних балластов и препятствий на и без того сложном, ухабистом пути. Но. Люк не мог этого сделать. По крайней мере не так резко и бесчувственно, как того хотел. Сама того не подозревая, его мать его поддерживала, точнее поддерживала в нем беспочвенную надежду на то, что все может измениться к лучшему. Что однажды вечером он вернется и не почувствует в доме запаха плесени и сырости. В кои-то веке в коридоре и на кухне будет гореть свет (уже пару лет к ряду никто не платил по счетам за свет). Мать выйдет его встретить в платье и с аккуратно уложенными волосами и улыбнется . Эту надежду в нем поддерживало само ее существование, воспоминание о прежней, доброй и любящей маме. В этот момент Лукасу ужасно захотелось забыться, неважно на сколько, неважно, что будет потом и будет ли что-то вообще. Адам, не проронив ни слова, достал из морозильника водку и они за полчаса осушили бутылку, затем еще одну и еще Люк проснулся и не мог понять ни только какой сегодня день, время суток, где он находится. Сначала нужно было разобраться, кто он вообще такой и почему так адски болит голова. Эта боль не похожа ни на какую другу, она сверлит и в тоже время выжимает несчастные мозги. Похмелье настигло бедолагу и накрыло с головой и все, на что хватило беспомощного как младенца Люка это издать нечленораздельный звук, похожий на вой волка на луну. На столь пронзительный призыв о помощи откликнулся менее подверженный, точнее просто бывалый Адам. Таблетка аспирина и бутылка ледяной минералки были на данный момент нужнее кислорода, атмосферы и всех книг на свете. Через пятнадцать минут пребывания в полном анабиозе Джек провалился куда-то, единственное, о чем он успел подумать пока закрывались глаза, это хоть бы не в кому. - А! Что? Где?!,- Адам интенсивно и в полную силу тряс Лукаса, так как тот не подавал признаков жизни уже сутки и не на шутку напугал своего друга -Слава богу! Жив! Черт бы тебя побрал, алкоголик ты недоделанный! Чуть меня до сердечного приступа не довел! -охх,- парень никак не мог прийти в себя и потирал все еще гудящие вески. Голова казалась хрустальной, ветер подует-она разлетится на тысячу крохотных осколков.