На два шага выше седьмого неба

Через паутину, унизанную каплями дождя, словно драгоценными камнями, которые девушки любят носить на шее, любуясь, как эти украшения блестят на свету, лучи солнца пробивались в небольшую комнату, освещая ее лишь наполовину, но и этой половины было достаточно, чтобы понять, что здесь давно никто не живет. Пол был покрыт, будто ковром, газетными листами, осколками и под окном лежала фотография в рамке с разбитым стеклом. На стенах висела паутина, а на книжных полках вместо книг лежал толстый слой пыли. Эта комната, как и весь этот дом, была очень известна среди фотографов любителей и просто искателей приключений. Здание сложно было назвать заброшенным, потому что даже ночью там можно было застать любопытного подростка, ожидающего появления приведений. В этот момент дом тоже не пустовал. Повсюду раздавались чьи-то шаги, веселые голоса и громкий смех. Заслышав этот посторонних шум, пауки, населявшие комнату, бросились прятаться в щели и углы, и, если бы они умели думать так же, как человек, то каждый из них сейчас бы ворчал в мыслях: "Ни минуты покоя! Неужели нельзя оставить этот дом?! Разве в мире нет более интересных мест?!" Дверь в комнату со скрипом приоткрылась, в щель просунулась кудрявая голова и интенсивно закрутилась, так, как только может крутиться голова, сидящая на плечах у человека, осматривая незнакомое помещение. Потом эта самая голова громко восхитилась, распахнула дверь и в проеме оказалась совершенно целая девочка, обладательница любопытной головы с кудрявой шевелюрой. В руках она держала фотоаппарат, а в глазах у нее читался немой восторг. —Ребята! Идите сюда!—крикнула девочка и ступила в комнату с такой гордостью и таким благоговением, будто вошла в тронный зал, в один из таких, которые показывают в фильмах о волшебных странах. —Эй ну вы где?!—возмутилась она медлительности своих друзей. —Да идем, идем!—ответил чей-то голос и через пару секунд на пороге комнаты появились четыре юноши и три девушки, примерно того же возраста, что и кудрявая, а может, чуть старше. —Ну чего тут, Касс?—спросила одна из девушек, очевидно обладательница того голоса, который ответил на зов. Ответа на этот вопрос и не потребовалось. Увидев комнату пришельцы застыли в восторге и лишь кто-то один смог выговорить не слишком содержательное "вау". Если дорогой читатель позволит, то прежде, чем продолжить мое повествование, я опишу ребят, которые оказались сейчас в заброшенной комнате не очень заброшенного дома. Девочку с кудряшками, которая первой появилась в комнате, звали Касси. Ей очень нравилось ее имя потому, что значение его было "корица". Корица у Касс всегда ассоциировалась с чем-то уютным и атмосферным, а уют и атмосферу кудрявая очень ценила. Касси было шестнадцать. Она ужасно любила свитера и клетчатые юбки, не умела скрывать эмоции и носила часы Кевина. Кевин тоже был в числе молодых людей, находившихся в комнате. Это был юноша с бирюзовыми глазами. Может, читатель и не поверит, но они и правда были такого цвета и, скажу вам, это было ужасно красиво. Кевину было восемнадцать лет. Он любил читать, к любой ситуации мог подобрать или придумать шутку и почему то очень придирался к Линну. А Линн был мальчиком с длинными волосами и большущими глазами, цвет которых был то ли карий, то ли зеленый, но определенно невероятно красивый. Линну совсем недавно исполнилось восемнадцать и теперь все ждали, когда знаменитый поэт (а юноша писал прекрасные стихи и каждый из его друзей, за исключением, может быть, Кевина, говорил, что Линн прославиться) сделает предложение своей девушке, Мисти. Мисти была той особой, которая первая отозвалась, когда Касси звала друзей. У нее были прекрасные серые и очень глубокие глаза. Она души не чаяла в Линне и наверное любой, кто ее знал, в первую очередь вспоминал, что она девушка того молодого человека с большими глазами, а уж потом о том, что ей девятнадцать лет, что она обожает кошек и что прекрасно пишет прозу. Даже Рокси, которая считала себя лучшей подругой Мисти, говорила о ней друзьям, как о возлюбленной Линна. А Рокси оказалась в этой компании совершенно нечаянно. Она вообще то была человеком, который не лазает по заброшенным домам в семь утра, не восхищается пустынными комнатами, а в это время предпочитает спать. Если бы не Касси, чуть ли не силой вытащившая подругу на улицу, Рокси успела бы увидеть еще сна три, не меньше. Теперь она стояла недовольная рядом с Тодом, ее молодым человеком, и неприветливо смотрела на паука, имевшего неосторожность выползти из щели. Тод, приобнявший свою недовольную подругу, был как раз таки удовлетворен данной ситуацией. Он, конечно, не выспался, но место, в которое его притащили, было для него крайне интересным. Тод был на год младше Рокси, ему было семнадцать. Высокий, худой, он казался старше своего возраста не только из-за внешности, но и потому, что держал себя как взрослый. Впрочем, так держались почти все присутствующие, за исключением Дарвина. Дарвин был человеком-катастрофой, выглядевшим на семнадцать, но ведущим себя как одиннадцатилетний. К этому сложно было бы привыкнуть обычным людям, но, к счастью, его окружали необычные люди и они не только привыкли, но иногда даже поддерживали его. Дарвин быстро завоевал сердца ребят, но особенно старательно он общался с Беккой. Он был в нее немного влюблен. А Бекка была полненькой девочкой в очка, немного комплексующей из-за своей внешности, все движения которой были настолько плавными и грациозными, что придавали ей особое очарование. Бекке скоро должно было исполниться шестнадцать и она, как и Касси, любила уют и атмосферу, писала стихи, но не носила клетчатых юбок и часов Кевина. Именно Бекка вывела ребят из задумчивости своим громким "вау" и именно она, только ступив в комнату, увидела на полу фотографию. —Ребят, ребят, смотрите!—сказала она и подняла с пола картинку. Остальные обступили ее и уставились на находку. С фотографии на них смотрел, широко улыбаясь, мальчик лет десяти. —Интересно...—задумчиво проговорила Касси.—Кто он? Она попыталась представить, как жил этот мальчик, что он делал в этом доме и что с ним случилось, почему теперь дом пустует и куда делись люди, кем он являлся для хозяев этого дома. —Эй. Посмотрите,—отвлекла ребят от изображения Мисти. Она стояла у окна с огромной книгой в руках. Обложка на книге была черной и на ней была только одна надпись, да и та на непонятном языке. —Похоже на книгу заклинаний,—заметила Бекка. —Или на книгу Смерти в "Сизифе"*—вспомнила Касси. —La mort**!—тут же процитировал Дарвин, названное подругой произведение. —Дарвин!—одернула его Рокси, которой эта шутка смешной не показалась. —Давайте посмотрим, что внутри!—с нетерпением в голосе произнесла Касс. Ей ужасно хотелось узнать, что скрывает предмет, находящийся в руках у подруги. Ей почему то показалось, что прочитав, они узнают что-то очень важное. —Да, давайте посмотрим!—поддержал Касси Кевин. —Ну хорошо... Мисти провела тонкими пальцами по книге, неуверенно посмотрела на Линна и, прочитав в его лице то, чего ожидала, наконец подняла обложку. Дом содрогнулся. Девушки заойкали, Мисти выронила книгу и та закрылась. —Что это?! Землетрясение? Это из-за книги?!—послышалась сразу несколько испуганных голосов. Никто не мог дать точного ответа. Ребята стояли в растерянности и не знали, что делать дальше. Наконец Бекка подняла таинственный предмет и задумчиво уставилась на обложку, а потом подняла глаза на спутников. —Так, давайте не будем. Лучше пойдем домой.—недовольным тоном огласила Рокси. Все понимали, что она права, но любопытство подстрекало их не останавливаться. —Будем,—отрезала Касс. —Открывайте!—вставил своё слово Дарвин, будто боясь, что про него забудут. Все замолчали, чувствуя, что сейчас начнется что-то невероятное. Каждый не спускал глаз с черной обложки и почему то все надеялись в глубине души, что в этот раз ничего не произойдет, а внутри окажется что-то обычное: фотографии, рецепты или что-нибудь еще нестрашное, не таинственное. Бекка открыла книгу... _______________________________ *Пьеса Французского автора Роберта Мерля "Сизиф и Смерть", повествующая о человеке, который осмелился восстать против несправедливости этого мира, за что Боги послали ему смерть, у которой он отнял перо, которым она записывать всех тех, кто должен был умереть ** Смерть (франц.)