Вечер, виски, сигарета

Прошло уже больше года с тех пор, как разрушили тюрьму для смертников. Каждый из бывших заключенных обрел право и свободу жить, как хочется. Не подчиняться приказам, не быть гибкой гуттаперчевой марионеткой, не плясать под чужую дудку. Весь гнусный фарс и цирк, все представления, шоу, бои, а главное – бессмысленные смерти в конце концов закончились. Беспричинно было бы полагать, что кто-то из бывших узников или охранников дьявольского места кинется на поиски поводов или причин для того, чтобы увидеть друг друга. Все страницы были очищены или вырваны, старые отжившие связи – разрублены. Или не все? Макина зевнула и потянулась к прозрачному бокалу с виски. Напиток уже согрелся, и женщина, не задумываясь, рефлекторно кинула туда ещё пару кубиков льда из морозилки. Слегка взболтала, оглядела коричневатую жидкость, залпом выпила. Горло резко обожгло, желудок окатило волной жара. Не обращая внимания на незначительный дискомфорт внутри, бывший руководитель тюремной охраны, а ныне – командир армейского отряда новичков налила ещё виски в бокал и зажгла сигарету. Она почти не курила, но сейчас этого особенно хотелось. Сочетание ароматного табака и крепкого алкоголя расслабляло. Последний месяц службы в войсках был особенно тяжёлым – много сопливых новобранцев, которых приходилось муштровать на полную. Эти зелёные ребята совсем не знали, что такое настоящая война. Они не видели кровь и слезы умирающих, не слышали человеческие крики. И, конечно, никто из них не проходил Страну Чудес Смертников и не ощущал кожей всех ужасов, что творились за стенами фальшивого парка развлечений для толп зрителей. Макина была искренне рада, что всё закончилось. Она никогда не поддерживала Тамаки и его жестокость к узникам, а идея Карнавала Трупов казалась до одури бессмысленной. Любая битва должна быть честной, а превращение ее в карнавал для увеселения других – абсолютная бесчестность. Докуривая, командир задумалась. Она вспомнила всех, кто был когда-то рядом, в надежно хранимом прошлом. Минацки Таками, Итаки Хидара, Масару Сукегава, Ганта Игараши, Киёмаса Сэнджи... На последнем имени женщина почему-то мысленно запнулась. В этом узнике всегда было что-то, заставлявшее считать его равным ей. А равных себе среди мужчин Макина почти не встречала, поэтому и была до сих пор одна. Она откровенно скучала, находясь рядом с кем-то слабее и глупее себя. Ей был нужен кто-то сильный. Непобедимый духом. Бесстрашный и стойкий. Сэнджи казался именно таким. Лишившись глаза и руки, нисколько не ослабел и не сдался. Казалось, он бы никогда не сдался. Даже если бы остался без ног. Даже если бы ему отрезало все конечности разом. Где он сейчас, интересно? Чем занимается? Мигом осушив бокал, Макина резко встала. Было всего около семи вечера, за приоткрытым окном царила теплая сухая погода; не прогуляться стало бы кощунством. Женщина накинула куртку поверх привычной армейской формы – в первые дни отпуска с непривычки так и не переодевалась – и вышла из дома, машинально схватив сигареты и зажигалку. Так, на всякий случай. *** Сэнджи Киёмаса, ранее известный как Ворон, в одиночестве шагал по вечерним улицам Токио. Только на днях, вернувшись из похода по горам, покорив очередную вершину, Ворон решил, что пора взять отгул и спуститься на землю, ненадолго окунуться в шум улиц родного города, поразмышлять вдали от гор. Лучше всего рассуждалось почему-то именно здесь, среди домов и машин, где бойко шумела и кипела жизнь. Впрочем, прошло уже больше года с тех пор, как Страна Чудес Смертников исчезла, и жизнь действительно кипела. Ганта и Широ до сих пор вместе? Где сейчас Сукегава и Хидара? Минацки все такая же дерзкая? А Макина... Макина. Самая сильная и твердая из всех женщин, которые ему встречались. Человек, с которым можно было бы подружиться – а друзей у Ворона осталось немного, да и все связи с бывшими Смертниками уже почти оборвались. Жаль, жаль. Поговорить не с кем под бокал виски, например. Ведь задушевная беседа хорошо идет именно под бокал хорошего алкоголя. Сэнджи вспомнил, что уже пару месяцев почти ни с кем не разговаривал по душам. Ни с кем не говорил дольше пяти минут. Может, он вообще уже забыл, как общаться? Одичал там, в горах, среди природы и облаков? Сейчас бы закурить, но сигарет нет. И курить в одиночку как-то совсем не то. Курить лучше, когда есть, с кем поговорить... На улицах было малолюдно, несмотря на хорошую погоду. Поэтому когда с Вороном поравнялась фигура одного из немногих прохожих, мужчина не смог не разглядеть ее и не окликнуть в изумлении. – Макина?! Ее сложно было не узнать – почти не изменилась, хотя и прошел-то всего год. Темные волосы, военная форма, высокие ботинки, куртка поверх. Все тот же руководитель тюремной охраны, все та же сильная и бесстрашная женщина. – Сэнджи Киёмаса, – ее голос звучал все так же твердо. – Как ты здесь оказался? – У меня небольшой отпуск от прогулок по горам, - рассмеялся тот. – А то скоро совсем одичаю без людей. А ты здесь почему? – Тоже в отпуске, как и ты. Служу в армии, командую салагами. – Я совсем не удивлен. Тебе это подходит. Может, пройдемся? – Пройдемся, – неожиданно согласилась женщина. Ворон с равной вероятностью ожидал услышать отказ, но почему-то ощутил что-то вроде радостного прыжка в глубине груди. Будто сердце зашевелилось и скакнуло вверх на мгновение. Какое странное чувство. Или он просто переволновался, давно не общаясь с людьми. Все могло быть. *** Макина не показала удивления или радости, не могла уверенно заявить, что ощущала то или другое, но неожиданная встреча с Вороном заставила шевелиться внутри что-то глубоко спрятанное, забытое. Вот оно, наконец, проснулось, это что-то – то ли ощущение кого-то близкого рядом, то ли нечто сродни тоске. Тосковать? По Сэнджи? Они просто... Кто же они теперь? Уже не охранник и заключенный, но кто? После всего, что произошло когда-то в стенах Страны Чудес, можно ли вообще остаться прежним? Ворон всегда казался ей сильным, невероятно сильным, но иногда – слегка перегибавшим палку. Как бык, таранящий закрытые ворота, бывший полицейский всегда рвался вперед, сметая преграды на пути. Возможно, иногда Сэнджи не хватало немного спокойствия, но даже в этой нехватке была некая прелесть. В этом был весь он, смертник по прозвищу Ворон. – Курить будешь? – вдруг предложила командир, достав пачку. Было как-то неприлично дымить в одиночестве. – О, круто, я как раз мечтал о сигарете! – кивнул мужчина, перехватывая одну из пачки. Ловко управляясь лишь левой рукой, он чиркнул зажигалкой у рта. – Тебе... не мешает? – спросила Макина, затянувшись, и слегка кивнула на правое плечо бывшего узника. Вернее, на пустой болтающийся рукав одежды. Правую руку, как и глаз, Сэнджи Киёмаса потерял в Стране Чудес Смертников. – Э, ты о чем? А, это! – Ворон расхохотался. – У меня есть рука и две ноги, я не пропаду! В горах не это главное. – Ясно. Ты никогда не падал духом, - хмыкнула женщина. – Остальных не видел? – Я только вернулся, но пару месяцев назад, когда тут мимоходом был, в толпе видел Ганту и Широ. Кажется, у них все отлично! – Хотя бы у кого-то все должно быть отлично, – машинально заметила Макина. И тут же задумалась о причине такого комментария. Стоп, у нее же все отлично, разве нет? Любимая работа, квартира, тишина... И не с кем поговорить. *** На улицах Токио уже потихоньку темнело, а бывшие охранник и узник все бродили и бродили, то разговаривая, то молча. Сэнджи был рад встрече и не собирался скрывать удовольствие от общения, хотя побаивался, что уже забыл, каково это – разговаривать с живым человеком. Как подбирать нужные слова, строить верные фразы... Но с Макиной, кажется, не нужно было ничего подбирать. Все получалось само. Не было неловких пауз или мычаний, все шло так, словно не в первый раз, словно эти диалоги были вечны и ни на мгновение не прерывались. Они то вспоминали будни в Стране Чудес Смертников, то моменты последнего боя, то остальных узников. Какие-то похожие мысли, фразы, действия – все казалось частями одного целого. Они оба мыслили схоже, но Ворон был импульсивнее, в то время как бывший старший тюремный охранник отличалась большей долей спокойствия и размеренности. Может быть, с правильным человеком так и должно получаться? Без неловкости и смущения? А вообще, что такое – правильный человек? – Уже совсем стемнело, – негромко произнесла женщина, когда они приостановились у одного из домов. – Э, ну да, мне на другой конец города ехать, там моя съемная комната, и... – Пойдем ко мне, – продолжила начатое Макина, даже не дав Ворону договорить. – Я живу недалеко, а ты не откажешься от виски, верно? Ее взгляд был тверд, в нем светилось нежелание слышать отказ или попытку отмазаться. Хотя Сэнджи не очень желал сбегать куда-то – впервые за такое долгое время он встретил родственную душу, и ему совершенно не хотелось прерывать их разговоры. Вместо ответа мужчина просто кивнул. Ему показалось, что слова тут будут не к месту. *** Макина открыла дверь, впуская Ворона, и зашла следом. Сбросив куртку с плеч, зажгла свет, достала второй бокал, принесла лед. Все это она делала молча, а в душе роились странные чувства, похожие на светлячков. Какое-то незнакомое доселе ощущение, которое было трудно охарактеризовать. Легко сказать женщина могла одно – ей не хотелось, чтобы этот вечерний разговор оборвался. Будто что-то очень правильное и долгожданное встало на место, как потерянная деталь огромной сложной и разноцветной мозаики. Так же молча хозяйка квартиры кинула в оба бокала лед, пододвинула пепельницу и закурила, кинув взгляд на устроившегося в кресле напротив Сэнджи. Он не ощущал себя как дома, но и не был излишне напряжен. Спокойно выпускал сигаретный дым, спокойно ставил на стол постепенно пустеющий бокал с виски. Будто ловил удовольствие от каждого мгновения. – Ещё виски? – женщина наполнила бокал собеседника, не дожидаясь ответа. – Зачем спрашивать, если и так знаешь. – Ворон улыбнулся. Это была какая-то непонятная Макине улыбка. Она не понимала, что это означает, и одновременно хотела понять. – С тобой даже помолчать в удовольствие, – вдруг чуть тише добавил мужчина. Снова воцарилась тишина. Перегнувшись через стол – тот был небольшого размера – мужчина наклонился и поцеловал собеседницу. Она никак не отреагировала, и Сэнджи понял, что ошибся. – Извини. Перегнул палку, – буркнул он, осознавая, как сильно только что все испортил, и хорошо, если вообще не сломал. Зачем вообще надо было ее целовать? Что за глупая мысль, что это может быть взаимно? Макина резко встала – и Сэнджи понял, что сейчас получит по морде, впрочем, это было бы заслуженно. Однако удара не последовало. Сев к нему на колени, женщина так же молча поцеловала его. Макина никогда не считала себя трусливой. Равно как и не считала себя эмоциональной, полагая, что это – лишнее. Но сейчас градус внутреннего водоворота чувств угрожающе зашкаливал, а руки слегка дрожали. Что это? Действие алкоголя? Порыв глупости? Желание быть ближе? Но когда Киёмаса Сэнджи резко поцеловал ее, внутри все всколыхнулось и уже не могло остановиться. Не поцелуй она его сейчас в ответ – все исчезнет. Весь этот вечер, разговоры, молчание, светлячки внутри. Все будет обрушено вниз, в бездну. Глядя в удивленные глаза Ворона, женщина на секунду застыла, держа ладони на его плечах. А потом ощутила еще один поцелуй на губах – и тут вся вселенная взорвалась. Все спокойствие и выдержку железного тюремщика смыло без остатка. Макина прижалась к Ворону, отвечая на поцелуй и безрезультатно пытаясь сохранить остатки спокойствия или хотя бы разобраться, что вообще происходит. Но тут она поняла, что уже сдирает с мужчины одежду, продолжая всё так же страстно целовать Сэнджи, не отпуская его губы, словно боясь потерять этот вечер. Еще несколько минут – и они оба, неуклюже, словно подростки-девственники, освобождая друг друга от остатков ненужной ткани, уже почти слились в приступе страсти. Страсти? Страсть – это когда кусают друг друга, царапают, делают больно. А сейчас? Хриплый шепот, прикосновения, рождающие бабочек по телу, огонь и жар живого человеческого тепла – это страсть? Или?.. Сэнджи не стремился как можно быстрее все закончить – он словно наслаждался каждой секундой, когда Макина двигалась на нем. Его горячая ладонь на ее бедрах, ее дрожащие пальцы, впивающиеся в его плечи. Обрывки поцелуев, шепот, прерывистое дыхание. Тишина ночи за окном и мерный свет ламп. Окурки в пепельнице, остатки виски и почти растаявшие до конца кубики льда. Все это казалось таким хрупким и оттого – таким ценным, что не хотелось думать об утре, когда всё растает, словно серая дымка тумана. *** Макина зевнула, одновременно втянув аромат свежесваренного кофе. Кофе? Ей сварили кофе? Так, погодите... Женщина привстала и поняла, что провела ночь на кровати. Похоже, Ворон перенес ее сюда и укрыл. Но где тогда спал он сам? В кресле? И что будет после вчерашнего? Неужели все уже разрушилось? Завернувшись в простыню, хозяйка квартиры проследовала на кухню. У плиты действительно стоял полуодетый Сэнджи, и, судя по запаху, не только варил кофе, но и готовил что-то на завтрак. – Ты уже проснулась? – Ворон снова улыбнулся, так же, как вчера. – Еда почти готова, я немного порылся в твоем холодильнике, и... Ты куда? Макина резко развернулась и вышла из кухни. Не успев подумать, что все потеряно, Сэнджи услышал быстрые шаги Макины за спиной. Все так же завернутая в простыню на голое тело, женщина молча положила что-то на кухонный стол. Это оказалась связка ключей. – Эм, не понял, это... – Запасные ключи от моей квартиры. – Макина развернулась. – Я в душ. Ее шаги уже стихли, а в ванной зашумела вода, но мужчина все стоял на месте и думал. Думал о том, что, кажется, в кои-то веки ему удалось ничего не сломать, а... Хотя сейчас какая уже разница? Слова подождут. Улыбнувшись, Ворон взял ключи со стола.