ГерШизона

Сколько я себя помню, я отличался от других. Дело в том, что я извращенец. Разумеется, многие девушки скажут, что все парни извращенцы, что у всех нас лишь одно на уме… И в некоторой степени будут правы… Вот только я к категории «все» почему-то не отношусь. Не знаю, что тому виной – карма, детские травмы, о которых я давно и прочно забыл, или просто больная фантазия, однако к отношениям между парнем и девушкой я отношусь по большей части равнодушно. Впервые когда я это осознал – я ужаснулся, но, к счастью, простейшая проверка воображением показала резко негативное отношение к мужской однополой любви, что позволило вздохнуть с облегчением. И тогда я задумался, что же меня не устраивает в классических парах? Ответ, пусть и не сразу, нашелся – равноправие и банальность. Будучи равноправными, партнеры все равно постоянно воюют за лидерство, хотят доминировать, но подавляют это желание, чтобы не обострять конфликт слишком сильно, используют примитивные, открытые еще на заре времен способы воздействия друг на друга, и тот, кто поддастся инстинктам первым – проиграет, но будет лицемерно делать вид, что сохранил статус-кво. И я обратился к доминированию одного из партнеров и пресмыканию перед ним другого. Это было… познавательно. Несмотря на то, что в большинстве порно-роликов подобные отношения явно были фикцией, срежиссированной опытным профессионалом, в этих отношениях полагающееся место было определено сразу. Без лишней лжи и притворства о «равноправии». И все бы хорошо, но подчинение женщины мужчине слишком банально, а мужчины женщине – слишком противно… Вот и осталось для получения эстетического удовольствия исключительно женское доминирование друг над другом. И ведь не поделишься таким увлечением – неизвестно что хуже, подозрения многочисленных приятелей в нетрадиционной сексуальной ориентации из-за отсутствия девушки в двадцать лет (и отсутствия какого-то ни было стремления эту ситуацию исправить) или правда… так что неудивительно, что я запил. Серьезно. Осознавать, что никто из приятелей, гордо зовущих себя друзьями, тебе не доверяет, а правда сделает все только хуже… крайне неприятно. И вот – закономерный финал. Уснуть на крыше высотки, замок на которую я сломал, чтобы быть поближе к небу. Проснуться по естественным потребностям, и идя на автопилоте перевалиться через бортик. И лишь в полете осознать происходящее. «Я не хочу умирать!» - последняя мысль перед ударом. Честно говоря – я никогда не верил в жизнь после смерти, ведь высшая нервная деятельность, называемая «разум» - есть результат прогрессирующего безумия одного из видов животных, только и всего, так что осознание нахождения себя в темноте было неожиданным. Впрочем, это лишь значит, что безумие сильнее смерти… или то, что я один из тех несчастных, кто умудрился выжить при падении с шестнадцатого этажа… Осмотревшись, и ничего не обнаружив, я пошел вперед. Куда я иду, да и иду ли я вообще? Совершенно не представляю. Однако иллюзия движения помогает успокоиться и не сходить с ума… пусть даже разум – понятие относительное. Мой смешок гулко разносится по окружающему пространству… Или не мой? Резко разворачиваюсь и вижу два огромных желтых глаза с вертикальным зрачком, нависших надо мной и огромную клыкастую ухмылку… Черт, если это Чеширский Кот, то он неслабо так вымахал с тысяча восемьсот шестьдесят пятого! Ухмылка стала шире, а меня куда-то понесло. Снова темнота. Постепенно сознание прояснилось. Руки ощутили, как их что-то прижимает к столу? А голова ощутила приятную шероховатость и запах пергамента. С трудом поднимаю голову и осматриваюсь – где это я? Полки с книгами… Да, точно! Я пришла в библиотеку, чтобы расслабиться, еще раз перечитав любимые отрывки из «Истории Хогвартса»! Стоп! «Пришла»? «Хогвартс»? Что, вашу мать, происходит?! Я же!.. А кто я? Гермиона Джин Грейнджер, разумеется! Что?! Неужели? Не может быть! Но откуда я тогда знаю столько подробностей, не описанных в каноне? Зубодробительные формулы заклинаний, отрывки магического права, мелкие привычки Поттера и Уизли, в конце концов! Неужели это… Реальность? Но тогда какие возможности это мне открывает! Немедленно ощупал тело. На лицо сам собой вылез торжествующий оскал, если и уступающий «Чеширскому» то только по части остроты зубов и размера. Прекрасно! Тело меня слушается и передает тактильные ощущения, а значит… — Так определенно будет интереснее! – вырвался шепот А ничего так голосок у «меня», приятный, но важнее то, что теперь я могу не только смотреть, но и участвовать! Однако довольно мечтать, пора действовать, но так, чтобы никто не понял раньше времени, что «Гермиона сильно изменилась за лето», хе-хе. Формирую желание уйти отсюда и приотпускаю контроль сознания, становясь своего рода сторонним наблюдателем, и наблюдаю, как «я» аккуратно закрываю книгу и уверенной, даже несколько горделивой, походкой, подхватив довольно увесистую сумку с учебниками, иду сдавать книгу. Мадам Пинс странностей не заметила и спокойно приняла книгу обратно, а «я», повинуясь моему желанию, отправилась в гостиную Гриффиндора. Не то, чтобы я горел желанием видеть ораву гриффиндурков, однако меня сильно манил Общий Женский Душ, где можно совершенно бесплатно полюбоваться на обнаженные женские тела и подметить кандидаток в мои рабыни или подробно рассмотреть собственное шестнадцатилетнее* тело, а если повезет, то и совместить оба занятия. По дороге я рассматривал картины и вообще незаметно пялился на все необычное, в то время как «я» шла с ужасно скучной миной на лице, периодически ругаясь под нос на чертовы лестницы, что уже в третий раз заставляли «меня» менять маршрут, периодически оглядываясь: не слышал ли кто? Похоже и до моего вселения образ «пай-девочки» был скорее защитной скорлупой, нежели сутью Гермионы… Или это я так плохо на нее влияю? Неважно. Рано или поздно маски все равно придется сбросить, а постепенное их снятие позволит сделать этот процесс незаметным. По крайней мере, я на это надеюсь… Да где же эта чертова лестница?! *** Гостиная Гриффиндора… была шумной. Фред и Джордж еще не развернули свою торговлю в промышленных масштабах, однако периодически из разных углов доносилось чириканье, рев и прочие звуки дикой природы, что говорило о вполне достаточных объемах производства, а, следовательно, о наличии хорошей зельеварни где-нибудь под боком. Следует взять на заметку и воспользоваться, когда придет время. Однако сейчас меня ждет гораздо более интересное занятие, чем выведение «двоих из ларца» на чистую воду, а потому, «я» немедленно направилась для начала к себе в комнату, а затем в душевую, тайный вход в которую предусмотрительно располагался в недоступном для представителей мужского пола месте – рядом с девичьими спальнями. Не то, чтобы он был особенно удобным, ведь, как и самому замку, ему было много веков, однако в нем было довольно много места. Достаточно для того, чтобы одновременно могли вымыться пара курсов, не мешая друг другу. Разумеется, описанными в каноне трубами с различными пузырьками здесь и не пахло, все же не ванная старост, но здесь была горячая и холодная вода, а этого любой приличной девушке (которая возит с собой тележку всяческих косметических примочек) в принципе достаточно, чтобы поддерживать себя в чистоте. Тем более, раздатчик жидкого мыла с любым запахом, явно более поздней работы, нежели основная система «орошения», примирял с отсутствием полноценной горячей ванны, ведь, как оказалось, и я, и Гермиона погреть косточки любим одинаково. Однако самой важной деталью интерьера (для меня сейчас и для любой девушки вообще) были зеркала на стенах. Которые в этот самый интерьер не вписывались от слова «вообще», однако позволяли в подробностях разглядеть тот или иной недостаток или достоинство внешности… и как раз напротив одного из них «я» и стояла. Не сказать, чтобы из зеркала на меня смотрела писаная красавица (особенно по меркам моей родины), однако худшие ожидания девушка за стеклом не оправдала. Растрепанные каштановые волосы, высокий лоб и достаточно выразительные глаза. Аккуратный носик, чувствительные маленькие ушки, по большей части скрытые волосами, и достаточно гладкая кожа явно относились к преимуществам. Пожалуй, только зубы и скулы чуть выделялись, акцентируя на себе излишнее внимание, однако ничего катастрофически непоправимого, особенно при помощи магии нет и в помине. А если эти поправки сделать… получится очень даже красивое личико. Тело же у «меня» и так было вполне привлекательным. И если бы не школьная форма, а так же усилия самой Гермионы, грудь третьего размера и пышная попка без лишнего жира привлекли бы массу внимания мужской половины факультета. Также, на тельце виднелись следы тренировок и поддержания боеспособной формы… которые недавно были заброшены. Ставим еще одну галочку на память. Что ж, если разобраться с шухером на голове (желательно обкорнав его в многоуровневую прическу до плеч) и заняться собой, как в физическом плане, так и в плане коррекции внешности, а так же подобрать определенный стиль – получится конфетка. Остается надеяться, что прочие женские персонажи также не похожи на среднестатистических англичан, потому как в противном случае мне придется искать сексуальную партнершу среди француженок, с гораздо меньшими шансами занять доминирующую позицию банально из-за возраста и неопытности… Кажется, переборщил – иными словами объяснить внезапное покраснение «моего» лица весьма затруднительно. Интересно, а как я воспринимаюсь «мной»? И кто такая «я»? Оригинал, или остаточное сознание? Впрочем, это неважно, все равно главный здесь я. Гораздо важнее – что мне делать дальше: вымыться и отправиться в кровать, заниматься «тактильной инвентаризацией», или же дождаться девочек и поглазеть на их формы? А может произвести «инвентаризацию прямо сейчас, пока никого нет? Хотя, судя по покрасневшим, кажется, готовым задымиться ушкам, заниматься мастурбацией в общественном месте нам явно рановато. Если, конечно, не хочется спалиться и потерять репутацию, наработанную годами нравоучений. Не то, чтобы имидж правильной девочки-заучки мне импонировал, однако он был бы крайне хорошим прикрытием для моей деятельности хотя бы поначалу. Серьезно, если в школе опять начнет твориться какая-нибудь странная фигня, то на Гермиону подумают в последнюю очередь, а для меня это просто отличный бонус. Так что, со вздохом, включаю прохладный душ и оставляю тело на волю внешней личности, взяв под контроль только голову, да и ту частично – только чтобы наблюдать с самого удобного ракурса за процессом. *** Нежные и изящные ручки скользят по стройному молодому телу, вместе с потоками воды, очерчивая привлекательные формы, дабы вода намочила кожу полностью. Привычное, в общем-то, действие. Однако сегодня все было по-другому. Гермиона не понимала, что происходит, но совершенно обыкновенное мытье в душе ее возбуждало. Да и мысли были… какие-то чужеродные, но в то же время свои… Как объяснить это ощущение девочка не понимала, просто внезапно на все происходящее словно появилась дополнительная точка зрения. И сейчас она оценивала происходящее, как весьма и весьма недурственную эротику, заставляя девушку возбуждаться от собственных прикосновений. Гермиона даже подумала прекратить и воспользоваться сегодня комплексом очищающих чар, который она за время пользования маховиком научилась применять почти мастерски, однако ее тело, похоже, было иного мнения. Слегка повернувшись на носках, оно выгнуло спину и положило правую руку на бедро, слегка его сжав, почти вызывая томный стон из груди. В отражении все это смотрелось настолько… аппетитно, что у девушки затвердели соски, а в промежности стало влажно не только от воды. Несколько отстраненно девушка заметила, как ее руки берут ее любимое орехово-ромашковое мыло из раздатчика и начинают гладить и сжимать ее упругие груди (размером которых она втайне гордилась), не забывая намыливать и прочие части тела, что почему-то еще больше разжигало внутренний пожар, заставляя тяжело дышать и слабеть в коленях… Однако внезапно все прекратилось. Руки спокойно взяли мелкоячеистую мочалку и как ни в чем не бывало начали растирать ее кожу, оставляя ее неудовлетворенной. Она хотела отбросить мочалку и продолжить получать удовольствие, невзирая на моральный облик, но руки по-прежнему не слушались ее. Поняв, что это бесполезно, Гермиона начала двигать телом, подставляя под движения мочалки чувствительные точки, о наличии которых у себя в таком количестве, еще полчаса назад она не подозревала! Вряд ли сейчас она представляла собой приятное зрелище, но девушке было плевать. Весь мир сузился до нее и мочалки, которая может принести ей Удовольствие. Поначалу у Гермионы мало что получалось – дергания приносили свои плоды довольно редко и потому удовольствие стало спадать… но не возбуждение! Уловив некий ритм движений девушка начала подстраиваться под них, вновь наращивая получаемое удовольствие, дожидаясь одного единственного мига. И он наступил. Мыльная мочалка в своем неспешном танце добралась до промежности. Дичайшее желание, практически ментальный животный рев заставил руки замереть на месте, прижимая шершавую поверхность мочалки к телу, которое немедленно заходило вдоль столь желанного предмета, теребя клитор и истекая соками из вагины. Движения становились все быстрей, а наслаждение все ближе, когда внезапно тело перестало ее слушаться и остановилось. Казалось, еще мгновение и она достигнет пика, но тело предало ее вновь, отпуская мочалку и вставая под струи воды, словно ничего только что не произошло. Тонкие пальцы гладили кожу, смывая мыльную пену, продолжая пытку, а она совершенно ничего не могла сделать! А затем руки, с новой порцией мыла, забрались в волосы, массируя голову и принося удовольствие совершенно иного плана. Плавные точечные движения успокаивали, смывая вместе с потом злость и ярость, возвращая здравомыслие. Вспомнив себя, какой она была несколько минут назад, Гермиона ужаснулась – никогда прежде она бы не позволила себе заниматься столь развратными вещами даже наедине с собой, не говоря уже про занятия Этим в общей душевой, куда в любой момент мог зайти кто-то из гриффиндорок! Такое ощущение, что она взбесилась и, словно дикий зверь, отбросив все человеческое, пыталась любой ценой получить плотское удовольствие. В один момент для нее перестали что-либо значить мораль, общественное мнение, правила и законы – все то, что она искренне раньше считала основой своего мира. И, что самое главное – отбросила их она сама, по своей собственной воле… Однако мир не рушится, потоп и огонь с неба не спускается и даже гром небесный ее не поразил. Завернув кран, девушка вновь задумчиво посмотрела на свое отражение. А ведь это было приятно. Несмотря ни на что приятно, да и достигнуть пика не получилось… Гермиона встряхнула головой, прогоняя прочь невольные мысли – не сейчас. Достаточно. Иначе она точно попадется кому-нибудь на глаза и тогда репутации конец. А она ей еще нужна. Зачем? Она не знает, но чувствует, что это важно. Да и здравый смысл советует не пороть горячку, погружаясь в наслаждение. Да. У нее есть еще дела. А еще есть слово «надо», призывая полотенце подумала Грейнджер. Все же, ее тело будет при ней всегда, а вот эссе написать нужно к определенному сроку. И плевать, что этот срок на следующей неделе – привычки делать все заранее она бросать не собирается. — Да что же это такое! – возмутилась девушка, обнаружив, что вместо вытирания руки снова пытаются ее завести, на этот раз без участия неведомых сил. Отбросив полотенце и призвав свою палочку, внутренне удивляясь, что это получилось, двумя заклинаниями Гермиона высушила себя и, переодевшись, направилась в гостиную. Пусть там и шумно, но уж точно достаточно сдерживающих факторов, чтобы снова не потерять себя и сконцентрироваться на уроках. *** Черт! Пришлось лезть самому, чтобы она не ушла, а когда до меня дошло, что я зашел слишком далеко, было уже слишком поздно, и как бы я не пытался сдержать ее от дальнейшего самоудовлетворения – у меня не получилось. Не то, чтобы мне не нравились ощущения, но планы, планы не терпят небрежного отношения, а по плану никто не должен узнать об изменениях Гермионы хотя бы до того, как я проверну большую часть запланированных махинаций. А уж превращение носителя в обезумевшее от удовольствия животное, вследствие сброса на нее части дублированных на меня ощущений, в планы совершенно не входило. Однако, нет худа без добра – узнал, что соседом по жилплощади является настоящая, хоть и сильно подверженная моему влиянию Гермиона. Марионетки такой инициативностью явно не обладают. Ну и заодно девочка прочувствовала удовольствие от спонтанно получившейся пытки. Осталось только направить ее мысли в правильное русло, потому как пресмыкаться перед кем-то, даже только на время секса я не желаю… на постоянной основе. Просто, как опыт это возможно и было бы интересным, однако мы в Англии и на дворе двадцатый век, пусть и самый его конец, а значит, прогрессивные идеи секса без обязательств досюда если и добрались, то точно еще недостаточно распространены, и единожды подчинившись можно попасть в сексуальное рабство навеки. Особенно в магическом обществе, отставшем от прочего мира еще на пару столетий. Раскрасневшаяся и пытающаяся скрыть свое возбуждение «я» (потому что фиг я отсюда куда-то денусь, да и вообще – я тут главный), не нашла ничего лучше, чем спуститься в гостиную Гриффиндора. У «меня» есть задатки эксгибиционистки? Нет. Девочка отправилась туда как раз, чтобы окружение поспособствовало успокоению и не дало натворить глупостей… Учитывая характер оригинальной Гермионы, я думаю это бы сработало, однако тут есть злой и нехороший я. Хе-хе-хе… Кажется, пора осваивать способы непрямой коммуникации. Это будет интересно! *** Едва появившись в гостиной с учебником подмышкой, Гермиона направилась в свой любимый и обожаемый «уголок заучек», как втихую называли его прочие гриффиндорцы, используя письменные столы по назначению, хорошо, если несколько раз за год. Гриффиндорцы предпочитали писать эссе где угодно, но только не в этом, специально предназначенном для этого месте. Кто-то трансфигурировал себе из подушки удобную деревянную доску и забравшись с ногами на диван сочинял невозможный бред, перемежая его фактами из учебника, кто-то бросал пергаменты где попало, надиктовывая эссе самопишущим перьям, кто-то использовал стены и прочие ровные поверхности, а кто-то, в частности одна рыжая личность под номером шесть, не делал вообще ничего. Только канючил и выпрашивал чужие работы для списывания. Пожалуй, он один из немногих, кто появлялся в «уголке» довольно часто, но только потому, что переписывать свои работы где либо еще, Гермиона (основной поставщик «знаний» Рона) запрещала. С привычно сосредоточенным (а на самом деле самодовольным) видом девушка прошла мимо близнецов Уизли, которые пытались сотворить что-то с плюй-камнями. Уже почти остановившись, чтобы сделать замечание рыжим шутам Хогвартса, чьи очередные «изобретения» наверняка отправят множество первокурсников к мадам Помфри, Гермиона вспомнила, что ее состояние сейчас отличается от привычного, о чем красноречиво говорила тщательно скрываемая дрожь, и прошла мимо. Фред (или Джордж?) проводил ее удивленным взглядом, в то время как его брат был слишком увлечен своим занятием, чтобы обращать внимание на окружающих, однако, не найдя в отсутствии ора и нотаций ничего плохого, пожал плечами и махнул на нее рукой, возвращаясь к никак не желающим подчиняться спортивным снарядам. Гермиона добралась до своего любимого места и усевшись на него подозрительно посмотрела на Уизли, успев ухватить перифирийным зрением, что тот отворачивается от нее. Личность того, кто, судя по ощущениям, только что похотливо пялился на ее нижние девяносто, для Гермионы стала абсолютно ясна… и ей пришлось напоминать себе, что своим справедливым возмущением она, скорее всего, сорвет себе голос. А потому наказание виновника неприятных холодных мурашек, бегавших по ее телу всего несколько секунд назад, переносится. Девушка пару раз глубоко вздохнула и принялась за задание, однако в этот раз легко и быстро переносить на бумагу мысли и цитаты не получалось. Руки дрожали. Тело хотело ласки, а сердце все никак не желало вернуть привычный ритм. Довершало же картину настойчивое ощущение чужого взгляда. Однако Уизли ни разу не попался… если, конечно, это был он. Гермиона украдкой огляделась. В гостиной продолжалась перманентная суматоха, к которой за три года учебы девочка успела привыкнуть. Разве что пара диванов была оккупирована квиддичной сборной Гриффиндора, которые в очередной раз обсуждали чемпионат… Пожалуй там собрались одни из тех немногих англичан, для которых результат финала оказался значимее событий после него. Вот и сейчас Кетти Белл вовсю агитировала Поттера на повторение финта Вронского на традиционно первом матче Гриффиндор-Слизерин, в то время, как Анжелина напротив, настаивала на том, что этот финт работает в основном тогда, когда о нем все успевают забыть, а события чемпионата еще свежи в памяти у многих. Кетти приводила в качестве контр-аргумента то, что Поттер общепризнанно лучший ловец школы и финт вполне может сработать как раз из за того, что никто не будет его ожидать, потому что он кажется самым ожидаемым. Сам же Гарри просто тихо сидел и смущался… Как всегда. Мало кто знал, но Гарри всегда смущался толпы и людей старше себя, часто скрывая это за напускной бравадой или гневом. Пожалуй, если бы не все то, что им вместе пришлось пережить, Гермиона предпочла бы держаться от такого человека подальше… если бы знала его так же хорошо, как сейчас. До планки «псих» на личной шкале оценки характера Гермионы Гарри оставалось совсем немного… например, обзавестись навязчивой идеей и стать более агрессивным. Но Гарри – это Гарри. Тем более, на фоне своего лучшего друга он смотрится вполне неплохо… Интересно, он сам его так подобрал, или помог кто? Хотя, может и просто случайность. Все-таки мальчики руководствуются иными принципами отбора круга своего общения… Черт! Гермиона внезапно обнаружила, что находясь в своих думах уже несколько минут пристально наблюдает за Белл, активно крутящейся во все стороны, маленьким моторчиком оживляя сборную, вбрасывая новые, иногда даже совершенно бредовые темы для обсуждения при иссякании старой. В этом не было ничего странного, но вот то, что крутящаяся попка Кетти вызывала слюноотделение, а мозг без всякой команды сознания начал оценку пропорций девушки-старшекурсницы, найдя их достаточно… привлекательными? И пусть верхние аргументы Кэт не дотягивали до прелестей Гермионы, однако, учитывая то, что из-за активного использования маховика времени Гермиона практически догнала по возрасту близнецов Уизли – у девушки все еще впереди. Воображение начало рисовать вероятный внешний вид Кэтти без верхней одежды. Постепенно позы становились все пикантнее и пикантнее, одежды все меньше и меньше, а дыхание Гермионы все чаще и чаще. Чтобы никто не увидел, она прикрылась книгой и ущипнула торчащий под блузкой сосок. Волна приятных мурашек немедленно разбежалась по всему телу, призывая продолжить, а нарисованное воображением изображение Кэт, внезапно ожило и начало оглаживать собственное тело. В промежности засвербело, требуя ласки тоже, но здесь и сейчас этим заниматься было нельзя. Не на виду у стольких людей! В попытках унять возбуждение девушка провела еще пятнадцать минут, однако безрезультатно. В итоге, подхватив книгу, на содержании которой так и не получилось сконцентрироваться, сильно покрасневшая Гермиона пыхтящим паровозиком пронеслась к спальням, провожаемая на этот раз далеко не единственным взглядом. Впрочем, пусть поведение девушки и было нетипичным (не прозанималась и получаса!), однако сильно из картины мира непоседливых студентов не выбивалось. В конце концов, для большей части присутствующих Грейнджер была не более чем скучной ботаничкой, элементом декора, к которому все привыкли и давно не обращают внимания. Гермиона вихрем залетела в спальню, как всегда в это время пустующую, каскадом наложила множество защитных и заглушающих чар, столь быстро, что непременно бы удивилась этому, пребывай она в здравом рассудке. Но сейчас, в ее разуме Кэт, возлежа на огромном ложе, маняще и томно звала присоединиться к ней, не оставляя времени на иные мысли. Все естество девушки рвалось наброситься на нее, впиться резким, требовательным поцелуем прямо в губы, вонзить свои ногти в пышную задницу, навсегда ставя метку «мое!» на эту взбалмошную девицу… А потом страшно отомстить ей за это состояние перевозбуждения, что не дало ей сконцентрироваться на учебе! Да! Гермионе хотелось увидеть в этих наглых глазах не только желание, но и мольбу. И сладостная пытка ей в этом поможет, стерев навсегда выражение превосходства с этого красивого личика ее собственности! Девушка с рыком кинулась на кровать, едва успев скинуть обувь, и лишь чудом не разорвав одежду на себе. О да! Это недоумение и легкий испуг! Ощущение горячего тела и теплого влажного языка во рту не ожидавшей такого напора девушки. Дернувшиеся руки были перехвачены, и поцелуй продолжился, ломая всяческое сопротивление добычи. Робкий и неумелый ответ заставил Гермиону прерваться и заглянув в глаза Кэт тихо прошептать: «Не думай, что я попадусь на ту же уловку, что и все остальные. Ты – моя! И никак иначе! А теперь… покажи мне свою страсть!». Гермиона отстранилась от скомканного одеяла и поднявшись на ноги притянула один из его краев к своей промежности, начав тереться о него. — Да, Кэтти, продолжай, - перебирая пальцами по пододеяльнику возбужденно простонала она, прикусив губу. Как сильно она не старалась сдержать эмоции, но они все же вырывались наружу. Плохо. Настоящая госпожа не показывает лишних эмоций. Не показывает своих слабостей. Но это выше ее! Чувствовать, как горячий язычок резкими быстрыми движениями облизывает давно текущие ручьем половые губы, а горячее дыхание вызывает мурашки по всему телу… Слишком сильно, слишком много, слишком непривычно, чтобы быть способной держать мимику под контролем! — М-м-м! Да! Глубже! Быстрее! – ускоряя темп шептала девушка, подрагивая коленками, - Еще! Сильнее! Ах! Да!!! На финише колени Гермионы подогнулись и она плюхнулась на кровать обильно кончая с выражением абсолютного блаженства на лице. Слегка отдышавшись, девушка поправила забившуюся в рот прядь и чуть хрипловатым голосом продолжила: — Молодец, котенок. Ты заслужила награду. Спустившись чуть ниже, и приобняв одеяло она начала его поглаживать и покусывать и постепенно одеяло начало приобретать форму и объем. Иллюзия и реальность смешались между собой и вскоре под балдахином раздались вполне натуральные стоны воображаемой партнерши, однако чары, наложенные с огромнейшим запасом, надежно защищали ложе утех от внешнего мира, укрыв Гермиону и ее партнершу ото всех… или почти всех. *** В удобном колченогом троне вырвиглазной расцветки, одетый в разноцветный камзол и… джинсы сидел импозантный беловолосый золотоглазый мужчина. Сидел он в нем по причине того, что лежать вверх тормашками в нем ему уже надоело. Перед мужчиной в пространстве висел огромный экран, демонстрируя сексуальную сцену в гриффиндорской спальне, делая мужчину тем самым единственным наблюдателем. — Хм… А пожалуй, быть богом не так плохо, - задумчиво протянул он, выгнув бровь от очередного пируэта пары девушек, - Главное, не ошибаться с исполнителем и грамотно использовать законы к собственной выгоде. Эй, Хаскилл! Еще сыра!!!