* * *
Регина вернулась домой ночью, усталая и расстроенная. Некоторые жители Сторибрука снова пытались вернуть свои воспоминания. Многим идиотам нравилось считать, что если в их жизни все идет наперекосяк, то вина за это должна лежать на ней, Регине. И ей приходилось следить за тем, чтобы они не вспомнили ничего лишнего. Как обычно по вечерам, она зашла в комнату Генри, чтобы взглянуть на него перед сном. Но стоило Регине зажечь свет, как она почувствовала, как кровь застыла в ее жилах. Кровать была пуста и стояла нетронутой с тех пор, как она заправила ее с утра. – Генри? – просипела она еле слышно, а затем закричала так, что, кажется, даже грозу стало меньше слышно. – Генри! Регина металась по дому, пытаясь найти его рюкзак, она осмотрела комнату с его игрушками, заглянула в гостиную, где стоял телевизор, забежала на кухню к холодильнику, посмотрела в ванной. Но дом был пуст, а вещи стояли нетронутыми. Генри не приходил домой из школы. Темное сердце Регины молотом стучало в ее груди, и его шум перекрывал завывания ветра. В ее глазах стояли слезы, но она не позволила им пролиться. Ее мальчик должен был быть неподалеку. Его легко можно было найти с помощью простенького поискового заклинания, и если его кто-то обидел, Регина сожжет его заживо.* * *
– Уже поздно. Мне пора. – Думаешь, ты сможешь отыскать дорогу домой, дитя? Генри с сомнением посмотрел на темное небо и снова подумал, почему же гроза длится так долго. – Н-нет, – признал он, заикаясь. – Тогда тебе следует остаться, – проговорил старый медведь. Генри все еще был поражен тем, что тот обладает даром речи. Одно дело видеть говорящих животных по телевизору, другое – допускать мысль об их существовании, общаться же с одним из них – это вообще невообразимо! Генри снова ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит. – Моя мама будет волноваться, – сказал он, думая о ней. Она делала для него все, что было в ее силах. Пусть она и не была лучшей мамой в мире, но она так старалась! И наверняка, не найдя его дома, она очень испугалась. Генри следовало вернуться, чтобы сказать ей, что с ним все хорошо. – Ты сказал ей, куда пошел? – Ну… нет. Не сказал, – на рожице Генри появилось грустное и виноватое выражение. Он должен был зайти домой и оставить записку, прежде чем идти в лес. – Она будет волноваться, но искать дорогу в город в такую грозу бесполезно. Лучше и безопаснее для тебя, если мы переждем. Твоя мама не хотела бы, чтобы ты шатался по улице в такую погоду. Там же дождь льет водопадом! Генри рассмеялся. Он никогда прежде не слышал этой фразы. – Что смешного? – Льет водопадом? – переспросил он. – Да. И что? Ты не слыхал такого раньше? – Нет! – Генри фыркнул. – У нас говорят «льет как из ведра», а не «водопадом» – Я из джунглей. У нас нет ведер. – Ну да. Наверное, нет, – Генри посмотрел на медведя и на мальчика, свернувшегося калачиком у его бока. Мальчика звали Маугли. Генри показалось, что тот – его ровесник. Однако его внимание было сконцентрировано на медведе. Разговаривать со зверем было очень увлекательно, а слушать его истории – еще интереснее. – Расскажи мне еще раз, как ты здесь очутился, Балу. – Я же говорил тебе, дитя, понятия не имею. Просто однажды мы проснулись тут. Здесь все такое… другое. – Не сомневаюсь. А каково было в джунглях? – Жарко, зелено, прекрасно и дико, – усмехнулся Балу. Генри ничуть не испугался его больших острых клыков. – Там было все, что нужно старому медведю. – У тебя не было дома. – Нет. Дом есть там, где есть человек, а где человек, там появляется ружье. Генри не стал говорить ему, что Маугли не медвежонок, а человек. Не сказал он и о том, что знаком со многими людьми, у которых нет ружей, и что шериф Грэм, по его мнению, не стал бы стрелять в Балу, если бы они сперва познакомились. – У нас было самое необходимое, маленький брат, а имея самое необходимое, медведь может спокойно отдыхать. Генри сел, обхватив руками колени. Опустив на них подбородок, он посмотрел на Балу сияющими глазами и широко улыбнулся. – Расскажи мне еще, – попросил он. И старый медведь был рад исполнить его просьбу. Гроза наконец пошла на убыль, а Генри начал засыпать под байки Балу. Сегодня у него было захватывающее, но изнуряющее приключение. Он бы мог сказать, что это похоже на ставший явью сон, только Генри никогда не помнил своих снов. Его глаза уже слипались, когда-то громко позвал его по имени. Он немедленно вскочил и широко улыбнулся. – Так вот ты где! – Мама! – Я очень волновалась! – Прости. Я должен был написать тебе. – Тебе не следовало уходить одному… И что ты делаешь в пещере с медведем и голым мальчишкой? Нам нужно идти. Генри, подойди ко мне медленно и осторожно. Не привлекай внимания медведя. То, что зверь не сожрал ее сына, Регина считала чудом. Она знала, что звери чуют запах страха, но не боялась паршивых животных. Она могла убить медведя одной лишь силой мысли, но не хотела делать этого на глазах у Генри. Ей бы не хотелось, чтобы он узнал о том, что она владеет магией, и о том, как она ее использует. – Мама, все в порядке. Медведь – мой друг. Его зовут Балу. – Генри, медведь не может быть твоим другом. Иди сюда. – Может. Расскажи ей, Балу. Расскажи, как вы с Маугли однажды проснулись здесь вместо джунглей. У Регины кровь застыла в жилах второй раз за сегодняшнюю ночь, пока она слушала сына. Ему было известно о проклятии, и это было совершенно ужасно. Он достаточно быстро разгадает смысл окружающих его странностей, о которых так любит ее выспрашивать. Поэтому Регине придется стереть это воспоминание из его памяти. – Все в порядке, маленький брат, – заверил мальчика Балу, не сводя глаз с его матери. Он чувствовал в женщине могущественную и темную магию, которая могла быть хуже тысячи ружей. – Иди с мамой. – Но, Балу, мне хочется, чтобы она познакомилась с вами получше! – Взрослые не любят медведей, дитя. Все в порядке. Ступай. Со мной и Маугли все будет хорошо. – Можно мне навестить тебя завтра? – Только если твоя мама разрешит. – Исключено! – воскликнула Регина, и ее правая рука сжалась в кулак. Ей безумно хотелось метнуть в медведя огненный шар и сжечь его, но она снова напомнила себе, что не должна колдовать на глазах у Генри. Другое дело, когда он был совсем крошкой. Он и не запомнил, как она развлекала его с помощью колдовства, но он вырос, и теперь это слишком смышленый для своего возраста ребенок. Она потеряет его, если он узнает, что она умеет колдовать, а Регина была готова лишиться чего угодно: магии, мести Снежке, но не своего ребенка. Он стал для нее единственным светом в окошке. – Генри, иди сюда. – Иду, мама, но я не понимаю, почему мне нельзя дружить с Балу. – Он – животное, – губы Регины презрительно искривились. – И? Лошадь, которая была у тебя в детстве, тоже была животным. – Это разные вещи. – Почему? – Лошади не опасны. А теперь прошу тебя, Генри, пойдем, – искушение воспользоваться магией и заставить его забыть обо всем, было велико, но Регина не любила так делать. – Пожалуйста, Генри. Она с облегчением вздохнула, когда он подошел к ней и взял за руку. Крепко прижав его к себе, Регина посмотрела на медведя. Тот смотрел на них, прижимая к себе лапой голого мальчишку, и не двигался. – Знаешь, мама, это странно, но они словно из «Книги джунглей». Его даже зовут Балу. Разве не странно? – Конечно, Генри, но он опасен. Мы должны немедленно уйти отсюда. У нее не осталось выбора: сегодня же она должна будет заставить его забыть обо всем. – Мама! Он же мой друг! – Прости, Генри, но ты не можешь дружить с диким животным. – Почему нет? – спросил Генри, пытаясь ее отвлечь. Регина обняла его крепче и вздохнула. Она терпеть не могла на него злиться. – Потому, что это небезопасно, – объяснила она, стараясь не употреблять набивших оскомину «я так сказала» или «матери лучше знать». Слишком часто она слышала эти слова из уст собственной матери, и пусть в данном случае ей не пришлось бы лгать, делать этого не хотелось. – Если мы с Балу не можем дружить, – проговорил Генри, надувшись, – хотя бы пообещай, что не навредишь ему. – Он – дикое животное, Генри. Он мог навредить тебе. – Но не сделал этого. Потому, что он хороший! И клевый! – Он опасен. – Пообещай, что не тронешь его, и я не вернусь сюда больше без твоего разрешения, – Генри даже думать не хотелось, что он никогда не увидит их снова, но он знал: мать может позвонить шерифу Грэму, когда они вернутся домой, и попросить пристрелить их. – И Маугли, – быстро добавил он. – Пообещай, что не навредишь им и не станешь пытаться их разлучить. – Ребенок должен быть в доме с родителями, где он в безопасности. – Балу его отец, мама! Он вырастил его, как ты меня! Ты же не захотела бы, чтобы кто-то отнял меня у тебя! – Это другое, – повторила Регина, но, кажется, Генри нашел тот аргумент, против которого ей было нечего возразить. Она вздохнула. – Обещаю, что им не причинят вреда, если ты уйдешь домой со мной и никогда не пойдешь в лес один. – Никогда? – Никогда. Генри вздохнул. Сегодня он действительно испугался, но это обещание почти лишало его возможности когда-нибудь разобраться в том, что творится в Сторибруке. – Ладно, – проговорил он наконец. – Но ты даешь мне слово, что они не будут разлучены. Гроза снаружи затихла, и на мгновение Генри показалось, что он слышит то же хихиканье, которое привело его в эту пещеру, к новым друзьям. Но сейчас главным было удостовериться, что Балу и Маугли всегда будут в безопасности. – Пообещай мне, мама, – попросил он, состроив умоляющее личико. Его подруга Грейс всегда делала так, когда хотела получить что-то от приемных родителей. – Хорошо, – Регина прикрыла глаза. Сын снова прибавил ей головной боли, но она была рада, что с ним все в порядке. – Теперь мы можем пойти домой? – Я хочу услышать, как ты это скажешь? – Что скажу? – она посмотрела на него сверху вниз. – Обещание. – Говорю. – Поклянись. Поклянись мне. Регина снова вздохнула. Может, они и не были кровными родственники, но сходство было налицо. – Хорошо. Я обещаю тебе, Генри, что не скажу никому о Балу или Маугли, они будут в безопасности, и я не буду их разлучать. – А еще я хочу, чтобы ты что-нибудь сделала с охотой. – Что?! – Охотники могут подстрелить его, даже не узнав, что он говорящий, а ведь для Маугли он папа! Регина вздохнула уже в который раз и снова закрыла глаза – голова пульсировала от боли. Быть матерью оказалось очень тяжело, но ради Генри стоило сделать некоторые усилия. Правда, Регина была уверена, что стоит ей издать закон против охоты, горожане будут чрезвычайно недовольны. – Может, обсудим это позже? – спросила она. – Я устала, Генри. У меня был длинный день, я вернулась домой, а тебя нет. Я переволновалась. Регина надеялась, что, стоит им вернуться домой, Генри отвлечется и забудет о своей просьбе. – Ладно. Но мы об этом поговорим. – Конечно. Генри с грустью посмотрел на Балу и Маугли. Они выглядели все еще напуганными, но он был уверен: его мать сдержит слово. Они будут в безопасности. – С вами буде все хорошо. Но я не смогу больше навещать вас. Мне жаль. – Все в порядке, маленький брат. Ступай домой вместе со своей мамой. – Спасибо, Балу. Это было потрясающе. Я никогда тебя не забуду. Регина решила не терять времени даром. Морда Балу начала вытягиваться. Он открыл пасть, но вместо слов о том, что он тоже никогда не забудет Генри, получился рык. Он прикрыл пасть лапами. Вдруг какая-то сила вырвала Маугли из его объятий и швырнула прочь. Балу взревел, но голова Генри продолжала спокойно лежать на материнском плече: мальчик крепко спал. Он не слышал, как его новые друзья взывали о помощи. Но Регина сдержала слово: никому не навредила. Балу еще несколько минут продолжал реветь, но затем замолчал и увидел, как его сын начал… меняться. Тело Маугли покрылось шерстью. Когда невидимая магическая сила, которая отшвырнула его раньше, подтолкнула мальчика обратно, Балу увидел, что Маугли – не человек. Сбылось его заветное желание. Его сын стал медвежонком, и теперь их никто не сможет их разлучить! «Кто это сделал? – подумал старый медведь, сидя с озадаченным выражением морды. – Неужто злая ведьма помогла?» Конечно, он понимал, что помогать она не собиралась. Ей нужно было убедиться, что они ничего не сделают ее сыну и что его история никогда не повторится. Скорее всего, мальчик даже не вспомнит их утром… Мысли медведя о странном человеческом детеныше прервал его собственный. Балу рассмеялся и принялся играть с Маугли. Возвращаясь сквозь лес к машине, Регина смотрела на сына. Спящий, он выглядел так мирно, что она старалась не думать о том, что это она же его и усыпила, чтобы лишить воспоминаний. Когда Генри проснется, он будет помнить, как они провели вечер дома, играя и смотря кино. Регина понимала, что сыну нужно уделять больше времени, нужно сблизиться с ним и показать, как он для нее важен и как она его любит… иначе она может лишится его навсегда. Погрузившись в свои мысли, Регина не слышала тихого хихиканья, раздававшегося в лесу. Она бережно усадила Генри в машину, закрепила ремень безопасности и села за руль. Когда она завела мотор, из теней, наполняющих лес, соткался чей-то призрачный силуэт. Незнакомец внимательно проследил за тем, как они уехали, и улыбнулся. – Королева любит своего сына, – со знанием дела пропел он и исчез. – Стоит ей потерять мальчишку – она лишится всего.