Старый добрый личный Ад

За полтора года мало что изменилось. Забор так и не поставили. Старый клен на заднем дворе так и не срубили, его было видно еще на подъезде к дому даже в поздних летних сумерках. Возвращаться домой было… волнительно. Его слишком давно не было здесь. Он устал. Он хотел чувствовать стаю. Он очень хотел увидеть Стайлза. Все то время, что он ехал по городу, ему казалось, что он чувствует его запах, видит его силуэт в толпе. Он очень хотел увидеть Стайлза. Он очень боялся его увидеть. Подъезжая к дому, он уловил настоящий, не выдуманный запах. Стайлз жил здесь, здесь все было пропитано им, запахом которого он так давно не ощущал, но фантом которого преследовал его везде, куда бы он не бежал. А потом он его услышал. Конечно же, Стайлз был не один. Теперь, он никогда не бывает один. Стайлз стонал. Ему не было больно, о нет. Стйлзу было очень, очень хорошо. - Ох, черт… Сделай так еще раз, дааа… Он заглушил мотор, вытащил ключи из зажигания, откинулся на спинку и подумал, что сегодня можно переночевать и в гостинице. В крайнем случае, он может заглянуть и к бетам, его не выставят за дверь, несмотря на поздний час. Но тот, с кем был Стайлз, уже знал, что он приехал. Бежать – значило, как минимум, признать свое поражение. - Боже, да, да! Сука, да еби ты уже, ну же!.. Он сжал и разжал кулаки, выпустил когти, спрятал их, зализал кровавые следы, и все таки вышел из машины. Под ногами бодро хрустели листья, сосновые иголки и мелкие веточки. Над головой – так же бодро, но уже немного хрипловато, надрывался Стайлз. Да здравствует старый добрый личный ад. Входную дверь он открыл своим ключом. Он сделал один большой вдох и задержал дыхание. Внутри запах Стайлза стал еще сильнее, еще прянее, еще ближе. Внутри ему стало еще тяжелее. Теперь он дышал медленно, рвано, делая совсем короткие вдохи и тяжелые и медленные выдохи, уговаривая себя не дышать глубоко, как будто боялся схватить передоз воздуха. Как будто боялся схватит передоз Стайлза. Чемодан остался в машине, вполне может быть, утром он снова сорвется в Мексику, разбирать его не было смысла. Он повесил пальто на крючок, осмотрелся, привалившись плечом к двери. Он был дома. Сверху раздался особенно надрывный, отчаянный стон и его встряхнуло. Он закрыл лицо руками и растер его. Он знал, что будет тяжело. Но не вечно же топтаться на месте. Пора что-то менять, пора двигаться дальше. На кухне он включил только маленькие лампочки над кухонным столом, не зажигая основной свет. Поставил чайник, достал две кружки. Наверху захрипели; уже даже не стоны, частое тяжелое дыхание и финальный усталый, счастливый хриплый выдох сквозь стиснутые зубы. Он подошел к холодильнику. Молоко, нужно достать молоко, что бы оно остыло, не было таким холодным. Стайлз любит молоко, он всегда пьет его перед сном. Поцелуи. Поцелуи. Поцелуи. Он снял свистящий чайник, заварил чай. Одну кружку он поставил на край обеденного стола, вторую взял себе, сел напротив. - Детка, детка, ты как?.. – поцелуи. Стайлз ответил что-то невнятное, он не смог разобрать. – Детка, принести тебе воды? – согласное угуканье. Он грел руки о горячие бока кружки. Кружка была черная, с желтым овалом посередине и черным силуэтом знака Бетмена на нем. От кружки шел пар, пахло травами. Его сестра очень любила их, всегда добавляла в чай. Послышались тяжелые шаги с лестницы, со второго этажа кто-то спускался. Он откинулся на спинку стула. Вновь вдохнул полную грудь пара поднимающегося от чая, приказал себе успокоиться. Увидеть Дерека было… успокаивающе. Питер подумал, что это хорошее определение. Он давно его не видел, для его волка это было тяжело. Снова почувствовать себя под защитой своего альфы – это успокаивало, да. Но видеть Дерека было больно. На кухню он вошел босиком, в одних только джинсах, не до конца застегнутых, с ног до головы окутанный запахом Стайлза. Волосы на затылке встали дыбом, Питеру пришлось прикрыть глаза, что бы успокоить волка и не зарычать. - Питер, - Дерек увидел молоко у холодильника и нахмурился, но ничего не сказал. - Дерек, - Питер усмехнулся, заметив недовольство. Дерек сел за стол, не стал воротить нос от чашки. - Мы ждали тебя только завтра, - Дерек сделал осторожный глоток, - кроме меня и Стайлза в городе никого нет. - Мне повезло на границе, и я решил не останавливаться на ночь в мотеле, думал, что отдохну уже тут. Питер не хотел, что бы это звучало как укор или обвинение, но вышло у него так, как вышло. - Это волк, - пожал плечом Дерек, - он доказывает свои права. Питер криво улыбнулся. - Как прошли переговоры с Калаверос? Есть хорошие новости? Мне показалось, ты был доволен, - Дерек почесал отросшую щетину. - Новости есть, - Питер принял правила. Он устал с дороги, и начинать бессмысленное противостояние у него не было сил. – Новости есть, - повторил он вздыхая. – Но говорить об этом мы будем завтра, я слишком устал. Дерек кивнул. Чай он не допил, кружку оставил на столе. Налил стакан молока для Стайлза, остальное спрятал в холодильник. Какое-то время он стоял неподвижно, как будто что-то решая, а потом повернулся к Питеру, сложив руки на груди. - Я тебе его не отдам, - его глаза стали красными, клыки немного удлинились, на скулах появилась шерсть. Волк Питера не мог не ответить на агрессию альфы, он зарычал, но тихо, пристыженно. Он посягал на то, что принадлежит его вожаку, понимал, что не прав и все равно продолжал скалиться. Дерек успокоился первым, он долго глубоко дышал, пытаясь перестать злиться. - Он изменился, - вдруг сказал Дерек. – Вырос, стал сильнее, стал умнее. Наконец бросил курить, - Дерек усмехнулся. – Он уже не тот. Он мой и я люблю его, Питер. И он любит меня. Он полюбил меня. Мы прошли с ним через все это дерьмо вместе. Он мой. Питер расслабился, напряжение, сковывавшее всего мышцы, ушло. Он положил локти на стол и закрыл ладонями лицо. Он знает. Он знал. Дерек еще минуту наблюдал за ним. Взяв молоко и, уже выходя из кухни, он обернулся. - Я рад, что ты вернулся, - и это была правда. – Мы справимся. Питер допил чай, уже холодный и не такой вкусный. Он слышал, как Стайлз в своей манере благодарит Дерека за молоко, как они разговаривают, как Стайлз засыпает. Дерек не сказал Стайлзу, что он приехал. Значит, утром будет сюрприз.