Позвони родителям

Телефон, сука такая, звонит ровно тогда, когда Джесси открывает рот, чтобы сказать мистеру Уайту, что всё о`кей, можно дальше. Конкретнее — что он привык к его члену внутри себя, и, хотя поначалу это и было больно, то сейчас уже нормалёк, а, главное, он точно знает, что потом будет круто. Телефон лежит у самой его головы, на полу у края футона, и Джесси отвечает на звонок прежде, чем успевает подумать, что вообще делает. Он просто думает — вдруг что-то случилось, вдруг какая-то херня. После того, как он уехал… это первый раз, когда ему звонит кто-то из родителей после того, как они прогнали его к чертям собачьим, и он просто не может не ответить… — Да, пап, — он говорит это ровно в тот момент, когда член мистера Уайта внутри него движется в первый раз, движется и сам мистер Уайт, а Джесси говорит — и шумно вздыхает. — Папа? — выдыхает мистер Уайт и замирает. Он в курсе насчет его родителей, и Джесси ценит его терпение в данный момент. Джесси молча оборачивается, потом ложится на бок и дергает локтем, все еще прижимая к уху телефон. Секундочку, о`кей? — Джесси, с тобой все в порядке? — Все в норме, — ровно говорит Джесси, ну и, да, всё вроде бы в норме, не считая того, что его выгнали из дома, он варит наркоту со своим бывшим учителем, с ним же и трахается, нормальная такая норма. — Хорошо, — сухо признает отец таким тоном, что Джесси хочется немедленно спросить — что же тут хорошего, блядь? — Потому что сегодня к нам приходили твои друзья, которых ты, очевидно, решил не уведомлять о своём переезде, и я хочу — раз уж ты в добром здравии — чтобы ты разобрался с этим. Я не желаю видеть подобный... контингент на пороге моего дома. Слышишь? Джесси вообще по жизни здорово переоценивает чужое терпение: его уже тянут за бедра, и мистер Уайт начинает двигаться, медленно-медленно. Джесси закусывает губу и думает, что как-нибудь справится, хрен с ним. — Пап, давай потом… — он еще думает, что можно решить дело миром, и лучше потом, но отец его перебивает, не давая закончить фразу. — Никаких «потом», Джесси. Я хочу, чтобы ни твои знакомые, ни твои… увлечения не задевали нас даже случайно. Ты все понял? «Хрен с вами, ладно», — хочет сказать Джесси. Вместо этого у него вырывается: — Блядь! Потому что мистер Уайт наваливается на него, и это тяжело, а, главное — член мистера Уайта оказывается чертовски глубоко в Джесси. — Что?.. — веет холодом с того конца провода. — Следите за языком, молодой человек. — Я не… ох, чёрт, — Джесси пытается пнуть этого мудака, но тот ловит его за ногу и не останавливается, и, по ходу, Джесси слишком слабохарактерен, чтобы сопротивляться хоть чему-либо, связанному с сексом. — Меня не интересуют оправдания, Джесси. Я требую… «Посрать мне, что ты там требуешь», — сказал бы он честно, но просто повторяет «пап», потом еще раз — «папа», и мистер Уайт трахает его все быстрее. Отец Джесси полон ярости, он требует, он негодует, он, блядь, злится, как обычно, когда в последний раз Джесси вообще видел его не злящимся, да чтоб ему помнить… Джесси со всей дури бьет по футону кулаком с зажатым в нем телефоном, потом укладывается удобней, шире раздвигая ноги. От всего этого его член должен был не просто упасть, он бы не удивился, если бы тот, сука, внутрь втянулся, но нет, стояк отличный, образцовый, кажется, никогда в жизни такого стояка не было. — Плохой мальчик, — говорит мистер Уайт почти довольно, подхватывая его под колено. — Хочешь быть хорошим? Хорошим папиным мальчиком? «Блядь, блядь, блядь», — скулит он, насаживаясь на член мистера Уайта и, да, очень хочет. Из трубки доносятся короткие гудки.