Хаос правит всем

Комм противно задребезжал где-то в кармане валявшихся на полу штанов и не умолкал следующие десять минут. Рики с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на будильник, стоявший на ночном столике. Загадочно мерцающие в темноте цифры показывали четыре утра. Он злобно оскалился и поднялся с воняющей табаком и застарелым потом постели, чтобы ответить ублюдку, который беспокоит его в такой час. — Джон, Джон? — взволнованным голосом заговорил комм. — Джон, у тебя все в порядке? — Да какой может быть порядок, если ты звонишь непонятно кому в четыре часа утра? — рявкнул Рики на устройство и плюхнулся на постель. — Прошу прощения, — отозвался комм. — Я вас разбудила? Ленивая ночная ругань продолжалась недолго и быстро перетекла во вполне приятный разговор. Собеседницу Рики звали Кортана и она звонила своему Джону с корабля, который приближался к Амой. Рики, ни разу до этого не общавшийся с инопланетянами, неожиданно для самого себя перестал злиться и внимательно выслушал рассказ Кортаны о том как они с Джоном должны были прибыть на Амой в этом месяце, чтобы сделать закупки каких-то устройств с непроизносимыми названиями для своей родной планеты. Планета называлась Умбра, и хотя Рики не мог вспомнить подобного названия, его познания в области межзвездной географии едва ли были достаточными, чтобы поймать Кортану на лжи. Собеседница щебетала что-то про бескрайние океаны и тропические леса, а Рики все слушал и слушал ее, словно маленький мальчик — сказку. Они обменялись номерами, и Кортана обещала, что позвонит снова. Комм умолк и вместе с тишиной на Рики обрушилось осознание того, что все происходящее с ним — это реальность. Они оба — Ясон и он сам, выжили в огненном аду. Хотя не должны были. Это было неправильным, Ясон так и выразился, когда очнулся среди пыли и мусора в нескольких сотнях метров от взорванной крепости. Рики ему тогда ничего не ответил: его контузило при взрыве, и он мог лишь лежать, хватая ртом воздух как морское чудовище из тех, что иногда вылавливают из Моря. Как ему удалось расслышать то, что сказал Первый Консул было загадкой. Рики был почти уверен, что эти слова были очередной галлюцинацией — такой же, как и их трагическое прощание перед смертью. Возможно, что и сам Консул — великолепный блонди в разорванном и сером от пыли сьюте ему лишь привиделся тогда. Больше они не встречались. Рики оставалось только усмехнуться, элитная любовь прошла как только строптивая зверушка дала слабину. Трагические сцены прощания неминуемо превращались в анекдоты, стоило только ленивому амойскому солнцу осветить их при свете дня. Клятвы верности, заверения в любви и обещания совместной смерти превращались в пыль. Впрочем, это было привычно. Все на свете рано или поздно превращается в пыль. Меченый или Катце, как называли его теперь лишь знакомые по старой жизни, про случившееся в крепости не заговаривал. Он вообще был каким-то странным в последнее время, еще более хмурым и неразговорчивым, чем всегда. Курил сигареты одну за другой, давал Рики какие-то малозначимые заказы и вел себя так словно великолепного Ясона Минка в его жизни никогда не существовало. Пожелавший в первые дни, едва очнувшись от контузии, встретиться с Ясоном, Рики быстро передумал. Ему не позволяли так унижаться остатки гордости. Сложные отношения, оплетавшие его самого и всех вокруг, в один момент рассыпались, забрав вместе с собой приличный кусок сердца и, казалось, весь смысл жизни. Но ему было не впервой выживать и двигаться дальше. Бывало и похуже, живой — и ладно! С целыми мозгами — вообще счастливчик! Поделившись этим мнением с Кортаной, Рики почувствовал себя легче. Кортана согласилась с тем, что лучше быть живым, чем мертвым, но отказывалась принимать его «трусливое бегство». В ее понимании бывший любовник Рики, —, а имен он своей новой знакомой, естественно, не называл и полную картину не расписывал, — был кем-то вроде сказочного принца, непонятого и прекрасного. Услышав про то, что Ясон о нем заботился все это время, Рики лишь горько рассмеялся и немного, совсем чуть-чуть, рассказал о том, какой была его жизнь последние годы. — Он просто машина, — неожиданно для себя заключил он. Комм тихо вздохнул. — Не все машины лишены чувств, не все неспособны проявлять эмоций, — заметила Кортана. — Искины — разные. — Искины? — слово было незнакомым и чуточку смешным, Рики оно понравилось. — Искусственный интеллект звучит слишком безлично, поэтому их называют Искинами. Юпитер — тоже Искин и пример того, что не все из них отличаются рассудочностью. Она вполне способна на эмоции и совершенно точно не лишена чувств. — Не лишена чувств? Ты еще не видела Амой своими глазами, но наверняка слышала о нем. Поверь, все слухи — правда, даже те, что кажутся фантастическими. Особенно те, что кажутся фантастическими. Это очень хреновый мир и управляет им совершенно бессердечная и бесчеловечная жестянка! — Именно эмоции побуждают людей совершать самые нелепые и страшные поступки, — неожиданно возразила Кортана. — Искины… не слишком отличаются в этом от нас. Принципиальны лишь разница в том, что машины по природе своей все же склонны опираться на логику и упорядочивать пространство вокруг себя. Лишь немногие могут понять и принять необходимость хаоса, как основы творения. — Хаос правит всем, — задумчиво глядя в потолок, сказал Катце. — Мы можем обосновать все, все текущие процессы, все что будет и все что было. Кроме одного — процесса рождения Вселенной. А все потому что изначально был Хаос. Рики, который зашел к Катце за новым заказом будучи в том хрупком состоянии, когда похмелье уже достаточно отступило, чтобы жизнь не казалась такой уж мучительной штукой, но еще не прошло достаточно, чтобы попытаться в нее с головой нырнуть, не обратил внимания на это бормотание. Хотя знакомое слово, слово, которое раньше ему слышать от амойцев не приходилось, чем-то привлекло его. В голове робко раздался звоночек, но был подавлен тошнотой и головокружением. Катце вручил ему конверт с авансом и координатами груза, который нужно было доставить заказчику. Задерживаться в гостях у бывшей мебели Рики не стал. — Юпитер как раз их тех, кто не приемлет хаос. Более того, она его ненавидит и считает необходимым искоренять. А боится она, как и все Искины, одиночества. Машины больше всего боятся именно пустоты. Я знаю историю одного Искина, который годами томился в межзвездном пространстве рядом с криогенной капсулой в которой спал его любимый человек. Годы одиночества, блужданий в информационном вакууме для разума, который привык ежесекундно обрабатывать больше информации, чем человек за всю его жизнь? Невозможно представить себе большее страдание. Но вернемся к Юпитер… Желание упорядочить окружающую реальность, и привела к тому, что ты называешь бездушием. Впрочем, вопрос наличия у машин души беспокоит многих и окончательного ответа на него не нашли. Вернее, его смертельно бояться озвучить, — закончила свою мысль Кортана. — Потому что тогда окажется, что нужно защищать права не только пэтов с монгрелами, но еще и этого комма? — заржал Рики. — Интересно, а в каких-нибудь мирах живут разумные машины? Они, наверное, все ненавидят людей. Если бы на месте Рики был кто-нибудь другой, например, его исчезнувший с одним рассветом любовник, то он бы дал точный ответ — никаких разумных машин в известной части Вселенной нет. Юпитер уникальна, она — единственная. Она богиня. — Конечно, есть! — поделился радостной новостью комм. — И не все из них ненавидят биологическую жизнь. Например, геты с уважением и даже трепетом относятся к своим создателям. Особенно теперь, когда они пытаются жить вместе спустя период столетних войн. Я бы познакомила тебя с Легионом, он бы тебе понравился. — Такой симпатичный? — Рауль приканчивал в этот момент третью бутылку стаута и мысли его текли плавно, хотя и по странной траектории. — У него очень пронзительный визор, и в целом неплохая конструкция, — замялся комм. — Но я говорила о другом. Бывает, что Искины любят людей и готовы ради них умереть. — А разве Искин может умереть? — подобная перспектива даже накачанному стаутом Рики казалась сомнительной. — Они же железные и ходят по проводам… живут в них… — Может, — уверенно ответил комм. — Все могут умереть, Рики. — И что он при этом чувствует? — Тоже самое, что и все — страх и пустоту. Говорят что у кошек — это такое животное, — девять жизней. Ровно столько раз она может умереть и вернуться к жизни самой собой. Точно так же и с Искином, они могут умереть и потом воскреснуть, но никто не гарантирует, что в следующий раз вернется тот самый Искин. — Это как? — Это как реинкарнация у людей, только Искины больше всего боятся, что возродятся кем-то еще. Потому что этот кто-то уже не будет ими, — голос в комме стал печальным, а Рики почувствовал что отключается. Стаут взял над ним верх. В тот вечер они встретились с Катце в Deprived. Бывший фурнитур не любил подобных заведений, но почему-то в этот раз назначил встречу именно здесь. Словно ему нужно было, чтобы их обязательно видели вместе. Рики было плевать на то, что думают о нем другие — после Ясона и его развлечений, когда элита видела его во всех возможных позах и со всех возможных ракурсов, причем из одежды в лучшем случае на нем были одни лишь трусы, — мнение публики перестало быть значимым. — А что будет, если уничтожить Юпитер? — неожиданно спросил Рики. Разговор с Кортаной заставил его переменить отношение к мерзкой железяке, теперь он видел в ней не консервную банку, а личного врага. Причем врага жестокого и коварного, из тех, что принято как следует помучить, перед тем как отдать на съедение Морю, которое даже кости пожирает за пару недель. Поэтому-то полиция в Кересе редко раскрывает преступления — нет ни трупов, ни улик. — Мы не умрем, конечно, но последствия будут катастрофическими. Юпитер контролирует не только полицейских-дроидов и мучает граждан, но и занимается логистикой, водо- и электроснабжением, а так же контролирует все банковские системы, — чрезвычайно серьезно ответил Катце. — А почему ты не спрашиваешь, с чего я задаю тебе такие вопросы? — поинтересовался Рики. — Глупое любопытство необразованного дикаря, какие еще могут быть причины? — свернув шею еще одному бычку и бросив его в могиле со своими братьями, Катце поспешил зажечь новую сигарету. — Предвосхищая твой следующий вопрос, отвечаю: для того, чтобы коллапса не произошло, потребуется другой Искин, который согласится хотя бы временно занять ее место. На этот Катце распрощался и уковылял куда-то в ночь по своим дилерским делам, оставив Рики одного размышлять о том, что уже второй раз в его жизни появляется новое, незнакомое слово. Во всем этом должна быть какая-то связь и лучше бы Рики заняться ее поисками, чем думать о сладком запахе длинных светлых волос.

***

— Слышала, что вашего Первого Консула вернули из отдела нейрокоррекции и теперь он как новенький! Ты был прав насчет Амоя, ваш мир мне нравится все меньше и меньше, как можно радоваться чему-то подобному. Это же смерть, — важно сообщает комм. — Это смерть, — эхом отзывается Рики и выключает устройство. Ему плевать, что это невежливо, ему плевать, что его поведение может вызвать кучу ненужных вопросов и еще столько же ненужных догадок, но сейчас ему нечем дышать. Его оглушило, контузило это известие и вот он снова лежит, хватая ртом воздух, извиваясь в беззвучном крике. Одно он понимает точно: Кортана была во всем права. Юпитер — злобная механическая тварь, но у нее определенно есть чувства. Только думающее и чувствующее существо способно обратить в наказание свой самый жуткий страх. Сдохнуть от обезвоживания не такая уж большая плата за то, чтобы отомстить этой гадине. Прежде чем он успевает построить грандиозные планы, Катце вызывает его к себе. Задание на этот раз простое, непонятно зачем он вообще взял с собой Рики — ведь работать нужно шофером. Впрочем, очень скоро становится понятным, почему взяли именно его. Они едут в Танагуру, а если точнее, то в самый центр Эоса. Усаживаясь за руль, Рики смеется себе под нос — тихо, чтобы Катце не услышал. Видимо, судьба у обоих такая, что они вечно мотаются из Эоса в сердце трущоб. Вот только на этот раз Рики едет туда сам, никому ненужный и ни от кого независящий. Устраиваться к Минку, который его и не помнит вовсе, можно теперь только в качестве мебели. Ирония ситуации кажется ему такой смешной, что он немедленно делится ей с Катце. Тот лишь кривит губы и усаживается на пассажирское сидение. На заднем болтаются и позвякивают какие-то железки. Рики не спрашивает что там, как не спрашивает и каким образом, бывший фурнитур собирается протащить бывшего же пэта в Эос. Впрочем, вскоре он понимает, что недооценил влияние Меченого под двумя лунами — дорога безлюдна и девственно чиста, словно все дроны Юпитер ушли в отпуск, а полицейские объявили забастовку. Вместе они доезжают до Эоса и поднимаются на самый верх какой-то высотки. Рики смутно помнит, что слышал что-то об этом здании, но не помнил что и от кого именно. Подозрительно позвякивающие железки Катце тащит на себе мимо всех постов охраны и внезапно Рики накрывает понимание того, что они собираются сделать. Убить железную гадину, не иначе! Проникнуть внутрь логова и поразить в самое сердце. И вместе с тем ему начинает казаться, что все это — просто кошмарный сон или галлюцинация умирающего разума. Может, он и не выжил тогда? Может, он погибает прямо сейчас и клетка за клеткой его мозг отключается, даруя напоследок видения одно чуднее другого? Если это и так, то Рики совершенно точно нечего терять — Минка все равно нет, теперь не только рядом с ним, но и вообще в этой вселенной. Наконец, они оказываются в какой-то комнатке больше напоминающей подсобку и Рики, повинуясь немым указаниям Катце, нажимает кнопку на пульте управления и в стене образуется потайная ниша, а в ней — окно ростом почти с него самого. Рики распахивает окно и едва не задыхается от налетевшего на него ветра с привкусом ядовитых испарений. Но открывшийся перед ним вид стоит того! Нигде в этом мире нет такого. Позвякивание позади, сменяется ровным жужжанием, а потом он слышит позади себя шаги, но не оборачивается. Комм привычно здоровается с ним голосом Кортаны, но экран его темен и безжизнен, а в отражении Рики не видит ничего. Даже себя. Зато внизу кипит жизнь и необразованный дикарь может точно сказать сколько именно человеческих существ снуют по улицам Танагуры. Сколько потоков воды ежесекундно выплевывают трубы водоснабжения. Сколько кодовых замков открывается и закрывается. Что читает на своем паде Рауль Ам и какие тайны хранит в своем архиве Катце по прозвищу Меченый.