Чёрные, влажные и скользкие от воды камни не давали мне спокойно идти по берегу. Шатаясь, я брёл вдоль горы, неизвестно куда. Мои мысли, как и этот прохладный ветер, витали где-то вдали от шторма. Я видел его, он был слегка размытым, но явно настоящим. Мелкие капли от прошедшего дождя омывали моё лицо, словно верующие, что очищаются перед Богом.
Когда я почти дошёл до влажного песка, чёртов камень словно улетел у меня из-под ноги. Но я успел зацепиться рукой за выступ на горе, настолько крепко, что по шершавой поверхности скалы маленькой струйкой побежала кровь. Тихо выругавшись, я достал из плаща платок и обмотал им руку. Чистая белая ткань тут же окрасилась темно-алым пятном.
Океан взбушевался, волны нахлынули на камни, словно между ними произошла ссора, пока я стоял рядом. В очередной раз солёная вода отточила скалы, сделав их ещё темнее и острее. Я отпрянул к горе, прижимаясь к ней спиной, словно к стене перед расстрелом. Аккуратно продолжая двигаться вперёд, я даже не почувствовал, что моя обувь утопает в мокром песке.
Впереди, на вершине горы был маяк. Моё спасение сейчас. Дойду ли я до него, прежде чем шторм распотрошит мои останки и память? Узнаю ли я то, чего хотел знать уже тысячу лет? На маяке, выцветшей ярко-зелёной краской, было выведено слово Hope*. Кто-то сумел добраться до маяка, прежде чем его разум охватил этот океан? Хочется верить. И я, как глупый подросток, уставившись, как мне казалось, на эпитафию, которую было видно даже с самого низа этого острова, рванул к ней.
Из моего кармана выпал чёрно-белый снимок и я опешил. На нём были изображены вполне счастливые люди, они стояли у новенькой машины, её блеск ослеплял даже через эту потрепанную бумагу. Кто эти люди? Есть ли на этом снимке я? Я почувствовал, как меня кто-то сфотографировал и услышал женский смех. Резко развернувшись, я оглянул пространство вокруг себя. Ничего. Звон в ушах и темнота в глазах от вспышки были реальными. Или нет?
Порыв ветра снёс мою шляпу, и я ловко схватил её больной рукой в полёте. Это напомнило мне о том, что даже самые дорогие нам вещи причиняют боль. Так же, как и пойманная шляпа, что была ухвачена перемотанной рукой, была мне дорога, но после моего действия, рана заныла от боли. Мне хотелось подойти к волнам, омывающим берег, и окунутся туда.
Раствориться. Исчезнуть. Превратиться в ничто.
Через секунду я почувствовал, что плыву по океану, словно мои мысли материализовались. Это не было похоже на иллюзию, сон или фантазию. Я ощущал это. Солёная вода пропитала платок, и в правой руке неприятно защипало. Я скривился, но продолжал лежать на поверхности воды, как лодка, случайно отцепившаяся от берега, уплывая куда-то в неизвестность. Моя одежда прилипла к телу, шляпа лежала на груди, и в небе я увидел тысячи свеч, словно меня провожают, как покойника, в дальний путь.
Я сосредоточился на свечах, плавающих в сером небе. Они были единственным источником света возле меня. Они завораживали и пугали меня одновременно. Все свечи были красного цвета, и я перевёл взгляд на свою рану. Платок был чист, рука не болела. Я снял его и не обнаружил ни единой царапины. Разглядывая чистую ладонь, я ощутил, как капли воска стремительно укрывали её. Красный воск на моей ладони. Значило ли это что-то? А поранился ли я вообще? Прекрасно ощущая физическую боль на месте раны, я сжал руку в кулак и держал её так пару мгновений. Открыв её, я заметил прежнюю рану от скалы, и, достав платок, который был испачкан кровью, замотал руку снова. Боль усилилась. Я закрыл глаза.
Вернись.
