Но это же Гринберг

Финсток поднимает телефон, даже не удосужившись поглядеть на номер, высветившийся на экране. - Два часа ночи, Гринберг, - рычит он в трубку, - ты, блядь, должен как минимум умирать, чтобы звонить сюда в два часа ночи. Вообще звонить сюда. Знаешь, не звони сюда, даже если умираешь. - Тренер, - трагически шепчет Гринберг, дождавшись, наконец, паузы в пламенной речи. - Тут по соседнему дому ползает огромная ящерица. Финсток проводит ладонью по лицу, все еще никак не в силах понять, почему всегда он. Почему чертов Гринберг не мог украсть, к примеру, номер этого высокомерного говнюка Харисса, который считает, что его говно пахнет лучше, чем говно остальных. - Ты там обкурился, что ли, Гринберг? Десять кругов завтра. - Но тренер... - Пятнадцать. - Это, в конце концов, нечестно! - последнее слово Гринберг почти скулит жалобно, и Финсток сразу же чувствует дикое удовлетворение. Такое обычно бывает, если суметь заставить какого-нибудь неудачника звать мамочку прямо посреди игры. Гринберга, например. - Закрой окно и не высовывайся наружу, - советует Финсток уже значительно добродушнее. - Потому что если тебя сожрут, мне придется тренировать свой блестящий юмор на Макколе. - Хорошо, тренер, - обреченно говорит Гринберг. - В любом случае, ящерица ушла. В компании оборотней. Чертовы подростки. - Пьяные парни должны звонить своим девушкам, Гринберг, - говорит Финсток наставительно, прежде чем вешает трубку. И добавляет себе под нос: - А не тренеру по лакроссу, каким крутым бы он ни был. На следующий день Гринберг валится с ног уже после двенадцатого круга. Финсток недовольно орет: - Гринберг, черт тебя возьми! Бурная ночка? - Типа того, тренер. Маккол отчего-то пялится на них, приоткрыв рот, и Финсток мгновенно назначает ему дополнительных десять кругов. И еще пять для Стилински, профилактики ради.