Льзя

В большом зале, из которого реставраторы убрали еще не все строительные леса, продолжался большой прием в честь прибывших из Ривенделла эльфов. Наследный принц улизнул после официальной части потому, что больше не смог выносить постные мины и напыщенные речи гостей, одному из которых имел неосторожность приглянуться. – …Да пусть эти эльфы сами у себя сосут, – бушевал Фили, клацая по-волчьи острыми и длинными клыками при одном воспоминании о трубочке с длинным мундштуком, которую по доброте душевной предложил ему перворожденный, не имевший никаких понятий ни о приличиях, ни о традициях подгорного народа. – А они, правда, такие гибкие? – восхитился Кили, которому – по крайней мере, до обращения – нравились остроухие. Когда на днях вместе с Элрондом в Эребор прибыл тот самый эльф, которому Кили строил глазки в Ривенделле, Фили твердо решил, что больше такого брату не спустит. Пока что ни тот ни другой лучник не давали повода для ревности. Впрочем, это не помешало наследному принцу при всецелом одобрении и поддержке Двалина проникнуть в эльфийские покои и отвести душу в сапоги. Юноша специально выпил несколько кружек пива, чтобы прямо до краев! Наутро все, включая Элронда, были несказанно рады. Они пренебрегли грубыми людскими башмаками, связались с лихолесскими сородичами и до приезда сапожника расхаживали по Эребору босые. Правда, это делало их более похожими на болотных цапель, стоящих на одной ноге, нежели на хоббитов. – Нет, конечно, Кили, – чуть поостыл старший брат. Он даже посмеялся над нелепостью самой мысли об этом. – Нельзя отсосать самому себе. – Это еще почему? – как ни странно, молодой лучник воспринял слова Фили, как вызов и вполне серьезно задумался над такой возможностью. Сказать по правде в звериной ипостаси он пару раз вылизывал себя там, и это было довольно здорово. Варгам вообще нравилось ухаживать за своими шкурами, это так умиротворяло. А как здорово было лизаться с братом после того, как выедая из туши все самое вкусное, оба перемазались от кончика носа до самых ушей. – Кстати, тебя искал Балин, – спохватился Кили, смачно лизнув Фили в щеку, и хитро спросил: – Может, не пойдешь? Он слишком хорошо знал своего ответственного старшего брата. После того, как защитники отстояли Эребор и гномы заново начали в нем обживаться, Фили стал особенно серьезно относиться к обязанностям наследника и очень старался оправдать ожидания дядюшки и старого наставника. Кили даже не соврал, Балин действительно искал Фили, но это было утром, и молодой лучник не сомневался – они уже повидались. Он нарочно об этом умолчал, а брат не стал спрашивать и, бросив свои дела, пошел к старшему сыну Фундина. Наверно, он поступил бы так, даже если бы это значило, что придется вылезти из постели на самом интересном месте. «Сегодня, братец, тебе придется пропустить веселье», – мысленно посетовал Кили, старательно изучая дырку в рукаве. – Не страдай, – ничего не заподозривший Фили стукнулся с ним лбом. – Вечером зашью, если маму попросить боишься. Стоило двери закрыться, Кили выбросил мизерную прореху из головы, хотя такая забота со стороны Фили была очень даже приятна. Лучник выждал немного и чутко прислушался, прежде чем запереться в спальне, где перво-наперво немного разогрелся, как перед тренировкой. Не хватало еще потянуть что-нибудь! Переведя дыхание, Кили нетерпеливо скинул одежду в кучу на полу. Сперва затея казалась простой: сперва нагнуться, потом еще немного… И вот уже почти… Еще б чуть-чуть… Ан-нет. Совсем немножко осталось… Он повертелся так и сяк, примериваясь, и вскоре выяснил, что брат в чем-то прав. В виде зверя дотянуться до этого места не сложно, а тут поди еще извернись. Кто другой отступился бы, но возникшие сложности лишь подогрели интерес молодого гнома. Поразмыслив немного, он передвинул кровать ближе к стене, чтобы было на что опереться, и проделал трюк, который ему нравился в детстве. Сейчас стоять на голове было совсем не так удобно, а уж когда Кили согнулся в три погибели – ощущения стали далеки от приятных. К голове начала приливать кровь, шею и спину заломило, а дыхание почти пресеклось. Кили бросил эту затею и повалился набок, тяжело переводя дух, он растянулся на одеяле, слегка подрачивая. Он чувствовал, что уже близок к цели, не хватало какого-то дюйма. Возможно, ему стоило испытать брезгливость. Не исключено, что так бы оно и было, но та его часть, которая являлась зверем, не видела в происходящем ничего противоестественного. Она скорее удивлялась, почему тело гнома оказалось не очень-то приспособлено к таким простым вещам. Чтобы не растерять настрой, Кили решил подумать о брате. На ум пришло вовсе не то, как он на днях подглядывал за Фили и Двалином в молодой роще на склоне Одинокой, а то, как они, сцепившись ладонями и упираясь на локти, мерились силой, стремясь прижать к столу руку соперника. Фили явно уступал сыну Фундна. Когда тот уже почти одержал верх, по руке молодого гнома будто судорога прошла, напряженные мышцы явственно шевельнулись под кожей. Уже в следующую секунду Фили впечатал руку воина в столешницу так, что тот охнул от боли и еще пару дней остерегался тягать тяжести. Если Фили, обратившись к своей звериной сущности, мог получить силу, превосходящую обычную, то и Кили мог использовать частичное превращение. Правда, прежде он никогда этого не делал. Возбуждение несколько притупило боль от чересчур замедленного превращения, поэтому Кили относительно легко мог отслеживать происходящие перемены и направлять процесс, как вздумается. Для начала он немного поиграл с восприятием, на всякий случай обострив слух. Ненадолго комната погрузилась в пугающую неестественную тишину, но почти сразу звуки вернулись, приобретя новую глубину и четкость. Теперь он мог бы услышать упавшую в соседней комнате иголку. Затем жаркая волна боли прокатилась по спине от поясницы к шее и обратно, заставив с хрустом прогнуться, выставляя изменившиеся позвонки на места. Кили застонал сквозь стиснутые зубы и несколько раз двинул рукой по члену, чтобы напомнить себе о том, чего пытается добиться. Следующая судорога превращения затронула грудную клетку, сдавив легкие так, будто этот короткий рваный вдох был последним в жизни Кили. Юношу замутило, но он не позволил себе ослабить контроль и завершить превращение. Вместо этого он снова остановился, мучительно втягивая в себя воздух и с трудом выталкивая его наружу. Фили это давалось куда проще. В детстве Кили казалось, что брат старше и умеет все на свете. Много позже выяснилось, что это не совсем так. Им хорошо давались совсем разные вещи, и даже в зверином обличье Фили лучше вынюхивал добычу, а Кили мог гнать ее без устали хоть часами. Белый варг мог дрыхнуть прямо в сугробе, а черно-бурый не любил морозить лапы в снегу. Муть, плывшая перед глазами, рассеялась. Кили скатился с кровати и на нетвердых ногах приблизился к серебряному зеркалу, чтобы проверить свою работу. Из зазеркалья смотрел немного ошалевший встрепанный гном, вроде бы ничуть не изменившийся, но Кили явственно ощущал внутренние перемены. Он предвкушающее облизнулся, и отражение проделало то же самое. Кто ж знал, что со стороны это смотрится так развязно? Не то, чтобы Двалин ему этого не говорил… а то и вовсе без разговоров заталкивал свой член Кили в рот. На самом деле юноше нравилось дразнить воина, чтоб он в очередной раз проявил буйный нрав, поставил на колени или завалил на кровать, отымел прямо на глазах у брата. Беорн должно быть тоже разглядел его звериную натуру, раз оставил свою метку, такую же, как носил Фили. Воин не рассказывал им, почему Беорн не обратил его и почему не хочет становиться оборотнем, зато неизменно грозился надрать пару хвостатых задниц. Кили повертелся, проверяя, не отрастил ли нечаянно хвост, но нет, показалось. У него сложились непростые взаимоотношения с этой вроде бы не нужной частью тела. Порой ему чудилось, что выбившийся из штанов хвост виляет позади, хотя никакого хвоста и в помине не было. Вот и сейчас мимолетное ощущение возникло и так же быстро пропало. Кили снова запрыгнул на кровать и немного повалялся, воображая, как они с братом будут валяться в траве на южном склоне горы, когда эльфы уедут, наконец. Повадились лоси остроухие греться на солнышке в их с братом месте… Двалин бы не одобрил, но именно там братья впервые занялись любовью. Фили был совершенно невероятным, Кили шел за ним, как привязанный, а потом… потом брат поцеловал его. Осторожно, сперва на пробу, будто Кили мог оттолкнуть его. Одного воспоминания об этих поцелуях хватило, чтобы Кили поплыл, забыв обо всем на свете. Спохватился он лишь, когда собрался поплевать в ладонь. Головка немного пересохла, но это можно было поправить и иным способом. Он снова перевернулся, пытаясь принять более удобное положение. Уперся ногой в стену и выставил одну руку для лучшего баланса, запоздало подумав, что хвост бы тут очень даже пригодился. Кили облизнул губы, прежде чем попробовать дотянуться до члена. Вроде бы никто лучше него самого не знал, как доставить ему удовольствие, но что-то заставляло колебаться. Успокоив себя мыслью, что это по своей сути мало чем отличается от рукоблудия, он лизнул головку. Сын Фундина не уставал повторять, что у Кили талант к минету. Ему до сих пор не верилось, что до их связи мальчишка никогда этого не делал. И дался воину его рот, что он в нем такого нашел? Рот как рот, а Фили с Двалином в один голос твердили, что одного взгляда на губы Кили достаточно, чтобы любой захотел затолкать в них свой член. – Может, дело не в том, как я выгляжу, а в том, что умею делать? – пробормотал принц и, наконец, решился это проверить. Больше не мешкая, он обхватил головку, плотно сжимая губы, и провел языком по ее основанию. Это было приятно, хоть и непривычно. Кили задержался на уздечке, водя языком из стороны в сторону, а потом вдоль, пока ощущения не стали казаться чрезмерно острыми. Сердце бухало в груди, дыхание стало затрудненным, Кили выпустил член, чтобы попробовать переместить руки так, чтобы лучше поддерживать спину. Снова ухватив головку, наполовину прикрытую кожицей, он сделал несколько сосательных движений, втягивая ее глубже. Гном начал входить во вкус. При желании он мог бы вобрать в рот свой член полностью, не подавившись, но для этого пока не хватало гибкости. Если только немного потренироваться. Он полностью раскрыл головку, снова вернувшись к уздечке, это определенно было самое чувствительное место. Когда Фили удавалось выбрать правильный ритм, Кили буквально терял голову. Удовольствие становилось таким острым и нетерпимым, что старший брат удерживал вырывающегося младшего, доводя до воплей и непроизвольных превращений. Кили к своему удивлению сразу поймал эту грань, когда удовольствие будет нарастать постепенно, а не сразу накроет с головой. Медленно, но верно юноша доводил себя до мощной разрядки, которая обещала запомниться надолго. Его охватил жар, оборотень даже не сразу понял, что меняет обличье, да это было уже не столь важно. Его будто бы смыла волна и понесла по бурной реке, как тогда, в бочке… – Кили, ты чего скулишь? – постучался в дверь так не вовремя вернувшийся от Балина Фили. – Открой, пожалуйста. Варг скатился с кровати и, запутавшись в собственных лапах, растянулся на полу. Вскинулся и, пьяно пошатываясь, поплелся к двери, чтобы поддеть носом задвижку. Брат и так уже разволновался, пока не мог его дозваться. Счастливое выражение на заляпанной морде выдало его с потрохами. – Чем ты тут занимался, а? – Фили присел перед ним, позволяя улечься на колени и приятно почесывая за ухом. – Льзя, – кое-как выговорил Кили и блаженно смежил веки.