Жизнь побеждает

За Железным Занавесом вера не в почете, а потому Илья отказывается верить в происходящее. Непозволительно, когда каждая секунда приближает к катастрофе. Илья избегает часов. Даже отцовские, с которыми он не расставался, теперь обрели покой на самом дне чемодана. Илья хочет, как счастливые, не наблюдать часов, но его собственное счастье - тоталитарный суррогат. Илья отрицает очевидное, потому что так его научили. Признание не разрушит ни идеологической основы, ни традиционных для общества Советов ценностей, но поставит на самого Илью безобразное клеймо преступника и девианта. Человек выше животных, человек отвергает свое дикое, темное прошлое с его инстинктами и мерзостями. Настоящий человек свободен от низменных прихотей. Этим азам обучают со школы. Четыре пола: продукт эволюции, а теперь - атавизм, человеку достался с тех времен, когда условия для выживания на планете были тяжелыми, а смертность - высокой. Быстрое воспроизведение популяции стало единственным выходом для вида. Женщины - альфы и омеги, мужчины - альфы и омеги, все обладают своим набором инстинктов: древних и слепых механизмов, ненужных современному разумному человеку. Течка, гон, ритуалы ухаживания и инстинктивное поведение, само тело и плотское - на все это накладывается табу. Илья хорошо помнит уроки полового воспитания. Единственные приемлемые в Советах отношения - между женщиной и мужчиной. Эталон - альфа и омега при этом, но другие комбинации не порицаются, тем более, что контроль над рождаемостью в руках Министерства Семьи. Технически, неспособны выносить и родить только альфа-мужчины, а репродуктивный труд считается женским делом. Естественные роды не одобряются - на ранних сроках плод извлекают из утробы и помещают в государственный инкубатор, где проходит его дальнейшее развитие. В Советах репродуктивная функция мужчин ограничивается оплодотворением. О мужском зачатии не говорят вслух, это считается постыдным или странным, неправильным, тем, что может случится разве что с каким-нибудь маргиналом, который пошел на поводу инстинктов. Многие в Советах принимают подавители с самого детства, но многие обходятся и вовсе без них - столь велико желание человека возвыситься над своей животной сутью. Илья такой и гордится этим, точнее, гордился. В Европе, а, по словам Соло, и в Штатах, все совсем иначе. Илья закрывал глаза, исключая из картины мира "непотребство". Это было правильно. Это было. Наполеон - альфа с прекрасной наследственностью. Об этом свидетельствует все - его запах, внешний вид и популярность у омег. Не у Ильи, конечно же, Илья выше всего этого. И первый раз они переспали не потому, что Илья сорвался: его вели не инстинкты, а желание выплеснуть скопившееся напряжение. Именно Илья в тот вечер трахнул Наполеона, чем безмерно того шокировал: альфы не предназначены для этого, задница альфы - это просто задница, без смазки, без совокупительной сумки, которая ведет к матке и яичникам. Наполеон все повторял, как это глупо, и что Илья - самый неумелый любовник в его жизни. Илья разницы не видел - они оба были мужчинами, и кто бы ни был сверху - это неправильно. Одним разом все не заканчивается. Илья соглашается быть снизу и будто раскрывается. Он всегда контролирует себя - даже когда кончает, но Наполеон все же ухитряется увидеть за этой сдержанностью настоящего Курякина - и это покоряет. Наполеон уверен, что русский стерилен. В КГБ наверняка заботятся о том, чтобы их сотрудники доставляли как можно меньше хлопот. Стерилизация решает все проблемы. Даже когда запах Ильи меняется, когда он тащит Наполеона в кровать, а глаза его безумны и смазка буквально течет по бедрам, Наполеон уверен, что это гормональный сбой, вызванный стрессом. За несколько лет их совместной работы у Ильи ни разу не было течки, а его инстинкты проявлялись лишь там, где это нужно в работе: повышенная чуткость, скорость и, конечно же, в драках. В вопросах борьбы за жизнь Илья превращается в биологическую машину - идеального хищника и убийцу, что бесценно. Илья без слов умоляет его трахнуть, он открыт, а его запах, как волна цунами, сметает тонкий налет цивилизации, срывает все человеческое. Они застревают в замке, замирают, продолжая целоваться - или кусаться, Наполеон накачивает Илью спермой, а тот кончает снова и снова, сжимая Наполеона до боли. Они не покидают кровати несколько часов, а наутро делают вид, что не случилось ничего необычного. В Советах уроки полового воспитания не имеют ничего общего с сексуальным просвещением, поэтому предательская мысль о беременности закрадывается в голову Ильи лишь спустя два месяца - из семи, отпущенных ему и тому, что растет внутри него, вытягивает из него силы, мешает концентрации. Илья швыряет на пол шахматные фигуры, и они разлетаются по полу блестящими рыбками - черными и белыми, а доска с треском ломается. Илье страшно принять правду - как никогда в жизни. В своих знаниях и опыте он как подросток, он убеждает себя, что все пройдет, рассосется само собой, а если он признает - произойдет непоправимое. Илья пьет водку. Обычно не пьет, но сейчас понимает - нужно. Водкой он запивает таблетки, все, которые нашел в аптечке. Он знает, что выживет, но рассчитывает прикончить этот позор внутри себя. Если Илья не убьет, штуковина внутри разрушит сперва его тело, выбираясь наружу сквозь брюшную полость, а потом - его карьеру и жизнь. Все заканчивается многочасовой рвотой и галлюцинациями. Илья слишком вынослив, и, похоже, новая жизнь внутри ему не уступает. Наполеон начинает подозревать. Он беспечен, он не видит проблемы. В Штатах - сексуальная революция, в Штатах - нет карательных законов за собственную природу, в Штатах на первом месте удовольствия и потакания всему тому, что в Советах называют пороком. Наполеон так привык к запаху Ильи, что не замечает его, не чувствует, как тот меняется. Оставшись в одиночестве Илья берет вешалку - обычную, из шкафа, раскручивает проволочный крюк, трогает пальцем, проверяя, достаточно ли острый, придвигает ближе аптечку. Он долго протирает живот антисептиком. Илья слабо представляет, где находится матка, но знает, где делать разрез, потому что видел шрам на животе матери. Образ матери, ее теплых рук и объятий успокаивает. Илья делает укол морфия, потом второй, и только потом, выкурив сигарету - надрез. Крови почти нет. Наполеон находит его без сознания, на полу, в луже крови и с торчащей из разрезанного живота вешалкой. В больнице под капельницей и со свежими швами Илья признает свое поражение. - Помоги мне, Соло. Я должен избавиться от этого, пока оно не избавилось от меня. Наполеон встревожен, это чувство ему непривычно и неприятно, он пытается скрыть его - скорее от себя самого за привычной ленцой и самоуверенной улыбкой. Ему странно рассказывать взрослому омеге очевидные вещи. Ему странно, что Илья так мало знает о своем теле, и так много - о квантовой физике, коммунизме и способах убивать. - Ты не в Советах, Red, расслабься. Здесь другие законы. Ты в безопасности. Илья хочет ему верить, но все равно чувствует себя испорченным, сломанным и никчемным. Словно завалил важное испытание. - Давай оставим его? У нас превосходные данные. Ребенок будет сильным... Он уже чертовски сильный, раз пережил все то, что ты пытался сделать, - Наполеон насмешливо фыркает, внутри его пробирает дрожь. Он продолжает: - Не будет никаких проблем. Он... Или она? Станет лучшим из лучших. Агентом станет. Служить общему делу, Курякин. Единому благу. Ты ведь любишь это, правда? Наполеон говорит то, в чем Илья так нуждается. Он задает ему цель и дарит надежду. Сам Наполеон никому не желает подобной участи. Для него самого работа в разведке - принцип меньшего зла. Все, что угодно лучше тюрьмы для человека, смысл жизни которого удовольствия и свобода. Для Ильи служба Родине - честь и осуществление своего предназначения. Илья кладет руку на живот. Илье кажется, будто внутри у него аквариум с рыбками. - Если оставить... Сколько ждать? - спрашивает он. - Ты на третьем месяце. Еще парочки хватит, чтобы плод сформировался достаточно для инкубатора. Хотя... Ты можешь выносить весь срок и родить естественным путем. Это становится модным. Слышал о хиппи? Природная чистота через любовь и пацифизм. Нет насилию, нет бессмысленному сопротивлению. - Ты - это то, как ты сопротивляешься, - возражает Илья. Он знает, что в Штатах в людях воспитывают беспомощность и покорность. В Штатах люди в золотых клетках, и одни живут за счет других. "Как хорошо, что Железный Занавес защищает нас от этих несчастных, и как жаль, что нет у них своего Вождя, который открыл бы им правду!" - мысленно сокрушается Илья. И все-таки ему интересно, как в зависимом, ведомом обществе нескончаемого потребления появился такой человек, как Наполеон. Хотя ничего удивительного - Соло привык жить за чужой счет, не думать о завтрашнем дне, не задаваться вопросом о цене. Но при всех недостатках Илья считает его хорошим человеком. - Два месяца, Red. И все закончится. Наполеон гладит Илью по щеке и неожиданно в этом жесте столько неприкрытой, бесстыжей нежности, что на мгновение Илья забывает о своем страхе, о сопротивлении и даже о коммунизме. Жизнь побеждает, даже если кому-то она кажется неправильной.