Вороны на сером небосводе

      Солнце всходит над полями, усеянными растениями. На проснувшейся траве блестят капли утренней росы. Чистый, прохладный воздух легко дышится, проветривая запылившиеся лёгкие. В небе ни облака — лишь нежно-голубое полотно над головой. Где-то ещё можно разглядеть редкие тусклые образы ночных звёзд. Среди перешёптывающихся деревьев, скидывающих тяжелую золотую листву, стоит небольшой каменный домик с деревянной крышей, на двери которого висит колокольчик.       Из дома выбежала семилетняя девочка. Ее каштановые локоны развевались на ветру, и ликующие радостью изумрудного оттенка глаза выискивали родного человека.       Энн подбежала к женщине, похожей на саму девчонку: такие же волосы по плечо, только немного светлее.       — Милая мамочка, с добрым утром! — пролепетал ребёнок, обнимая за талию высокую мать, развешивавшую на верёвке постельное бельё.       — С добрым утром, Энн! Пойдешь сегодня к Долли?       — Ага, — кивнула малышка и заметила за спиной родительницы отца. Тот рубил куски стволов деревьев на дрова, чтобы зимой семье не мёрзнуть в доме.       — Папочка, доброе утро!       Мужчина улыбнулся, завидев любимую и единственную дочь:       — Доброе, — произнёс он и в очередной раз замахнулся огромным топором. Раздался треск ломающейся деревяшки.       Энн всегда считала свою мать самой красивой и доброй, а отца — сильным и заботливым. Так ей всегда казалось. Когда мужчина попросил девчушку быть осторожней, та весело понеслась по знакомой извилистой тропинке к своей старой знакомой.       Долли — лучшая подруга Энн, она всегда придёт на помощь, хотя сама слаба и немного труслива. Живёт совсем недалеко от шатенки, поэтому вскоре наша путешественница, считающая себя самым счастливым ребёнком, на горизонте своего обозрения заметила черноволосую девчонку.       Но, вместо того чтобы увидеть улыбающуюся подругу, Энн застала Долли в горьких слезах.       — Долли! Что произошло? — заволновалась та.       — Энн, — дрожащим голосом произнесла несчастная, — Энн, вороны опять начали сбрасывать камни на мой дом, и он... он разрушен!       Удивленная не на шутку шатенка взглянула в сторону жилища подруги и увидела лишь разрушенную стену и крышу дома. Камни словно в порошок стерлись. В небе девушка заметила двух огромных чёрных воронов, в клювах и когтях несущих громадные серые глыбы. Одна птица сбросила тяжёлый груз, и камень мгновенно разгромил ещё одну стену. Ясный грохот заложил уши.       Энн сначала перепугалась, но потом поняла, что нужно действовать. Она схватила Долли за запястье и со всех ног понеслась обратно к себе домой за помощью.       — Энн, куда же мы бежим? — сквозь слёзы спросила черноволосая, пытаясь не споткнуться и не упасть.       — Ко мне домой, у моего папы есть большая рогатка. С её помощью мы сможем сбить этих страшных ворон!       Долли ничего не ответила.       Когда девочки подбежали к отцу Энн, та все объяснила, и они вернулись к дому несчастной. Папа установил рогатку и запасся снарядами. А точнее — круглыми каменными ядрами.       — Заряжай! — воскликнула радостная Энн, и вдруг из-за высоких деревьев появилась огромная ворона. В когтях она несла очередной свой камень. — Целься! Огонь! Вперёд!       — Вперед! — повторил мужчина с победной ухмылкой.

***

      — Огонь... — тихо произнесла девушка, сидевшая на постели и игравшая с куклами. Всё, что у неё осталось — это игрушечная Долли, отец, мать и... она сама.       Энн Майгоулд — девушка, у которой не осталось ничего, кроме кукол её тогдашних знакомых.       Она создала им мир, в котором над головой было звёздное небо цвета бушующего ласкового моря; мир без войны, жертв и крови. Но есть один глубокий, кровоточащий изъян — она сама в этой грязи, в войне.       Энн устало глядит на кукол, сделанных ею же. Она переводит взгляд на маленькое зеркальце её матери. Ведь это единственное, что у неё осталось от родителей. В отражении зеркальной поверхности на неё смотрит девочка, у которой потрепанные, грязные волосы; уже не переливающиеся блеском локоны потускневших волос мешаются перед глазами. Она щурится, но не убирает их.       У Энн нет правого глаза.       Ей трудно глядеть на серый мир одним глазом. Ей вообще трудно жить. В лёгких засела пыль, она не даёт дышать полноценно. Из-за этого девушка хрипит и часто кашляет. Порой, это доводит до рвоты и потери сознания. То место, где должен был быть глаз, перебинтовано, и убрать эту марлю никак нельзя. Да и зачем? Девушка впадает в истерику, видя себя такой. Глаз больше не искрится изумрудным отблеском, он будто затуманен. Безжизненен.       У Энн сломана левая нога.       Ей теперь не просто трудно видеть, но ещё и ходить. Если ничего не предпринять — ей просто ампутируют конечность. Она останется сиротой-инвалидом. Вряд ли она захочет жить после такого. Кто же хочет быть калекой по жизни?.. Уж точно не Майгоулд.       У Энн нет больше родителей. Отец ушёл на фронт, защищать родину. А мать... Её убили. Вот только Энн об этом еще не знает. Папа перестал писать письма — и здесь не надо добавлять никаких слов. Он мёртв. Девушка отлично это понимает. Но не воспринимает.       У Энн единственная подруга — смертельно больна. Сердце. Этот орган дал слабину. Энн об этом знает; а ещё она знает, что больше двух месяцев Долли не протянет. Только одной больной пока этого не говорили врачи. Ведь от шока сердце в секунды остановится. Ещё у Долли нет левой руки. А ведь девушка так любила рисовать, хотела стать художником, но... Она умрёт в считанные дни.       Энн должно было исполниться в этом году тринадцать.       Скоро. Скоро девушка поздравит сама себя с этим уже ничтожным праздником, и вместо клубничного торта она съест целую корку хлеба. Ведь сейчас это такое пиршество. Если доживет.       Энн переводит взгляд на окно. Серые тучи... Хотя, нет. Это не тучи. Это пыль и гарь, что плывут по небу. Там же, среди отравленных, пропитанных ядом облаков, мечутся вороны. Так девушка называет самолёты с ракетами. Что она может сделать с тревожным небом, заполненным бомбами? Что она изменит в звёздах, которые ранят небосвод? Куда ей деть себя от осколков снарядов?       Энн не играет роли в войне её страны, но она проиграла войну в себе. Она сдалась, отпустила веру и надежду. Как и большинство её знакомых по палате — они все молодые, они все были жизнерадостными. Вот только... Бог покинул их. В чем дети провинились?       У Энн жива внешняя оболочка, но сама она давно мертва внутри.