***
Дэрил втягивал воздух сквозь сжатые зубы маленькими порциями, чтобы не заорать, срываясь во всепоглощающую панику. Это не сон, определенно. Не один из тех кошмаров, что время от времени мучили его. Все! Баста! Для него реальность теперь горела красным, ощущаясь саднящей болью чуть повыше ключицы. Укус чувствовался позорной меткой, несмываемым клеймом, от которого не избавиться, но времени на рефлексию не оставалось — их маленькая группа нуждалась в помощи. До тюрьмы было рукой подать, но на их с Гленном плечах практически висел полубессознательный человек — парнишка, на вид лет пятнадцати. Юного незнакомца преследовало небольшое стадо мертвяков, когда он вылетел прямиком на Диксона, сидевшего в засаде. От неожиданности беглец шарахнулся прочь, угодив в расставленную Дэрилом ловушку. Попав ногой прямо в олений башмак, парень по инерции пробежал с потаском* еще пару метров. Когда он все же ощутил впившиеся в голень деревянные штыри, то рухнул, как подкошенный, распоров себе при этом мышцы и сухожилия и, как выяснилось впоследствии, сломав лодыжку. Если бы не Гленн, ошивающийся неподалеку от места охоты, то Дэрилу бы не удалось отбить парня. Одновременно кроша еще немногочисленных мертвецов, им удалось вызволить человека из ловушки и, наскоро перевязав рану, двинуть прочь от постепенно подтягивающихся ходячих. Когда пыл схватки постепенно угас, а адреналин в крови Дэрила схлынул, он почувствовал это. Скупое движение руки подтвердило: мерзкие зубы какого-то гниляка прокусили одежду. Кровоточащий рубец был настолько мал, что становилось до тошноты погано. Первые минуты осознания дались охотнику особенно тяжело, но почему-то приступ паники так и не наступил, зато стало на удивление спокойно. Черт побери, со всем этим дерьмом покончено! На подступах к тюрьме Дэрил уже не боялся. В этом умирающем мире людьми двигало не только желание выжить любой ценой, но и страх. Единственный оставшийся у них страх — быть укушенным, превратиться в безмозглое разлагающееся нечто. А с Диксоном уже все случилось, и бояться не нужно, как и цепляться из последних сил за мир, в котором они все стали лишними. Реднек знал, что никто из них не застрахован от подобного конца, даже самые сильные и удачливые. Рано или поздно с кем-то из членов их «семьи» это должно было случиться. Просто Дэрил не ожидал, что так быстро и именно с ним. Он планировал у ворот тюрьмы спихнуть раненого на Гленна и уйти. Под любым предлогом остаться за пределами ограждения и исчезнуть. Дэрил не верил, что важен для кого-то просто так, без своих умений и незаменимых навыков выживания и охоты. Но себе Диксон не врал, группа во главе с Риком стала ему семьей, той, которой у него никогда не было. Он не мог позволить себе слабости, не мог открыть того, насколько нуждался в каждом из них, насколько сильно привязался. Лучше уйти прочь, всадить себе стрелу в глаз, перед этим поплакав. Ему не нужна была жалость, он не желал прощаний. Этого Дэрил насмотрелся вдоволь. Каждый раз, оставляя за собой могилы, они искренне скорбели. Кто-то обещал помнить, кто-то сходил с ума, но наступало новое утро, и вечная гонка со смертью стирала все подчистую. Со временем в истерзанном усталостью сознании нельзя было отличить одно воспоминание от другого, все лица и имена мешались, в отупевшем мозгу оставались только обрывочные и уже не совсем правдивые сведения. Диксон знал — его забудут, пойдут дальше, просто потому, что иначе никак, но он не желал читать это знание в глазах друзей. Он хотел сохранить иллюзию своей значимости для них, для Рика в частности. А еще не мог позволить кому-то из семьи всадить себе нож в затылок. Сдохнуть в одиночестве: такой исход ему больше подходил. Но это был явно не день Диксона — на воротах вместе с Мэгги стоял Граймс старший. Охотник поспешил оставить на недоумевающего Гленна окончательно вырубившего мальчишку. Он надеялся, Рик отвлечется на раненого и не обратит внимания на его маневр, но помощник шерифа подозвал на помощь парочку ребят и отправился за ворота. Вслед за Дэрилом. «Плохо, плохо, плохо», — стучало в мозгу реднека, Граймсу он соврать не сможет. Кому угодно, только не ему. Подстрелив по дороге парочку ходячих, мужчина сморгнул едкий пот, заливавший глаза. Он еще пытался сделать вид, что не слышит шагов за спиной, глухого зова: «Дэрил». До последнего откладывая момент, когда нужно будет обернуться, смаргивал и смаргивал до черта соленый пот. Утеревшись воротом собственной рубахи и убрав с дороги еще несколько мерзких гнилых рож, решился. Обернулся резко, избегая взгляда. Оттянул с плеча ткань, оголяя полукруглый след зубов, яркий наливающийся синяк с небольшой кровоточащей ранкой, там, где клык ходячего добрался до нежной кожи. — Свали, Рик, — бросил он, отчаянно вскидывая и взводя арбалет. — Ты ничем мне помочь не можешь. Диксон не ждал ответа, просто скользнул взглядом по окаменевшему лицу Граймса — запомнить напоследок — и поспешил прочь. И тут он тоже себе не врал — не тупая преданность держала его рядом с бывшим копом, чувства, глупые, несвоевременные, больные. Просто Дэрил всегда был неправильным, как и вся его гребаная жизнь. Мир рухнул, мораль захлебнулась в крови, умер Мерл, а ему до сих пор стыдно за то, кем он является. Смешно! Его сексуальная жизнь никогда не отличалась разнообразием, трахаться он мог только надравшись вусмерть. Чтобы доказать брату свою нормальность имел девок, по-настоящему кайфуя только когда брал их сзади. В условиях апокалипсиса ничего никому доказывать уже не требовалось, Диксон выдохнул, пока Рик Граймс не сломал к херам всю его устоявшуюся вселенную. Сопливого слова «любовь» не было в словаре реднека, но посреди всеобщего хаоса, вечного бегства и смерти ему вдруг захотелось тепла. Он жаждал каждый день видеть Граймса, чувствуя, как что-то тяжелое влажно ворочается за грудиной, гоня по телу горячую кровь и наслаждение. Со временем видеть становилось мало, хотелось ощутить, и тут, как нельзя кстати, приходился катящийся в жопу мир с его вечными проблемами и сюрпризами. Отвлекал. Давал другой смысл жизни — защитить. Дэрил не успел уйти далеко, мощный удар пришелся ему под колени. От неожиданности он кулем рухнул на землю, больно ударяясь всем телом. Что за черт?! Из дрожащих рук выскочил арбалет, отлетая куда-то в сторону. А его спину уже оседлал разъяренный Граймс. Вывернув нещадно руки, защелкнул на них браслеты (и откуда только взялись). Перевернул. Диксон попытался было сопротивляться, но сник, разглядев на лице Рика абсолютно невменяемое выражение.***
Вся тюрьма гудела. Рик Граймс окончательно свихнулся, силой притащил в убежище укушенного Диксона и закрылся с ним в одном из блоков, отчищенных от ходячих. Помощник шерифа явно был не в себе, не откликался ни на чей зов, не внял ни Хершелу, ни Карлу. С собой Граймс взял лишь медикаменты и воду, обнял детей и настрого запретил кому-то себя беспокоить. — Этого он точно не переживет, — шептала Кэрол Мэг и Гленну, чтобы Карл не услышал. — Надо вытащить его оттуда любой ценой. С ней никто не спорил. Их предводитель так до конца и не оправился от смерти Лори, но после, именно Диксон стал точкой опоры для него. Граймсу определено стоило оставить с Дэрилом кого-то из них, но все их попытки достучаться до него оказались тщетными. Заливающаяся слезами малышка Бет посоветовала им оставить Рика в покое. Грядущая потеря охотника тяжело отражалась на их сплоченном коллективе, даже пришлые ощутили, что происходило нечто непоправимое. В тюрьме повисла атмосфера гнетущего ожидания.***
— Какого черта, Рик? — в который раз устало спрашивал Дэрил, бессильно дергая рукой, прикованной наручниками к койке. — Зачем ты меня сюда притащил? — Ответа впрочем, он так и не получил. Граймс выглядел потерянным, приступ агрессии прошел, сменившись немым отупением. Рик сидел на грязном полу у входа камеру, свесив на грудь свою седеющую голову. За высокими окнами наступал вечер, блок заволакивало сумраком. Эта часть тюрьмы была зачищена недавно, здесь еще приторно пахло мертвечиной и порохом. Кругом валялись кучи какого-то барахла и остатки гниющей плоти. Дэрилу не хотелось сдохнуть здесь, где угодно только не в этом вонючем склепе. Глухая злоба разрасталась в груди, Граймс не имел, черт побери, права держать его здесь, будь он хоть трижды поехавшим на контроле лидером. — Блядь, офицер, — заорал Диксон, — хватит меня игнорировать. Рик словно очнулся ото сна и пробормотал: «Я не могу тебя отпустить, ты можешь навредить себе, Дэрил». — Меня укусили, Рик! — рявкнул Диксон. — Я не просто хочу навредить себе. Я хочу себя убить! — Нет, нет, нет, — проговорил Граймс, поднимая голову и упираясь совершенно сумасшедшим взглядом в лицо реднека. — Это совсем не укус. Тебе просто показалось. Ты оцарапался о кусты, или об арбалет. Вот увидишь, все будет хорошо. Дэрил видел, что Рика вновь перемкнуло, но сил быть понимающим не осталось. — На хуй иди, Граймс! — заорал он. — Сейчас не время ехать крышей! Заканчивай этот блядский идиотизм! Меня укусили! И у меня нет времени на твои заебы! Я не хочу сдохнуть в четырех стенах, видя твою невменяемую рожу напротив! Но Рик просто подошел и закрыл ладонью рот Диксона, тот замер, охуевая от подобной наглости. — Тихо, — присаживаясь на койку рядом с охотником, зашептал он. — Может, я немного не в себе, но все понимаю. Просто ты не можешь умереть. Только не ты. Злость мгновенно схлынула, оставляя только обжигающее прикосновение руки Рика и саднящее внутри чувство несправедливости. Дэрил выдохнул только тогда, когда ладонь помощника шерифа перестала касаться его губ и скользнула ниже, ободряюще сжав плечо. Диксон горько хмыкнул в ответ на подобный жест. — Я хочу, чтобы ты взял себя в руки, Рик, — уже спокойно сказал он, — расстегни наручники и дай мне уйти. Граймс закрыл глаза, устало растирая руками виски, морщины на его лице словно стали глубже. — Не получится, — выдал он. — Я не дам тебе пройти через это одному. Дэрил пихнул бедром надоевшего упрямца, тот едва удержался на краешке узкой койки. — Я имею право умереть, как хочу, — зашипел охотник, хватая друга за грудки свободной рукой, — на мою смерть твоя диктатура не распространяется. Рик не стал сопротивляться, только взглянул отчаянно темными сейчас глазами, накрыл ладонями крепко сжатый диксоновский кулак. — Дэрил, не трать силы, я тебя никуда не отпущу, — вот и весь разговор. Охотник выпустил рубашку Граймса и попытался, насколько позволили наручники, отвернуться от него. Замолчал накрепко и сам не заметил, как задремал.***
Он проснулся, почувствовав неладное. Замер, прислушиваясь к себе. Виски ломило навязчивой болью, место укуса горело огнем. «Началось» — понял Дэрил. — Я не дам тебе умереть, — вдруг пробормотал Граймс откуда-то из-за спины. — Это не в твоих силах, офицер, — разворачиваясь, бросил охотник. Наступившую темноту рассеивал слабый свет фонарика, подвешенного на двери камеры. Дэрил с трудом рассмотрел Рика, вновь сидевшего на грязном холодном полу. Тот чистил оружие, но отложил его сразу, как только Диксон проснулся. — Сделай доброе дело — пристрели меня, — нашел в себе силы попросить реднек. Рик просто промолчал в ответ, пристально его разглядывая. Дэрил так и не смог различить выражение его глаз. — Граймс, я не раком болею, — продолжил охотник. — Считай, что я уже на стадии Принятия*. Давай же, не можешь сам — позови Кэрол. — Нет, — резко оборвал его помощник шерифа. — И что ты сделаешь? — говорить удавалось с трудом, в горле пересохло, и тяжелый язык еле ворочался во рту. — Посадишь меня на цепь как Губернатор свою дочь? Дашь мне себя укусить? Что? Тихий вздох рассыпался по гулким коридорам блока. Рик поднялся, дал ему напиться (вода крепко отдавала антибиотиком) и только тогда ответил: — Не знаю, — признался он. — Я так устал, Дэрил, и мне нельзя тебя потерять. Реднек натянуто рассмеялся, хотя просто хотелось взвыть. Ему не нужно было этих откровений, только не сейчас. Не при таких обстоятельствах. — Не драматизируй, я не настолько важен, — раздраженно выдохнул он. Рик схватил Диксона за руку, цепко, до боли сжимая запястье. — Не для меня, — буквально зарычал мужчина. — Не понимаешь? У меня на этом свете никого ближе тебя не осталось. Предательское сердце Дэрила споткнулось на этих словах, зачастило отчаянно. По нервным окончаниям прокатилась волна удовольствия, горечью оседая где-то в груди. — У тебя дети, — предостерегающе напомнил охотник, в осторожной интонации явно звучало: не продолжай, не стоит. — Дети — это другое, — помощник шерифа придвинулся ближе, не выпуская руки, пристроился на полу рядом с койкой, зашептал, горячо обжигая дыханием скулу. — Я люблю их безмерно, но они не прикроют меня на вылазке, не поддержат одним своим взглядом, не одернут, когда зарвусь. Я доверяю тебе, как себе. И у меня стойкое чувство, что ты оставляешь меня одного. — Ты не останешься один, — уверил его Диксон. — У тебя есть Гленн, Кэрол, Хершел. Ты им нужен, и своим детям тоже. Не трать моего времени, просто уйди и позови кого-нибудь другого. — Ты не понимаешь, — с досадой заключил Рик. — Я останусь один. Дэрил не понимал, и не хотел больше ничего слышать. Ему с каждой минутой становилось хуже, сил препираться не оставалось. Перед глазами сумеречная реальность окончательно расплывалась, подергиваясь белесой мутью. Горело уже все тело, кости и суставы словно выворачивало изнутри. Голова отяжелела, и распирающая боль сдавила череп. Слабость проникла в тело, слабость заставила опустить барьеры, по лицу заструились тихие слезы. Он замер на постели, стараясь справиться с внезапным приступом тошноты. Мокрая прохладная ткань опустилась на лоб, как спасение. — Ты, гребаный сукин сын, — чуть слышно прохрипел реднек. — Садист, мать твою. Граймс молчал. Упрямый, раздражающий, сумасшедший Граймс, любимый, мать его! Только бы не проговориться. Мысли Дэрила отчаянно путались. — Сам сказал не в моих силах удержать тебя. Думаешь, удержать остальных я сумею? — словно не слыша последних слов Диксона проговорил мужчина. — Я до чертиков устал от всего. — Ты справишься, — пообещал ему реднек и онемел, страдание поглотило его. Он больше не мог спать, забывался на несколько минут и вновь открывал глаза, чтобы окунуться в иссушающий жар лихорадки. — Рик, пожалуйста, — Дэрил уже не стыдился умолять, но чертов Граймс лишь касался ледяной ладонью его лба и заросших щетиной щек, поил осторожно, прикладывая мокрую ткань к потрескавшимся губам. Пытался обтирать его пылающее тело, но вода не остужала горевшей адским пеклом кожи. В момент короткого просветления, когда охотник чувствовал себя до одури паршиво, но все-таки мог еще мыслить здраво, он вновь принялся уговаривать друга. Втолковывал что-то, словно маленькому ребенку. Тот не слушал, крепко стоя на своем. — Отпусти, — рычал реднек, — я смогу уйти, пока еще соображаю. Может быть, Рик в ответ покачал головой, Дэрил не сумел сфокусировать зрение, чтобы узнать. Но слова мужчины прозвучали безжалостно: — Прости меня, я не могу. Диксон из последних сил забился в оковах, матеря помощника шерифа, сатанея от полной безнадежности своего положения. Его остановили, наваливаясь всем телом. Граймс не шутя, не жалея вцепился в него мертвой хваткой. Охотник ослабел мгновения спустя, закричал пронзительно, зло: — Сукин сын! Ублюдок! Ты не имеешь права! Я отгрызу себе руку! Блядь! Выпусти меня! В ответ молчание. — Я ненавижу тебя, Рик Граймс! — зашипел Дэрил. — Ты гребаный неудачник, хуевый друг и хуевый муж! Не смог уберечь жену, сын тебя ненавидит, а я презираю. Рик не повелся на безнадежную попытку его разозлить, не ослабил хватку. Лишь, освободив одну руку, начал мягко, успокаивающе гладить реднека по волосам, по горящим щекам. — Останься со мной, прошу, — ладонь бывшего копа ощущалась обжигающе прохладной, жесткой, дьявольски желанной, но охотник еще не сдался. — Думаешь, мы друзья? — закрыв бесполезные сейчас глаза, Диксон как в омут с головой бросился. — Думаешь, я таскался за тобой, потому что мне нужен кто-то рядом? Знаешь, что я хотел сделать с тобой? — С трудом выдавливая из себя слова, признавался он. — Нагнуть и трахнуть. Уткнуть твою самодовольную рожу в подушку и оприходовать твой зад без смазки. Дэрил не врал, лишь преувеличивал, опошлял то, что в его сознании таким не было. Он знал, что все равно какими словами сказана правда, главное, он ее раскрыл. Но ему было до одури стыдно. Рик не отшатнулся, не замер пораженно, только рассмеялся. Дэрил вздрогнул услышав этот глухой горький смех. — Не знал, что настолько тебя завожу, — пророкотал Граймс, давая возможность реднеку дышать, освобождая от своих медвежьих объятий. — Могли бы попробовать. Диксону показалось, что Рик не понял, или принял не всерьез, поэтому он добавил: — Я не шучу. — Я тоже, — голос помощника шерифа неожиданно был полон боли. — Мир наебнулся к чертям, и ты думаешь, я ужаснусь подобной перспективе? Просто останься в живых, и я сделаю все, что ты захочешь. И Дэрил не выдержал, заскулил протяжно. Из-под тяжелых век полились слезы. — Это нечестно, Рик, — жалобно простонал он. — Блядь, я умираю… «К херам все», — решил охотник и всхлипнул. — Я умоляю тебя, офицер. Видишь, Диксон плачет перед тобой. Граймс не ответил, вновь навис ощутимо, коснулся сухими губами горящего лба, невесомо поцеловал Дэрила в переносицу, затем в скулу, попытался коснуться губ. Тот успел отвернуться. — Что это ты удумал? — практически прокаркал он. — Я заразный, Рик, ты целуешь ходячего. — Замолчи, — Граймс вновь прикрыл рот Диксона ладонью. — Ты не ходячий. Ты — Дэрил Диксон, самый крутой охотник на свете, лучший друг и человек, который бесконечно дорог мне. Дэрил попытался удержать рвущиеся изнутри отчаянье, но не смог — предательски задрожали губы, спазмом сковало горло. Тяжелому нежному за грудиной стало тесно, оно вырвалось наружу глухими рыданиями. Реальность вновь померкла — Дэрил потерял сознание.***
Реднек видел свет, но чувствовал себя слишком хреново, чтобы быть мертвым. Он ощущал себя мокрым словно мышь и чувствовал слабость, такую, что никогда не испытывал. Его спине было невыносимо жарко, а голые плечи замерзли. Диксон понял, что явно не умер, когда глаза смогли привыкнуть к свету, и он разглядел, что тот падал из окна на грязный пол пресловутого тюремного блока. В затхлом воздухе горел пыльный луч солнца. Дэрил больше не был пристегнут и с трудом смог повернуться во влажном коконе одеял, чтобы увидеть кто грел его сзади. Рядом спал Граймс, его лицо выглядело осунувшимся, но спокойным. Помощника шерифа, видимо, нисколько не заботило, что он заснул рядом с зараженным. Диксон вспомнил и потянулся рукой к ране, место укуса болело, но лихорадка ушла. От нее не осталось и следа, только виски реднека немого ломило, да мучила жажда. Что ж происходит, черт побери?! Он жив! Если бы мог, он бы подскочил на постели. Словно почувствовав его метания, рядом завозился Рик. И как только они смогли уместиться на этой койке вдвоем, думал Дэрил, следя за выныривающим из сна мужчиной. Граймс не открывая глаз, рыкнул: — Чего тебе не спится? — Я живой, — пискнул охотник в ответ, словно оправдываясь. — Живее всех живых, — подтвердил Рик, все еще находясь в полудреме. — Утром у тебя спал жар, ты перестал метаться и уснул. Не удивлюсь, если через пару дней твой укус затянется. — П-п- почему? — шокировано прохрипел реднек (со сна голос не желал слушаться). — Ничего не понимаю… Граймс все же открыл усталые глаза (рассеянный свет сделал их пронзительно голубыми), широко улыбнулся и чмокнул Дэрила в удивленно приоткрытый рот. — У кого-то в этом гребаном мире должен был оказаться иммунитет, — выдал Рик. — Ты самый удачливый сукин сын на свете, Дэрил Диксон.***
Шли вторые сутки добровольного заточения Граймса с обреченным Диксоном. Когда железные двери пустеющего блока заскрипев, отворились, за ними оказалась куча народу. Здесь была вся семья Рика и даже несколько новеньких, Джудит спала тут же в переносной корзинке. Кэрол обомлела, Карл не решился броситься навстречу отцу, остальные замерли пораженно. Рик Граймс счастливо улыбался, стоя в одиночестве за открывшейся дверью. Не одно сердце в этот момент пропустило удар, многие успели испугаться за спятившего помощника шерифа. Их опасения только подтвердились, когда волнующийся Граймс потащил Хершела в оставленный блок. Он просил поторопиться и осмотреть Дэрила, который не погиб, излечившись от укуса. Никто не посмел идти следом, было до одури страшно увидеть мертвого охотника, и хлопочущего возле него сумасшедшего лидера. Женщины плакали, Карл прижимал к себе проснувшуюся Джудит. Никто не ожидал увидеть, как Рик Граймс на руках перетаскивает через порог закутанного в одеяла, вполне себе живого Дэрила Диксона.