Фантомные боли

Киборги не чувствуют холода. Киборги вообще ничего не чувствуют – датчики и сенсоры могут зарегистрировать перепад температуры в тысячную долю градуса, но передать ощущение тепла или прохлады им не под силу. Поэтому у Геноса нет ни одного логического объяснения, почему в присутствии одного конкретного человека ему становится теплее. Действительно теплее, хотя датчики системы не регистрируют никаких изменений в температуре окружающей среды. Это фантомное чувство. Такое же, как фантомная боль, которую не способно почувствовать в реальности его совершенное механическое тело. Или как те несуществующие слезы, которые ему уже никогда не пролить, потому что киборги не могут плакать. У Геноса нет права на это чувство. Он уже не тот растерянный пятнадцатилетний подросток, в одночасье лишившийся всего. Он – машина для убийства, одержимая единственной целью. Жажда мести, острым осколком застрявшая в груди на месте больше не существующего сердца – вот единственное, что может вести его. И у него вообще нет права ни на какие чувства. Не сейчас. Может быть, потом, но точно не сейчас. И, уж конечно, не с ним. Генос отрывается от дневника, над которым неподвижно зависает уже три минуты – что для киборга даже слишком долго – и смотрит на Сайтаму. Внимательно изучает как всегда отрешённо-спокойное лицо, чуть выступающие ключицы в пройме растянутой домашней майки, рисунок мышц на руках, сейчас рассеянно поднимающих чашку с чаем. Эти руки способны пробить насквозь многометровую скалу одним ударом, но при этом выглядят так… обыкновенно. Обыкновенно и завораживающе одновременно. Тут точно есть какой-то секрет, скрытый где-то под кожей в этих тонких пальцах, которых так и хочется коснуться, в рельефном рисунке мышц на предплечьях, который так и хочется повторить прикосновением, или, может быть, где-то ещё глубже… Генос рефлекторно сглатывает, забывая, что киборгам это не нужно, и поспешно отводит взгляд. Что-то не так. Что-то не так с ним самим. Генос уже изучил учителя с применением всех доступных киборгу методик, просветил всем имеющимся спектром излучений, включая рентгеновское, – и не нашёл ничего. Ничего, что бы отличало Сайтаму от обычных людей. Можно и дальше продолжать бесполезные записи, зарисовывать каждое движение и каждую перемену позы – чем он и занимается уже который месяц – но что-то новое тут даст только вскрытие. Это самое логичное действие для полного изучения столь необычного феномена. Генос уже скачал себе продвинутый курс анатомии и множество обучающих видео по полостным операциям. Но Генос совсем не уверен, что готов к чему-то подобному. Не то чтобы его волновали этические мотивы – что значит жертва одного, когда можно спасти от Безумного Киборга сотни и тысячи? Но Генос в тупике, он застрял, как насекомое в смоле, в странном тёплом ощущении, которое накрывает его при виде Сайтамы. При виде человека, которому он, фактически, навязался и которому на самом деле не нужен ни в качестве ученика, ни вообще. Но когда Сайтама рядом, Геносу всё чаще приходится напоминать себе о сути своей миссии. Просто разгадать загадку. Получить силу и уйти, не оглядываясь. Не привыкать, не запоминать рецепт любимого чая или как смешно Сайтама морщится, когда случайный солнечный луч бьёт в глаза. Или как беззащитно и расслабленно выглядит во сне. Или… Да неважно. Прошло всего пару месяцев, а подобных воспоминаний уже много. Они сами собой застревают в памяти, тогда как что-то действительно важное – например, угол наклона головы при очередном ударе – приходится зарисовывать. Наверное, это странно. Генос старательно отгоняет мысли, что с этими своими тетрадками он просто занимается ерундой и что есть куда более действенные методы. Нужно только подобрать необходимые препараты… в лаборатории Доктора Стенча они наверняка имеются… Сам Док, конечно же, помогать не согласится, но можно выбрать время, когда его не будет в городе. Генос уже давно это просчитал. Он просчитал всё, вплоть до операционного стола, который ему понадобится. Это тот самый стол, на котором создали самого Геноса. И это кажется ему… символичным. Генос представляет себе идеальное тело Учителя на этом столе, распятое под безжалостно ярким светом операционных ламп. В этом видении Сайтама спит под наркозом, даже его совершенный метаболизм побеждён особенно мощными препаратами (наверняка понадобится двойная, а может и тройная доза). Чёрные ремни на запястьях и лодыжках просто на всякий случай – если Сайтама очнётся, они не помогут. Но он не очнётся, а ремни просто красиво контрастируют с бледной кожей, поэтому Генос оставляет их. Генос и раньше видел Сайтаму раздетым, но сейчас он не просто обнажён, но и полностью беспомощен, и это совершенно иное ощущение. Генос не может удержаться – и проводит рукой по обнажённому телу от ключицы до самого бедра, ощущая перетекающие под кожей в такт лёгкому дыханию мышцы. И ему на секунду не хватает всех своих датчиков, чтобы как можно полнее вобрать в себя это прикосновение. Это только начало. Ведь Генос и сам не знает, что именно ищет – секрет той самой невероятной силы (как будто его можно найти так просто) или же… ответ на свою собственную, личную загадку, привязывающую его к Сайтаме невидимыми цепями. Иногда кажется, что это одно и то же, иногда разница бесконечна. И Генос должен найти свои ответы, пока окончательно не запутался. Ему и так уже кажется, что он сходит с ума… и это пугает рациональную часть его сознания. Ещё несколько осторожных прикосновений, размечающих и дезинфицирующих поле будущей операции. Сайтама совсем не качок, он выглядит даже худощавым и скорее жилистым, чем мускулистым, а значит, секрет его силы где-то глубже, чем в мышцах. Инструменты уже разложены рядом, на специальном столике. Обычные хирургические тут явно не пригодятся, Генос выбирает что-нибудь с алмазным напылением или с острейшими лезвиями микронной толщины. И всё равно приходится с силой налечь на скальпель, чтобы он преодолел обманчиво-тонкую преграду этой совершенной кожи. Выступившая из раны кровь вначале кажется почти чёрной на белой коже, а потом растекается алой паутиной. Генос на секунду замирает, но Сайтама продолжает спокойно дышать. Ему не больно. Всё в порядке. И Генос давит в себе сомнения. Он аккуратно рассекает подкожный слой и мышцы, начиная вскрытие. Генос не хочет навредить, поэтому чётко следует крутящейся в голове инструкции – как вести разрезы, как раздвинуть мышцы, как пережать зажимами перерезанные крупные сосуды. Но крови всё равно много, она багровыми ручейками сочится на операционный стол, алыми перчатками покрывает его металлические руки. Кровь пугающе горячая. Кажется, что вместе с каждой её каплей утекает и чужая жизнь. Генос знает, что это неправда, что он полностью контролирует ситуацию – но всё равно немного торопится. Наконец и грудная клетка, и брюшная полость полностью вскрыты. Специальные распорки удерживают рёбра в раскрытом состоянии, открывая медленно пульсирующие лёгкие и бьющееся живое, багровое сердце. Может быть, секрет в нём? Генос смотрит как завороженный. Затем запускает туда обе руки, осторожно касаясь внутренних органов, перебирая сизые петли кишечника, раздвигая горячие, мягкие складки и погружаясь всё глубже. Ему нужно найти и изучить каждый из органов. Ради большей чувствительности он давно уже отключил все свои датчики, кроме тех, что в руках, и теперь его охватывает непередаваемое ощущение тесноты и жара. Есть что-то потрясающе, что-то даже за гранью интимности в том, чтобы вот так прикасаться к тайне чужого тела, к тому, что должно быть скрыто. Чувствовать жар и тихое биение чужой жизни под пальцами, рисковать нарушить её течение неосторожным движением. И от осознания того, что он делает это с Сайтамой, Генос забывает дышать. Даже сильнейший человек в мире сейчас полностью раскрыт и бесконечно уязвим перед ним. И это пробуждает в душе безумный шквал эмоций. Генос сам не понимает, что чувствует – ужас от собственных действий смешивается со странным, тёмным воодушевлением, испуганная нежность – с невольным восхищением совершенным даже изнутри телом учителя. Он должен разгадать загадку, но сейчас почти забывает об этом. Он должен оставаться собранным и равнодушным – но эмоции накрывают с головой… – Эй? – вдруг тихо зовёт Сайтама. – Ты чего там завис? Генос вздрагивает и вскидывает глаза, в которых на секунду мелькает и гаснет кроваво-алый отблеск. Ошарашено обводит взглядом комнату – вечер за окном, тихо бурчащий телевизор, собственный забытый дневник, остывший в кружках чай… и перехваченная словно скальпель ручка в руках. Медленно выдыхает, осторожно разжимая пальцы. И в ответ на задумчивую улыбку Сайтамы тоже немного неуверенно улыбается. – Да так, ничего… Учитель. И уходит на кухню, в очередной раз готовить чай. В голове у него по-прежнему вертится: «Нужно только подобрать необходимые препараты…»