24 часа друг на друга.

Химчан тоже хочет верить в чудо. В сказку со счастливым концом, где он любим всем и вся, где каждый день - солнечный, а счастье - обычное состояние. Енгук хочет успеть за короткую жизнь выложиться по полной, заявив о себе реальному миру, и мирно состариться в домике у моря. На самом же деле Химчан курит. В одиночку и в основном поздней ночью - ранним утром, когда жизнь в городе замедляется донельзя под стать резко падающей осенней температуре. Химчан выпивает. Когда уже "шарики за ролики", хочется разбить пару костяшек о стену и обматерить любого подвернувшегося - словом, когда мотор перегорает. Иначе невозможно. И да, Чан матерится как сапожник. Не через каждые два слова, но со вкусом и по поводу. Хотя повод находится буквально каждые две минуты. Химчану больно. "Потому что одному?.." Енгук для Химчана - параллельная вселенная. Где каждый день это "дела, дела и еще раз дела" без минуты на передышку. Где Бан улыбается часто и без труда, но на пару секунд: пока нужно. В целом же он в собственных мыслях, как в еще одной, уже неизвестной Киму вселенной. У Бана работы - вагон и маленькая тележка, и даже нет сил и желания на лишнюю сигарету. Нет сил на эмоционального Химчана. "Или на чувства?" Химчан делает очередную затяжку и щурится на мелькающие вдалеке огни города, провожая взглядом густое облако дыма и собственное прошлое. Чан-Чан не был любимым ребенком в семье. Точнее - он вообще не входил в планы родителей. Дальше - лучше: не признал родной дед из-за "неправильной" ориентации. Теперь он должен всем и каждому в собственной семье - даже покинувшему этот мир деду: он обязан учиться, зарабатывать, приносить деньги. И Химчан не понимает, хорошо это или плохо, ведь его хотя бы избавили от обязанности принести семье наследника. В голове Химчана - пустой космос с единственной планетой посередине. Планета-спутник, мерно следующая по своей орбите и без притягивающей ее более крупной планеты. Парень сам толком не уверен, возможно ли такое; но раз он существует - видимо, возможно. Недосягаемая планета. Не то чтобы самостоятельная, да и не звезда. Кто он? В голове Химчана редко проносятся метеориты, чего-то крупнее не встречается вовсе. Слишком хорошо еще помнятся грубые сильные руки, опускающиеся по ангельски чистой нежной коже детского живота... - Ненавижу. - От сильного слова свистящим шепотом вырывается облако пара и что-то до невозможности сильное и черное. Химчан горит и тонет одновременно - синим пламенем и под черной смолой. - Кого? - Сжатые в кулаки руки дергаются от едва уловимого прикосновения теплых жестких ладоней, а затем - объятий за пояс. Чан-Чан выдыхает на три счета и прикрывает глаза, создавая на своем лице расслабленную улыбку. - Ты заставляешь меня творить, ты знаешь? - Длинные пальцы ловко, почти на память, забираются в короткие волосы брюнета, и Енгук улыбается в ответ. - Ты никогда не отвечаешь напрямую. - Суховатые губы касаются горячей шеи, и те же шероховатые ладони накрывают обе заледеневшие руки Химчана. - Пойдем спать? - Сколько время? - Только и хватает Кима спросить на автомате. - Шесть утра. А ты тут уже 76 минут. Беспредел в мое отсутствие?.. Химчан хрипло посмеивается и снова благодарно прикрывает глаза. - Без тебя всегда так. - Хорошо, сегодня у нас выходной. Как ни странно, на улице уже светлеет. Во вселенной Химчана есть единственное солнце. Далекое, как по расстоянию, так и по количеству тепла, но занимающее по-настоящему центральное положение.