Опер Haute Сouture

Попытку выкинуть из головы мысли о Саше Стас провалил с треском. Легко сказать: «Брось, Карпов! Всё это — чушь, тебе не нужно». Но как отвлечься, если этот «не нужно» постоянно мелькает перед глазами, да ещё и ведёт себя с каждым днём всё более и более странно? До сегодняшнего дня как-то не выпало случая, хотя доверить Степнову «дело» Стас собирался давно. Саша уже участвовал в «особых» выездах в составе группы и сумел показать себя с наилучшей стороны: соображал быстро, действовал чётко, без суеты и дурацкой бравады. А самое главное — без напряга. Наученный горьким опытом Стас ждал неудобных вопросов. Воспоминания о непревзойдённых сольных концертах Антошина до сих пор вызывали изжогу. После каждого задания «не по работе» Денис тащился в кабинет к Карпову и устраивал там «плач Ярославны»: начинал с проповедей на тему «крышевать — плохо», а заканчивал всегда одним и тем же: «Ты убиваешь меня морально». На взгляд Стаса, жадно пересчитывавший «неправославные» бабки Антошин (хоть бы раз отказался, сучёныш!) никак не тянул на «невинно убиенного», но у Дениса с Глухарёвым на этот счёт было одно на двоих железобетонное мнение: Антошин — жертва карповского произвола, а Карпов — бездушная сволочь. Отморозок и сволочь. Точка. Операция по «принуждению к порядку» Зотова была для Степнова первой, и Стас, конечно, заметил, что Саша не на шутку встревожился, увидев, как и какими методами «волки» Карпова зарабатывают на безбедную жизнь. Парень выглядел растерянным и, казалось, уже живо себе представлял, как шьёт рукавицы или валит лес на «красной» зоне в Нижнем Тагиле. Понять его опасения Карпову было несложно. В общем, Стас ждал и… не дождался. Саша не задал ни единого вопроса. То есть совсем ни одного! Его молчание можно было списать на легкомыслие или на простительную для юного возраста безбашенность, но очень скоро Стас убедился, что дело совсем не в этом. Саша доверился. Отбросил страхи, сомнения и без всяких «зачем», «а что, если…» вверил свою судьбу в руки Карпова. Своим спокойным добровольным согласием этот сообразительный парень как бы говорил Стасу: «Если для тебя это — правильно, то и для меня тоже. Можешь на меня рассчитывать. Я не подведу». Стаса, чья вера в людей в целом и в каждого индивидуума в частности была сродни вере в «зелёных человечков», это изрядно удивило. Он тщетно искал подвох, терялся в догадках, выстраивал версии, но в результате лишь ещё сильнее запутывался. Это что ж за ерунда получается? Выходит, для кого-то он вовсе не монстр? И для кого? Для необстрелянного мальчишки, который по всем прикидкам от Карпова шарахаться должен, как от чумы? А он вместо этого… Чёрт, куда мир катится? В причинах Стас так и не разобрался, зато неожиданно понял, что не в праве похерить такое доверие. Он не может разочаровать парня. Просто не может. Да и не хочет, чего уж самому себе врать-то… Реальность, ровно по классике изученного когда-то на юрфаке марксизма, была дана подполковнику Карпову в ощущениях. Хотел он там или не хотел, но понемногу проникался, подсаживался на эту веру, как наркоман на дозу. Злился и… жадно ловил чужие взгляды. Костерил себя всяко и… пёрся от внимания, искреннего интереса, отражённого в пытливых чёрных глазах. И ничего не мог с собой поделать. Нравится? Нравится, да? Идиот тщеславный. Подслушанный разговор в курилке добавил пищи для размышлений. Вставший на его сторону Саша хлёстко отбрил Глухарёва с Антошиным, и Стасу в какой-то момент показалось… Впрочем, оказалось, что показалось. Всё неуловимо изменилось буквально через несколько дней. Нет, Саша не перестал наблюдать за Стасом, но… Раньше он смотрел открыто и прямо, а теперь всё больше косился, в его взгляде сквозило недоумение и что-то очень похожее на… досаду. Как будто он случайно узнал о Карпове нечто неподобающее, что-то, во что ужасно не хотел верить, и что приводило его в смятение. Иногда он замирал, жадно вглядываясь в лицо, и тогда его взгляд постепенно тускнел, угасал, подобно исчерпавшей ресурс лампочке. После снова смотрел урывками, хмурился и отворачивался, словно то, что он видел, не доставляло ему ни малейшей радости. Что за… Обескураженный Стас стал вспоминать, что за «дела» у него были в последнее время. Сопоставлял, прикидывал так и этак, какой из его поступков мог повлиять на Сашу, и, в конце концов, озверел. Карпов, у тебя что, совсем колпак уехал?! Ты чем занимаешься, а? Какого хрена ты гадаешь, чем озабочен мальчишка? Какого хрена тебя волнует, что там в его башке? Он — твой подчинённый, исполнительный и лояльный, а остальное… Да мать твою! Не размышлять, не строить гипотезы, не вникать. Ага, сейчас! Стас ненавидел вопросы без ответов, а стремление не задумываться над поведением Степнова напоминало попытку не думать о «белой обезьяне»: чем больше стараешься, тем навязчивее нежеланная мысль бьется в твоём мозгу. Отвлечься, разгрузить голову получалось только во время визитов к Зотову, которые теперь стали совсем не редкими. Карпов сам от себя не ожидал, а вот — затянуло. Давно он так не отрывался. Подавляемая волей чувственность жаждала острых, за гранью, ощущений, а тощий поганец охотно и ловко потакал этой низменной, тщательно скрываемой стороне натуры Карпова. Он чуял настроение как животное, подставлялся, ошпаривая больными голодными взглядами, и раскручивал скупого на эмоции Стаса на полную отдачу — от его готовности подчиниться, власти над чужой волей и телом рвало крышу, а в животе ныло сильно и сладко. Намерения Зотова в отношении Карпова до сих пор оставались неясными, но в любом случае общение с ним уже себя оправдало. Этот хитрый сукин сын был странным. Иногда он казался послушным и податливым как воск, а иногда — высокомерным и очень себе на уме, но самое главное — он развлекал Стаса так, как никто в последние годы. С самой первой встречи наедине, с того первого сделанного Зотовым минета, Карпов ощущал охотничий, чуть сдобренный хищной злобой азарт. Это удивительным образом будоражило. Но в последнее время даже эти визиты помогали мало. Наступал очередной рабочий день, и всё начиналось заново. Карпов исподволь следил за Сашей и пытался угадать. Пытался угадать и следил. Долбанный заколдованный круг. Дерьмо! Бензина в костёр, сама того не подозревая, щедро плеснула Зимина. Приближались майские праздники, и Ирина Сергеевна вызвала Стаса к себе в кабинет. Они уже полчаса согласовывали графики дежурств и определялись с «усилением», когда Зимина вдруг осеклась на полуслове, склонила голову к плечу и с любопытством посмотрела на Карпова. — Стас, а что происходит? — Где происходит? — подполковник в этот момент внимательно изучал список праздничных городских мероприятий и не сразу осознал необычность вопроса. — С тобой. Что с тобой происходит, Стас? Ну, ничего себе! Мгновенно насторожившийся Карпов поднял голову и подозрением уставился на начальницу. Это что, типа, такая шутка? — Просто… — Зимина безошибочно распознала немой вопрос, но, похоже, совершенно не представляла, как сформулировать встречный и одновременно объяснить свой неожиданный интерес. Скрывая замешательство, Ирина неопределённо покрутила в воздухе зажатой в ладони ручкой: — Просто у тебя такое лицо… Ну, знаешь… — Зимина, — чувствуя, что начинает закипать, Стас приложил усилие, чтобы контролировать голос. — Ты поконкретнее изъясняться можешь? В чём проблема? — Ни в чём, — сообразив, что переступила черту, Ирина быстро отыграла назад. — Неважно. Забудь. Давай по делу. Вернувшись в кабинет, Стас первым делом открыл шкаф и вгляделся в висящее на дверце зеркало. Твою ж мать! Права Зимина. Он действительно… Охо-хо… Вот так живёшь-живёшь и на пятом десятке вдруг выясняешь, чего удачные перепихи с мужиком-то делают. Нда-а… В принципе крест на себе уже можно ставить. Ну и рожа! Излишняя экспрессивность мыслей полностью оправдывалась моментом, поскольку собственное лицо напомнило подполковнику оживший рекламный плакат. На подобных обычно изображают седеющих плейбоев за сорок, с коробкой таблеток для улучшения потенции в руках и улыбками молодящихся козлов на обколотых ботоксом мордах. Жизнь удалась, типа, да. Завидуйте! Именно такое выражение поймал в отражении Карпов. Разве что не лыбился во весь рот, а в остальном — самодовольный самец, сытая, наебавшаяся зверюга. Не хватало только надписи на лбу: «Оргазмы: полноценные, регулярные», и вперёд — принимать поздравления от болельщиков на трибунах. Зато теперь многое прояснялось. Стал понятен вопрос Зиминой, удивлённо-одобрительный свист в спину, когда проходил мимо толпы патрульных (Стас обернулся посмотреть, кто же такой храбрый, но — какое там! — лица у всех невинные, как у пай-мальчиков из церковной школы), с трудом скрываемые ухмылки Ткачёва и каменные, подчёркнуто бесстрастные физиономии остальных оперов. Заметили, гады! Ну, ещё бы. Ты же сам их за наблюдательность хвалишь. Спалился по полной, чёрт! Но, если все вокруг в курсе, значит, и Степнов тоже? Так, может быть, он поэтому… У-у-у… А фантазия-то у тебя буйная, Карпов. Ты ещё вообрази, будто пацан на тебя запал. Ага. Запал и теперь ревнует. Блестяще, чё! Ты ж у нас просто мужчина—мечта. Угрюмый одиночка, контрол-фрик с замашками садиста, да ещё и, как оказалось, любитель сексуальных экспериментов. Настоящий клад для неиспорченного мальчишки. Сокровище! Нет, Стасик. Степнов — это тебе не Зотов. Восхищаться начальником — ещё куда ни шло, а вот такие игрища ему ни к чему. Да и потом, с такой внешностью у него наверняка нет проблем с личной жизнью. Девки, небось, гроздьями виснут. А, может, и не только девки… На кой ему сдался такой подарок, как ты, Стас? И какого... какого, мать твою за ногу, ты вдруг ломаешь над этим голову? *** Карпов стоял у своей машины и смотрел, как Саша идёт к нему через двор. Сегодня во время разговора возле кабинета Глухарёва Саша опять стал прежним. Улыбался мягко и приветливо, на щеках появлялись… не ямочки, а так — лёгкий намёк на них, сладкая недоделка. От этой улыбки у Стаса по телу прошла волна. Мальчишка выглядел открытым, распахнутым, почти таким же как раньше… Почти. Саша остановился в шаге от Стаса, чуть подался вперёд, выказав максимальную степень внимания, быстро взглянул в лицо и опустил глаза, рассматривая что-то под ногами. Что же всё-таки с ним происходит? А что если предположить… Ну на секунду предположить, что он в самом деле… Нет. Нельзя. Стоит позволить себе поверить и тогда захочется сделать нечто совсем уж дикое. Коснуться пальцами подбородка, приподнять голову, заглянуть в лицо. Сказать: «Не надо так. Ничего не изменилось. Я по-прежнему…» Что по-прежнему? Что, Стас? Карпов наблюдал, как Сашина ладонь бережно гладит капот «Инфинити». Ласково, будто девушку трогает. — Нравится? Да что с тобой, Карпов?! Ты ж не это хотел спросить! — Очень… Красавица… — Скоро сам на такую заработаешь, — Стас вдохнул и заставил себя вернуться к насущному. — Кстати, о работе. Поручение к тебе будет. Надо кое-куда заехать. Саша отмер, поднял голову. Ну наконец-то. — Банный комплекс на Вишнёвой знаешь? — Слышал. А что там? — Вот и я хотел бы знать, что там. Похоже, в нашем амбаре завелась крыса. Объяснить, чем это чревато? Саше, верно уловившему суть метафоры, объяснений не требовалось. — Крыса? Они что, не платят? — Платят. Но не нам. Перестань на него пялиться, Стас. Просто перестань. — Ну нифига себе! — вот теперь Саша по-настоящему удивился. — На твоей территории кто-то левый решил бабла срубить?! Это кто же… — Вот ты и выяснишь, кто там у нас такой дерзкий. Ты же хотел настоящее дело? Сам справишься? Или подмогу дать? — Стас! — возмущённо воскликнул Саша. — Ладно-ладно,— Карпов очень постарался убрать из голоса снисходительность. — Давай без эмоций. Узнаешь там, что к чему, что за черти и как их найти. Разведка, в общем. А самое главное — хозяину объясни, что «земля» наша, и платить он должен и будет нам. Всё понял? — Стас! Ну чего ты со мной как с маленьким?! Я разберусь! — Хорошо, — чёрт, как бы не рассмеяться. Мальчишка! Какой же ещё мальчишка! А взгляд? Обиженный щенок, которого не берут на серьёзную охоту. Бесценно. — Поезжай сейчас, завтра доложишь. Давай! Стас сел в машину, завёл мотор и выехал со двора. Разберёшься, Саша. Разберёшься. А вот мне как с собой разобраться? Задачка-то ещё та…