Любовь и Ревность.

Они познакомились на первом курсе. Он — умный, красивый, уверенный в себе альфа из богатого и уважаемого клана, объект обожания большей половины омег и бет университета — и тот, кто стал его персональным солнцем в серой унылой жизненной реальности — шумный, весёлый, самый очаровательный омега, всегда окружённый разношёрстной компанией — из альф, бет и омег. Учиха Саске и Узумаки Наруто. Весь университет следил за развитием их отношений. С одной стороны, альфа — покоритель омежьих сердец, с другой — невинный омега, что искал того самого — истинного. Красивые ухаживания: цветы в самых неожиданных местах — от комнаты в общежитии, которую Наруто делил с омегой, Акаши Саем, до кабинетов, где у него проходили занятия; признания в любви во всеуслышание по университетскому радио; приглашения в кино и на вечерние прогулки и многое другое — пока Наруто не сдался, ответив согласием на предложение встречаться. Они были очень красивой парой и, пожалуй, самой счастливой. Многие считали, что они являются истинной парой. Но это было не так…, а какая разница? Ведь любовь не выбирают. Первый поцелуй, первое «люблю», первый секс — у омеги. Клятва, что этот омега станет последним, кого он будет целовать, и единственным, кого будет боготворить и любить — у альфы. Тогда им казалось, что их никто и ничто никогда не разлучит. Семьи не возражали, друзья радовались, а враги даже разрушать такой союз не желали. Идеалистическую картину портили лишь два но: не истинная пара и ревность альфы… *** Пять лет пролетело как одно мгновение. Теперь они жили вместе, работали там, где мечтали: альфа — в семейном бизнесе, омега — редактором в издательстве. Их любовь не угасала, казалось, ни на секунду. Однако Саске тревожило не это. Альфа был до ужаса ревнив. И с годами ревность прогрессировала. И сколько Наруто с этим не бился, сделать ничего не мог. Единственное радовало, что Учиха хоть к друзьям перестал ревновать. Саске мечтал, что омега выйдет за него замуж, позволит поставить на своей шее метку и согласится родить ребёнка. Но Узумаки думал, что еще рано для таких серьёзных шагов, и отказывал, а альфа не настаивал, потому что любил до одури, до изнеможения, до благоговейного любования, зная, что его тоже любят, может чуточку меньше, чем он, но всё же любят. Так бы они и жили, пока один случай не разрушил их идеальный мир… *** Саске словно съедали живьём. В его душе расцветала чёрная необъятная жгучая ревность, алыми красками раскрашивая реальность. Но Учиха не видел ничего, кроме той картины, не помнил, как добрался до дома, не замечая, как по его щекам текут, отнюдь, не скупые альфьи слёзы. Его прекрасное солнце, его личное божество, его безумно любимая омега целовался с альфой. И непростым, а своим истинным. Тем, чей запах преследовал Саске в кошмарах, и который Наруто вот уже в течении недели приносил на своей одежде, говоря, что это автор очередного романа, назначенный ему. Учиху съедала ревность, но он боялся, что омега уйдёт от него, как обещал при последней ссоре, когда альфа приревновал его к коллеге. Ему хотелось напиться, но он не хотел выяснять отношения на пьяную голову. Так будет гораздо хуже. Саске сидел на полу, опустив голову, — ноги его не держали — и ждал возвращения Наруто. Скрежет ключа в дверном замке, не спешные шаги и громкое: «Я дома!». Учиха поднял чёрные, словно стеклянные, глаза на омегу, слёзы уже высохли, напоминая о себе лишь небольшим покраснением вокруг глаз и заложенностью в носу. Он был как всегда прекрасен: волосы, цвета спелой пшеницы, немного взъерошены, синие, как океан, глаза, в обрамлении пушистых ресниц, шесть полосок на щеках, делающие его похожим на лисёнка, припухшие покрасневшие губы, поцелованные другим — истинным, серый немного помятый костюм, от которого веет ненавистным запахом, а на лице написано недоумение и лёгкая обеспокоенность. — Саске, ты чего тут сидишь? Всё в порядке? — спрашивает Наруто и идёт к нему. — Не подходи ко мне, — Саске хотел это выкрикнуть, но из горла вырвался лишь хриплый шёпот. Учиха опустил голову, чтобы не смотреть на того, кто стал дороже всего на свете. — Ты чего? — омега замер в удивлении, таким он никогда альфу не видел: потерянным и разбитым. — Я всё видел, — всё так же хрипло прошептал он, не поднимая головы. Узумаки побледнел. Он хотел броситься к нему и рассказать, как всё было, но надломленный голос альфы его остановил. — Пожалуйста, я не хочу ничего слышать. Я знаю, он твой… — Саске запнулся, выговорить это слово, казалось, не хватит сил, однако он переборол себя, — истинный. Я очень рад, что ты его встретил. — Учиха поднял голову и грустно улыбнулся, приложив неимоверные усилия. — Помнишь, ты сказал, что, если я опять закачу тебе сцену ревности, то ты уйдёшь? — омега согласно кивнул. — Считай, я её закатил, а теперь, прости, мне пора идти. Не хочу мешать твоему счастью, даже если оно будет не со мной. Саске поднялся и подошёл к Наруто. Он взглянул в любимые глаза и, отодвинув чёлку, с трепетной нежностью поцеловал лоб омеги. И как был в чёрном расстёгнутом пальто и лакированных туфлях покинул их общую квартиру, даже не забрав никаких вещей. Наруто, находившийся в странном ступоре так и не сдвинулся с места, чтобы остановить, помешать и всё объяснить, а когда входная дверь хлопнула, извещая об уходе альфы, омега опустился на пол и свернулся в клубочек, пролежав так до самого утра, беззвучно роняя слёзы на ковёр, что они вместе выбирали. *** С того случая прошло три месяца. Наруто пытался позвонить Саске, найти его, расспрашивая родителей и знакомых, но всё было безуспешно. Никто его не видел. Даже полиция не смогла помочь. Родственники недоумевали, были испуганны и всячески утешали Наруто. Однако от Саске до сих пор не было никаких вестей. Всё это омрачалось неожиданным исчезновением течки, которая так и не началась спустя четыре дня, и периодической тошнотой. Спустя три недели как Учиха Саске пропал, омега обратился к врачу, где ему сказали, что он беременный. Это его как порадовало, так и огорчило. Наруто плакал навзрыд и умолял Бога вернуть ему Саске, ведь беременность его очень страшила. Об этом он никому не признавался, но блондин жутко боялся боли, которая непременно будет очень сильной. Узумаки уволился из издательства, никому ничего не объяснив. А Собаку но Гаара, тот самый его истинный, после удара кулаком в лицо и доходчивого объяснения, что у Наруто есть любимый альфа, в тот самый день, когда их застукал Саске, решил не добиваться такой сумасшедшей и чертовски сильной омеги и самоустранился, так как угроза перелома рук висела над ним как дамоклов меч и очень пугала. А омега? Так у него поклонников очень много, он прекрасно и без истинного проживёт: целым и невредимым. Наруто очень страдал. Узумаки понял, что лучше бы Саске поставил ему метку, где угодно, хоть на лбу, повёл его под венец и окольцевал, с последним он прекрасно справился, но находился рядом и, как раньше, любил и боготворил. Верно говорят, что имеем не храним, потерявши плачем. Вот и Узумаки плакал навзрыд, каждый раз извиняясь перед человечком в своём животе, за свои слёзы и свою слабость, обещая силком притащить «глупого теме» домой и заставить его себя пометить и отвести под венец. Однако Учиха Саске найден не был, хотя перерыли, казалось, весь город. Но судьба — джентльмен с юмором, весь рыжий от ушей до кончиков своих девяти хвостов, и «милым» оскалом белоснежных клыков — подстроил встречу предназначенных друг другу возлюбленных… Спустя четыре месяца после их расставания. *** Наруто уже четвёртый месяц был беременным и покинутым своим альфой. И как бы там ни было, но он считал его своим истинным идеалом, своей парой, своим глупым альфой — любимым теме, словом. А физиология запахов и истинность — чушь собачья, если не может понять, что они предназначены друг другу. Хотя последнее время, ввиду изменчивости настроения, в голову лезли всякие нехорошие мысли. «Вдруг Саске, пока там, где-то пропадает, встретил свою истинную пару и дарит ей или ему свою любовь?» — размышлял Наруто, а потом плакал и всячески ругал себя за подобные мысли. Про клятву он не забывал. И вот, после очередной такой ночки, когда блондин снова ревел, ругал Саске и просил прощения у ребёнка, поглаживая уже видневшийся небольшой животик, обещая найти глупого папашу-альфу и надрать ему уши, а потом оттра… ой, отлюбить его так, чтобы больше всякие глупости в голову не лезли. А на следующий день затащить его в загс, расписаться и снова отлюбить там же, чтобы закрепить результат. С красными глазами, одевшись потеплее, Наруто решил устроить себе и малышу утреннюю прогулку. Он шёл, укутавшись в длинный синий шарф, который собственноручно связал для Саске, но пока носил сам. На улице было не так многолюдно, ведь было достаточно рано в это холодное воскресенье. Наруто гулял уже порядка двух часов и немного замёрз, чтобы погреться, он решил зайти в одно уютное кафе, которое оказалось открытым, и откуда шёл божественный запах свежей выпечки и горячего чая. Зайдя внутрь, к нему сразу подбежал милый омега-официант и попросил следовать за ним. Пока Наруто раздевался, а парнишка побежал за меню, колокольчик над входной дверью звякнул, извещая о еще одном посетителе, который, не дожидаясь, когда к нему подойдут, прошёл в конец кафе, как раз, мимо Узумаки, обдавая его шлейфом запаха крепкого чёрного кофе. До боли знакомого и до одури любимого. Наруто прошибла дрожь, и затряслись коленки. — Саске… — еле слышно прошептал он, не веря своему обонянию. Альфа в чёрном пальто остановился, услышав собственное имя, и обернулся. Тёмные глаза расширились, а крылья носа раздулись, вдыхая родной запах, различив в нём новые горькие нотки. Учиха был удивлён и ошарашен. Он развернулся и двинулся к выходу, и Наруто это разозлило. — А ну стоять! — крикнул омега и поднялся, готовый сорваться за альфой в погоню, но Учиха его не послушал и продолжил движение в сторону выхода. — Глупый теме, если ты сейчас же не остановишься и не подойдёшь ко мне, клянусь, я догоню тебя и собственноручно придушу! Пугливый, ты, котёнок! — о, Наруто знал, как действует на альфу это прозвище (пугливый котёнок). Саске резко остановился и повернулся, устрашающе поблескивая чёрными глазами. — Как ты меня назвал? — переспросил он. — Пуг-ли-вый ко-тё-нок. Или ты не расслышал, а, Саске? — специально медленно повторил блондин, подначивая, сверкая на него злыми синими глазами. В мгновении ока Учиха оказался возле Узумаки и посмотрел в любимые синие омуты, что стало его ошибкой. Он пропал… Как завороженный смотрел в эти невероятные глаза, вспоминая всё то прекрасное, что было между ними. А у Наруто взыграли вновь гормоны, и он заплакал. Саске растерялся, не понимая такую реакцию любимого, который уже колотил его небольшими кулачками по груди, приговаривая, какой он плохой, злой и, вообще, глупый теме. Брюнет осторожно обнял любимого омегу, стараясь успокоить, наслаждаясь таким родным запахом. Официант попался на редкость понимающим и вышел подышать свежим воскресным воздухом. Омега стоял в объятиях альфы и плакал навзрыд, колотя кулаками в грудь и обвиняя, что он его бросил. — Почему ты ушёл, глупый теме? Я же тебя искал! А ты пропал! А у нас ведь скоро ребёнок будет! Как ты мог нас бросить? — Наруто всё не успокаивался, а Саске, уткнувшись в блондинистую макушку, терпел неслабые удары своей любимой беременной омеги и глупо улыбался, вдыхая такой родной запах апельсинов с корицей и появившимися новыми нотками пряного глинтвейна и чёрного чая. *** В тот день Саске долго и тщательно вымаливал прощения у своего любимого в их спальне до самого вечера. Оказывается, беременные омеги охочи до секса, особенно те, кто был его лишён долгое время. Наруто так отлюбил Учиху, что брюнет начал сомневаться, кто же из них является главным в постели. А на следующий день были взбешённые родители, от которых Саске получил нагоняй, предложение руки и сердца от Наруто, на что брюнет возмущался, что это он должен звать омегу замуж, и подача заявление в ЗАГС, с расстроенным Узумаки, так как поженится они смогут только через две недели. А вечером, тихие посиделки на диване наполненные: просмотром какого-то романтического фильма, разговорами с ещё не родившимся малышом, медленным тягучим нежным сексом с признаниями в любви и укусом в шею, где теперь красуется метка принадлежности. Ночью, тихий шёпот на ушко засыпающему в объятиях любимого альфы омеге: «Ты последний, кого я целую, и единственный кого люблю и боготворю».