Изгнанные

День подходил к концу. Солнце медленно опускалось с небес, и через пару часов скроется за желтеющим лесом. А пока оно освещало эту землю, в этот удивительно погожий день. Ни тучки, ни дождика. Некоторые назвали это странным. Не зря Туманный Альбион таковым называют. Хотя это была лишь поговорка. Но как бы хотелось, что бы она была абсолютно верной и британские земли были бы почти всегда затянуты смогом. Хотя бы в эту осень.. Он чинно шествовал по бетонной полосе, осматривая стоящие в ряд деревья, чья листва пожелтела и начала опадать. Это было простое, но в то же время интереснейшее зрелище. Ему сразу вспомнились берёзы, стоящие у дома его отца. Вспомнились детские дни, когда они, мальчишками нарочно прыгали в собранные дворниками кучи листьев. Вспомнил, как им тогда попадало от родителей. А вместе с этим он увидел и лица своих старых друзей, многих из которых уже нет в живых. - Влад! - Окликнули сзади. Мужчина повернулся и увидел приближающегося скорым шагом парня. Тот нёс под мышкой сложенную газету. - И тебя подсадили на это, Янек? Ты же не любишь читать. - Очень смешно. - Янек подошёл ближе и протянул товарищу газету. - Ты посмотри на это! - И чего? Каждый день одно то же. И между прочим, пока вся Англия об этом читает, мы с тобой активно участвуем! - Издеваешься? Ты читай! Куча текста, а про нас ни слова! - Дай, - Владислав вырвал из рук друга газету и бегло пробежал глазами по тексту статьи. - Хм, и правда... Ну ничего, пропустим пару гадов к их редакции, так заговорят. - Шутишь да? А мне обидно! - Знаешь, друг мой, не настал ещё день, когда британская пресса начнёт писать о поляках. Уж извини. - Э-эх, знал, что ты не поймёшь. Вон, ребята негодуют, хотят уже письмо писать. - Дай угадаю, предложил Ежи из Данцига? - Точно. Этот пуще других ругался. - Вы кто, лётчики, или стадо обиженный школяров? Не пишут, так пусть не пишут. Вот только мы с тобой знаем, что если не мы, то и писать будет некому. Поверь, наше начальство этим займётся. А пока, заткни этого дебошира. - А чёрт с тобой. Ладно, бывай. Владислав, вновь оставшись один, продолжил свой обход. Его ноги ступали по чужой земле в тысячах километрах от потерянного дома. Мужчина оглядел стоящие ровными рядами самолёты. Верные железные птицы взирали на закат вместе с ним. Подойдя к одному из них, он нежно провёл ладонью по крылу машины. Сегодня они могли бы отдохнуть, но спокойный день не мог закончиться хорошо. Звук сирены, режущий слух и резкий как движения неумелого церюльника, разорвал тишину. И не успел дежурный второй раз довернуть ручку аппарата, как Владислав уже со всех ног бежал к зданию. Навстречу ему неслись техники, начала сновать меж самолётов заправочная машина. Вот показались и те из пилотов, что успели экипироваться. - Что случилось? - окрикнул он первого подвернувшегося поляка. - Гансы перелетели Ла-Манш! Четыреста первый не справляется! - Выпалил пилот, и рванул дальше. Ругая себя за нерасторопность, он влетел в здание, торопливо натянул ранец парашюта и другое. После выскочил на улицу и через несколько секунд был у самолёта. Там его уже встретил тучный механик. - Ну что, Влад, опять опаздываем? - спросил тот по-английски. - Без разницы уже, давай лестницу! Быстро взобравшись по стремянке, он занял место в кабине. - Четвёртый и шестой больше не клинят, если что. - Спасибо, Джеф. - Удачи. Механик помог закрыть кабину, пару раз ударил большой ладонью по стеклу, поднял кулак, мол "Мы с вами". Двигатель взревел, лопасти начали вращение. Его номер шестой. Есть время вырулить на полосу. Спитфаэр за Спитфаэром поднимались в небо, взметая в вверх жёлтую листву, которую еле успели смести с полосы. Настала его очередь. Диспетчер дал добро и самолёт начал разгон. В какой-то момент Влад качнул штурвал от себя, приподнимая хвост, а после, когда до конца полосы осталось всего ничего - вытянул его на себя, отрывая машину от земли. И вот он в воздухе, кружит над аэродромом, ожидая пока поднимутся остальные. - Парни, - обратился неформально диспетчер. - ребята из четыреста первой надеются на вас. Вдарьте «Гансам» от всех нас! Самолёты польской триста третьей эскадрильи Королевских Военно-Воздушных сил взяли курс на юг. Там, в неравной схватке с захватчиками, отчаянно сражались канадские пилоты-добровольцы, не пожелавшие быть в стороне от этой войны. Сейчас они сражались за чужую землю и ради чужого народа, но не по чьему то приказу, а по зову собственного сердца, и им на помощь шли изгнанники, готовые отдать свою жизнь за то, что бы и этот край не был отдан на поругание захватчикам. Это был конец октября одна тысяча девять сот сорокового года.