***
Небольшой проулок маленького городка. Низкие каменные стены, одноэтажные дома, пыльные дороги. В полдень редкий прохожий может вылезти под горячие солнечные лучи, чтобы пройтись по своим делам. Итачи смотрел на то как Менма разговаривает с шиноби такого же возраста, как и он. Это был паренёк с ровными пепельными волосами и бледно-голубыми глазами. Рядом с этим пареньком стоял другой, больше крестьянин на вид, нежели шиноби. Он был ничем не примечателен: тёмные волосы, неказистое лицо и крестьянская роба. — Подчиненный. Это просто. Ты будешь слушать меня, а в замен я тебе буду давать цель жизни. — Дядя Шиноби, не убивайте моего брата! — заорал темноволосый паренёк. Менма в ответ лишь тяжело вздохнул. — Дети! — зло прошипел он и повернулся к Итачи. — И вот как с этими детьми справляться? Итачи? Даже Луиза была сущим ребёнком по характеру. Менма напомнил Итачи его отца. Тот тоже постоянно, как глава клана, жаловался на людей. Особенно ему вспомнился один разговор из детства. Он тогда возвращался с тренировок и подслушал его, стоя под дверью. — Почему Четвертый Хокаге этот Минато? — претензия в голосе, как и обида, была великой. Только сейчас Итачи понимал, насколько глупо звучал этот вопрос. — Говори тише, Яширо, — отругал Фугаку. Итачи теперь понимал, насколько отцу было неудобно задавать подобные вопросы. — Я не могу понять его. Имя, которое было назначено для избрания Четвертого, кроме Минато, было исключительно имя Орочимару. Почему никто не выдвигает вас? Фугаку-сама! Этот вопрос задал Яширо. Человек с короткими седыми волосами и тонкими глазами. Выглядя старше его отца, он был его подчинённым. Итачи помнил этот разговор. В нём от подчинённых отца выдвигалось всё больше и больше глупых вопросов, на которые отец не мог ответить. Он с болью в сердце вспоминал клан Учиха. Он с болью в сердце вспоминал их всех. Вспоминал так же, как и то адское зрелище войны. — Слушай, Итачи, а ты в курсе, что мы легенда? — прервал Менма его мысли. — Легенда? — Итачи удивился. Он никогда не считал себя особенным. — Ну, хоть ты не тупи. Так вот, предлагаю, как двум легендам из сказки, захватить страну! — Страну? Нас могут остановить. Мы не сможем этого сделать. Подобное было невозможно, и Итачи это знал. Шиноби никогда не сможет захватить страну. Он не раз слышал о попытках, но все они были провальными. — Если ты сейчас думаешь о других шиноби, что не смогли этого сделать, я тебя ударю! Мы не какие-то шиноби! Мы легенда, даттебайо! — А, вы то есть Итачи Учиха, да? Вы что ли один человек? — удивился пепельноволосый пацан. — Да, — сказал Итачи. Мальчишка немного с удивлением и со страхом взглянул на него. Итачи был в смятении от подобного взгляда. — Я слышал об Итачи. Но думал это целое специальное войско нукенинов. Только подобное войско могло уничтожить весь клан Учиха! — Слышь, Итачи, — Менма хлопнул его по плечу. — Ты оказывается целое войско. А с таким войском как ты, мы сможем захватить целую страну. Заодно отплатишь долги передо мной. — Я подорвал здоровье, и нам нужно вступить в Акацуки. — Нам нужна сила, Итачи, — ответил Менма. — Пусть с Хирузеном мы более менее уладили конфликт, но вот остальные страны вполне могут начать охоту за нами, за шаринганом. — Ты не хочешь полагаться на свою организацию? — спросил Итачи. — Или хочешь создать для неё новую базу помимо Конохи? — Сейчас моей организацией заправляет Данзо. Я ничего не хочу менять. Я просто тупо хочу попробовать захватить страну, — сказал Менма и сжал кулак перед собой, глядя куда-то вдаль. — Ну, а потом, когда завершиться захват, я могу отдать её Данзо. Итачи задумался, сохраняя свою концентрацию на окружающем мире. Менма, по его мнению, был слегка безумен в своей идее захватить мир. Захват мира всегда отличается кровопролитием, что Итачи почти никогда не любил. Менма ему не нравился, лишь долг перед ним заставлял его сотрудничать. Он бы мог помочь ему выполнить эту нереалистичную просьбу и снять метку должника. Итачи посмотрел на Менму. — Уклоняйся, — сказал Итачи, отпрыгивая от него. — Что? — Менма слегка удивился, но всё же решил исполнить приказ. Вот только он опоздал. Тёмная рука проломила землю за его спиной и пробила сзади грудь, в районе сердца. Мальчишки, что стояли рядом, в ступоре уставились на летящие брызги крови. Лишь Итачи активировал Сусанноо, шаринганом фиксируя округу на опасность. Из воздуха рядом с ним появился Тоби. — Хорошая работа Итачи. Ты его отвлёк. И теперь он больше не будет мешать нам. Вот только Менма похоже не собирался сдаваться. Он прыгнул вперёд, не позволяя тёмному сгустку охватить своё тело и сложил печати. Итачи видел, как Тоби тут же своей чакрой заблокировал пространственные перемещения. Вот только Менма вложил чакры намного больше. Миг, и он исчезает в хлопке. — Ушёл обратным призывом? Хитёр. — Тоби, — сказал Итачи. — Идём Итачи. Пора принять тебя в нашу организацию. — Хорошо. Итачи ещё долго вспоминал тот момент, когда Менма ушёл обратным призывом. Но он не мог вспомнить момента, когда Менма использовал призыв. Выходило, что он отправился в свободный поиск призыва со страшной раной. Итачи не представлял, как Менма будет выживать. Да и не хотел. Всё, что его волновало, это то, что метка должника с него пропала. Он знал причину, но не думал, что метка исчезнет ещё до того, как он исполнит свою часть контракта. Он позволил себе бросить более внимательный взгляд на мальчишку, которого Менма веровал к себе в подчиненные. Характерные красные отметины на лбу в виде двух красных томоэ, выдали в нём принадлежность к клану Кагуя. Зачем такой мальчик понадобился Менме, и как он смог его отыскать, Итачи не понимал. — Вот только я буду не один. Со мной пойдёт мой новый ученик. Итачи не понимал, почему этот мальчик так важен для Менмы. Но он постарается сделать всё, чтобы он стал сильнее к тому времени, когда Менма вернётся и заберёт своеобразную плату. Пусть метка пропала, но он продолжал чувствовать её и не желал знать, что с ним произойдёт, реши он не возвращать долг. — Хорошо, Итачи. Итачи взял за шкирку возмущающегося всё ещё шокированного мальчишку и закинул на спину, следуя на огромной скорости вслед за Тоби. Очень быстро они покинули городок и настигли леса, под укрытием которого ускорились ещё сильнее.***
Саске спит. Ему снится, как он стоит посреди своего квартала. Сон был чёрно-белых контрастных тонов, с алыми вкраплениями. Прямая тёмная улица уходила вдаль, небо было тьмой без звёзд с контрастными алыми облаками, а луна была невероятно большой, находящейся близко к нему. Казалось можно было протянуть её и коснуться. Он стоит напротив самого большого дома. Слышны два взмаха клинками. Он входит в помещение и видит трупы своих родителей. На освещенной до белизны поверхности пола контрастно алые пятна крови. Бледные с правильными плавными чертами мёртвые лица родителей. Они казались для Саске живыми. Он подошёл к ним и лёг рядом с ними. Он обнял их. — Мама, Папа. Вы живы. Этот миг. Он пользовался им. Самый краткий миг встречи с родителями. Он охранял его в глубине своего сердца. Словно маленький слабый огонёк в груди. Те чувства, которые ощущал Саске нельзя было передать словами. Невероятная тягучая горечь потери и желание тепла. Вот только мир вокруг был холодным и иллюзорным. Он не был способен подарить даже каплю тепла. Саске открыл глаза. Медленно вдохнул воздух и так же медленно выдохнул, опасаясь, что чувства на его сердце выплеснуться наружу, и он начнёт всё вокруг крушить от ужаса, ненависти и злости. Но вот эмоции начали пропадать, и Саске попытался подать чакру в глаза. Миг, и он чувствует, как что-то отрывается от его духовного центра в груди, проходит по спине и высвобождается в глаза через затылок. В глазах он чувствует лёгкую резь и напряжение, словно их наполнили изнутри вязкой жидкостью. Это напряжение не было чужеродным, оно подчинялось его воле, как сжатый для удара кулак. Но было что-то в нём неправильное. Словно шаринган был неполноценен. Он был словно рука с отрубленным указательным и большим пальцем. Невероятно неудобная рука. Если бы Саске не учился на Ирьенина, то он бы и не заметил этого. Пусть сейчас у его шарингана, если провести аналогию с рукой, был только "мизинец", но он чётко ощущал, что есть ещё два этапа развития, когда высвободится безымянный и средний палец. Он так же чувствовал, что при усилии сможет высвободить ещё и "указательный палец", но это высвобождение будет неполноценным. Словно это палец деградировал и не развивался. Словно ему нужно что-то пришить, чтобы он стал полноценным. Саске встал со своей кровати, поморщился от запаха хлорки и мандарина. Он взглянул на белые больничные ширмы и уткнулся взглядом в тумбу около кровати. Открыв её, он достал одежду и принялся одевать её. Белые шорты с подсумком и тёмно-синяя футболка. Поправив их и разгладив, он подошёл к окну. Было темно. В окне отражалось его лицо, бледное, обрамлённое длинными тёмными волосами. А в глазах горел тусклый алый свет. — Шаринган. Он словно демон во мне, что питается моими эмоциями. Саске понял, что нужно для развития шарингана. Но вместе с тем боялся того, что он может погрузиться в эмоции, как старший брат и... Натворить дел. Убить своего лучшего друга было слишком невозможным для него. Никакая сила не стоит подобного. В уме снова вспыхнули воспоминания о той ночи. А так же горечь. На душе было невыносимо плохо, мир потускнел. Саске снова пришлось делать дыхательную гимнастику. Вот только она не помогала. Нельзя было справится с тем водопадом эмоций, которые он чувствовал. На следующее утро, проснувшись от ночных кошмаров, Саске покинул больницу и бегом направился к своему клановому кварталу. Вход был опечатан лентой, но он даже не обратил на неё внимание, входя в квартал и ожидая увидеть, как дядя и тётя с небольшой деревянной лавочке с лотком продают пирожки. Они и правда это делали! Саске был рад! Вот только это было его воображением. То место было пусто. Там не было людей, хоть разум и видел их. Взгляд метается по оживлённому кварталу. Каменная дорожка ведёт к его дому. Небольшие водяные каналы обрамляют её. С неба упала капля. Послышался мелкий треск падающего дождя. Каменные дома с деревянными крышами тут же намокают, а дождь перерастает в ливень, возвращая Саске в серую унылую реальность. Ему пришлось срочно бежать к своему дому, чтобы не намокнуть. Он открывает дверь, заходит в прихожую и останавливается. В пустом большом помещении, нет ничего кроме небольшой лампы и мелового следа под ним, очерчивающего тела его родителей. Всё ещё живых. Саске сложил печать концентрации. — Кай! Но воображение это не иллюзия. Саске продолжает их видеть. Он снова складывает печать концентрации. — Кай! Тишина. Родители. Печать. — Кай!