Ничего лишнего

Зимнее утро пленяло необыкновенным явлением — свежим, только что выпавшим снегом. Холодный порывистый ветер ворвался в приоткрытую форточку и разметал по полу исписанные листы, но сидящий даже не заметил этого. Лишь тонкие губы искривила ухмылка. Невысокий красноволосый мужчина с небольшим усилием поднялся с места и, чуть прихрамывая, принялся собирать бумаги. Кое-как рассовав документы, он подошел к окну и снова улыбнулся. Искренне и светло улыбнулся нахмурившемуся в преддверие зимней бури небу. С тихим вздохом лениво оглядел свой кабинет, заново отмечая все детали, закрыл форточку и снова опустился за стол. — Документы… — протянул он задумчиво и откинулся на спинку стула. — Документы… Перед аловолосым жнецом стояла непростая задача: сделать месячный отчёт, не прикоснувшись к ручке и бумаге. Сама задача была надуманной и невыполнимой, но рабочее настроение не спешило посещать Грелля, как бы он ни старался его призвать. В голове крутилось сотни легкомысленных идей: от желания сию же секунду выпрыгнуть из окна и прогуляться по свежевыпавшему снегу, до неожиданного визита к старому знакомому. — Не то, — снова пробормотал он и сложил из одного из лежащих листов самолётик. Задумчиво глядя на дело рук своих, он с некоторым сожалением отложил его и наклонился над письменным столом. Сделать нужно было, и сделать это не кое-как, а строго, аккуратно и без изысков. Скучно, одним словом, до позеленения скучно. Итак, первый отчёт… Стрелки на часах отстукивали каждую секундочку. Очень медленно, вдумчиво и с расстановкой отстукивали. Приходилось даже иногда вставать, чтобы размять затёкшую поясницу, но работа продвигалась. Тихо, с натужным скрипом, неприличными словами и пожеланиями сдохнуть надзирателю, который в этот раз очень убедительно попросил «сделать всё нормально». «Нормально, значит», — всё так же лениво размышлял мужчина, пытаясь не скрипеть зубами слишком громко: нежно любимая блуза была безнадёжно испорчена уродливым чернильным пятном. Минус вещь. Где доставать ещё одну точно такую же он не представлял, потому как заказана она была в единственном экземпляре. Как и плащ, со зверским равнодушием порванный Уильямом прямо на глазах подчинённого. Громкий нетерпеливый стук прервал неторопливые размышления бестии о несправедливости жизни. А что теперь, истерики закатывать? Сам виноват, в общем-то. Только вот плащ до слёз жалко, а впрочем… Демон с этим плащом. А вот рубашка и любимая обувь пострадали по собственной глупости. Надо же было так поскользнуться на льду, что каблук не выдержал. Все выдерживал, а тут взял и сломался! — Рональд? — предположил аловолосый, быстро запирая в себе грусть и натягивая радостное выражение лица. — Не угадал, — хихикнули за окном, — может, откроешь? Грелль понял, что с самого начала показалось ему странным: стук доносился совсем не с той стороны. Улыбка его приобрела хищный оттенок, и он спросил: — А что мне за это будет? — Я подарю тебе смех, — уже чуть напряженней, но всё с тем же радостными безумными нотками пропел Гробовщик, — или окно разобью. А тебе от Ти Спирса влетит, радость моя. — Залазь, — пригласительно взмахнул рукой Грелль, на лице которого проступило выражение искренней радости. Уж кого-кого, а Легендарного он был рад видеть в любое время суток. Да хоть ночью! Только он приносил с собой тот неповторимый ни с чем не сравнимый запах, в котором смешивались нотки выпечки, формалина и чего-то, что Грелль даже по прошествии многих лет так и не определил. — Спасибо и на этом, — мужчина весело хохотнул и опустился на стол, — чай? — Сейчас будет, — буркнул Сатклифф, отправляясь за кипятком и заварочником, — заваришь? — Да уж конечно не твою бурду будем пить, — беспечно кивнул Гробовщик, наконец, обращая внимания на документы, — у тебя три ошибки, — сообщил он, аккуратно исправляя и внимательно всматриваясь в оставшиеся бумаги. Аловолосый пожал плечами и продолжил поиски коробочки с чаем. Да, он не умеет этого делать. Сколько бы не учился, сколько бы его не учили результат один — запаренная трава, как часто выражался Гробовщик. Ну и пусть. Зато глинтвейн у него получался просто прекрасный… — Какими судьбами? — наконец спросил Грелль, когда ароматный чай был разлит по изящным фарфоровым чашкам, припасённым как раз для таких экстренных случаев. — Захотелось, — хмыкнул весело Легендарный и достал печенье, такой же непременный атрибут их постоянных чаепитий, как чашки и заваренный им самим чай. А когда начались эти посиделки ? Вряд ли кто-то из них припомнит. Хотя Грелль отлично помнит тот день, такой же вьюжный и непогожий Гробовщик первый раз постучал в окно скучающего жнеца. Каждый раз всё проходит по одному сценарию, вот и сегодня отклонений никаких не наблюдалось. Скинутые на пол документы, полное игнорирование стульев (зачем, стол ведь удобней) и оживлённая беседа, прерывающаяся шутками, подколками и тихим, истерическим хохотом, прорывающимся у жнецов, когда кто-то особенно удачно пошутит. Как всегда так тепло и приятно наблюдать за сверкающими зелёными глазами собеседника, оживлённо пересказывающим свой насыщенный день. — А где твой плащ? — неожиданно спрашивает Гробовщик. — Тут такая запутанная и трагичная история, — тяжело вздыхает Грелль и пересказывает случай. Его собеседник сдавленно хихикает, в красках представляя разгневанного жнеца. Да уж, уж что-что, а доводить окружающих до белого каления — это главный талант его любимого жнеца. Любимого… Да пожалуй любимого. Давно. Пожалуй, не так уж безответно, как показалось с самого начала. Иначе зачем всё это? Раздался стук в дверь. Жнецы, пристально глядящие друг другу в глаза вздрогнули и отвернулись. — Грелль-семпай, вы отчёт закончили? — Да, сейчас, — обычным своим голосом ответил Грелль и прошипел истерично смеющемуся жнецу, — под стол, живо!       Впервые в жизни Грелль обрадовался, что столы в Департаменте предусматривались строго определённой модели, то есть достаточно большие, напоминавшие коробки, и при желании там могло спрятаться трое, а то и четверо жнецов и их нельзя было заметить из самого кабинета, только заглянув под стол.       Гробовщик, ехидно оглядев красноречивое выражение лица Сатклиффа, ласточкой нырнул под стол. Сам аловолосый привычным движением поставив предметы чаепития в ящик, сел за стол и сделал ну очень серьёзное лицо, а-ля «Что вы все прицепились? Я работаю!» — Я вхожу, — жизнерадостный юноша впорхнул в кабинет, прижимая к себе кучу разнокалиберных папок. Грелль кивнул, не поднимая взгляда от бумаг, а на самом деле с весёлым возмущением оглядывая порядок, который царил в его отчете благодаря Гробовщику. — Я вижу, — не менее радостно отозвался Грелль, который даже не подозревал, какую пакость замыслил его друг, сидя под столом, — сделал? — Да, — кивнул Рональд и уселся на стул перед столом, — Грелль-семпай, вы не хотите сегодня куда-нибудь сходить?       Аловолосый хотел уж было залиться соловьём о неотложности дел, как ощутил лёгкое касание к внутренней стороне бедра, которое вскоре сменилось настойчивым поглаживанием. Сглотнув, он опустил глаза в бумаги и мотнул головой. — А что так? — обеспокоенно спросил стажер, наблюдая, как его наставник вдруг покраснел и спрятал глаза. — Неужели уже не свободны в этот дивный зимний вечер? — Нет, — усилием воли подавил всхлип от того, что до боли напряженной плоти коснулся прохладная рука, которая с каким-то удовольствием медленно двигалась, вынуждая почти незаметно ёрзать, получая от всего происходящего извращённое наслаждение. Боги, как стыдно… — Вам плохо? — обеспокоенно спросил Рон, наблюдая за нервно строчащим что-то Сатклиффом. Тот кивнул. И снова кивнул на предложение принести воды. Хлопнула дверь и Грелль гневно прошептал: — Ты чего творишь? — и всхлипнул, вцепившись до побелевших костяшек в стол. — Расплачиваюсь, — мурлыкнул из-под стола Гробовщик, на пробу проводя языком по головке вздрогнувшего жнеца, — какой ты шумный, тише, ты ведь не хочешь, чтобы Рональд услышал больше чем нужно? — Ах, — вскрикнул Грелль, — ты за это ответишь! — Конечно, — вкрадчивым тоном пообещал Легендарный, — чуть позже. Помнится, ты жаловался на скуку. Я ведь могу помочь. — Я тебя убью, — простонал он, откидываясь назад и изливаясь в восхитительно-горячий рот жнеца. От мысли, что через несколько секунд может прийти Рон, становилось ещё хуже, ещё жарче… Стыдно… Ничего подобного никогда не происходило и это заводило еще больше. Да, пожалуй, идея на счет… помощи не лишена смысла. — Ты прекрасен, — довольно проронил комплимент Гробовщик из-под стола, раздвигая ноги Грелля и устраиваясь между ними. — А у тебя нет совести, — устало, но довольно пробормотал аловолосый. — Ни стыда, ни совести. Ничего лишнего, — хихикнул Легендарный и задумался. Какие перспективы, это ж только подумать… когда лишнее не предвидится даже в далёкой перспективе.