Memory Remains

      Он стоял, не шевелясь на пороге своей лавки. Их лавки. Он стоял и не мог сдвинуться с места. Точнее, не хотел. Он больше ничего не хотел. Мужчина пробежал беглым взглядом по полкам, заставленным книгами. Она так любила их, находила в этих фолиантах что-то… Всегда.       Как он мог не уберечь ее? Не предугадать грозящую ей опасность. Ведь она была единственным человеком, ценившим его. Верившим в то, что он еще не совсем чудовище. Что он может принести этому миру еще что-то хорошее… Хотя, конечно, ошибалась, как никогда ошибалась. На что способен он, трус, никогда не державший в руках меча, решавший дела всю свою жизнь с помощью магии и повергающих в ужас сделок. А на что годен он сейчас, без нее?       Он медленно сделал шаг. Тот гулко отдался от стен. Еще один. Вновь остановился. Он не замечал, что дверь широко раскрыта и в нее неуверенно заглядывают несколько любопытных. Да и даже если бы заметил — что это меняло? Всего-лишь зеваки, до которых ему нет и никогда не будет дела. Но она обязательно бы вспомнила о них, спросила бы, что им нужно, и помогла. Она, не он. Ее сердце было слишком добрым и великодушным, чтобы перестать биться так рано…       Румпельштильцхен сел в кресло. Воспоминания навалились на него тяжелой ношей.       Она подошла к нему своей плавной, неслышной походкой. — Работаешь? — ее голос раздавался в его ушах как самая сладостная музыка. Он поднял голову и взглянул ей в глаза. Их взгляды встретились. Она потянулась к нему и, обняв его шею своими нежными как шелк руками, коснулась его губ. Не сильно, а легко, как дуновение прибрежного ветра. По этому поцелую можно было прочитать все ее искренние чувства как по раскрытой книге…       Именно эту открытость и любил в ней Румпель. Потому, что ему ее не доставало. Она дополняла его, делала лучше… Из-за нее в его черном как почти прогоревший уголь сердце оставался чистый уголок. В нем жила и светилась любовь. А сейчас в нем необъяснимая пустота. И боль. Больше ничего. Ничего, что бы заставило его жить и быть человеком дальше.       Он хотел вновь почувствовать вкус ее чарующих губ. Вновь ощутить на своих плечах ее ладони. Вновь услышать голос, который даже его имя делал красивым… Он просто хотел увидеть ее живой — в последний раз.       И вновь воспоминание как явь стало у него перед глазами. Злая ведьма, во всем своем злобном и отталкивающем великолепии. — Ну же, Румпель, чего ты боишься? Ах да, я совсем забыла, что ты — мерзкий трус… Как твоя половинка тебя терпит? — и злобный смешок. Нет, не было той наивной девчонки, приходившей к нему учиться. Это была взрослая колдунья, но самолюбие ее только возросло. Как и кровожадность. Ей хотелось убить. Разорвать. Измучить. Лишь бы добиться своего. Он был слишком слаб, чтобы ей сопротивлят ься… Но Белль… Она заслонила его от губительного разряда. По его вине оборвалась еще одна жизнь. И не просто нить, ничего для него не значащая, а жизнь самого дорогого ему человека.       Он хотел, чтобы у них было все хорошо. Хотел уютный домик где-то далеко в лесу. Хотел не слышать больше о магии, колдунах и всяческих проблемах. Только Белль и он. Больше никого. Но этим самым светлым его мечтам не было и не будет суждено сбыться. И все из-за него. Если бы он пресек все попытки Зелены добраться до его Белль, этого бы не было!       Темный положил голову на руки. Слезы непроизвольно катились из его глаз. Он больше никогда не увидит ее… Эта мысль не давала ему успокоения. Вряд-ли он может жить дальше с этим, подумал маг.       Румпель крепко взял в руки кинжал Темного. Взглянул на собственное имя, значащееся на нем. Понял, что поступает верно. Хоть жажда не делать этого захлестывала его все сильнее с каждой минутой, он сумел побороть это. Впервые в жизни. Он боялся, но в первый раз откинул страх как совершенно не нужную ему вещь. Прости, Белль, я виноват перед тобой, — подумал Румпельштильцхен и пронзил себя кинжалом.