Идеальный Мир. "Камни Бессмертных".

За тысячелетие до... Я находился здесь уже так долго, что сбился со счёта времени. Всё это время меня окружали стены, телесного светло-зелёного цвета…которые, по словам тех, что снаружи, должны действовать на меня успокаивающе. Но, попав сюда, я никогда не чувствовал упокоение. Всё, что я способен был чувствовать — это ярость, досаду и разочарование. Разочарование того, что я заперт. Досаду того, что меня лишили крыльев. Ярость того, что я никогда не выберусь отсюда и не верну их. И всё-таки я проиграл. Иногда в моей камере появлялось окно, через которое мне передавали еду, свежую одежду и тому подобные вещи для жизни. Но те, кто передавал мне эти предметы, не показывали мне свою внешность, своё лицо и никогда не заходили ко мне в камеру. Никогда. Это было категорически запрещено. И я всегда был один. Наверное, я уже забыл, что такое дуновение свежего летнего ветерка в лицо, радость полёта. Забыл, как выглядят люди, зооморфы, сиды — мои братья… всё живые существа, населяющие Идеальный Мир, названия всех империй Мира и их правителей… Когда меня только бросили сюда, я готов был пойти на всё, лишь бы выбраться отсюда. Я кричал без передышки, истеричел так громко, что меня бы услышали на другом конце империи. Но всё было бесполезно, стены поглощали весь звук, который я издавал. Но я не сдавался, я бился, дрался. Сражался со стенами. В конце концов, мне начали видеться призраки моих друзей, моей семьи… и тех, кто обрек меня на эту судьбу — сидеть в этой камере без окон и дверей. И тогда я начал испытывать страх, который так давно не испытывал. Он укутал меня весь, словно липкое одеяло, и страху я сопротивляться не мог. Бессонные ночи, нескончаемые головные боли… И вскоре я сдался. Я понял, что никогда не выйду отсюда. Мне пришлось бы привыкнуть, и лишь тогда я смогу прожить здесь остатки своей жизни. Своей никчёмной жизни. В тот день, когда я понял это, я забился в самый дальний угол своей камеры… Осознавая всю безвыходность, всю безысходность, мне хотелось плакать. В тот день я забыл, что такое свобода. Но всё-таки, маленькая искринка надежды того, что я когда-нибудь покину свой новый дом, жила во мне, и я старался делать так, что бы она не угасала, делал всё, что бы подпитывать её. Для этого мне пришлось смериться и жить по новой. Я сам установил время, когда, мне казалось, наступила ночь — нашёл в себе силы попросить бумагу и перо, когда мне заносили еду. К счастью, меня не проигнорировали в этот раз, и на этом маленьком клочке бумаги я записывал время. Примерное. Каждый ужин я просил ещё клочок, и вскоре у меня даже образовался календарь из этих бумажек, моё расписание и тому подобное. Я стал записывать как можно больше всего происходящего. Я записывал, как проходил мой день — пробуждение, завтрак, обед, ужин, сон — и то, что происходило в промежутках между этим. И, если верить моему календарю, спустя 3 года с начала календаря, случилось то, на что я даже не мог надеяться, сидя в этой тюрьме — мне открыли дверь в тренировочную комнату. Те, что снаружи, сказали мне, что я должен тренироваться с луком, чтобы окончательно не завянуть и не потерять свои способности обращения с этим оружием. Я даже был удивлён этим поступком. Это было как-то…слишком заботливо для меня. Я был несказанно рад, счастье просто переполняло меня, когда взял оружие в руки, почувствовал этот гладкий деревянный ствол лука, тетиву… я натянул первую же стрелу и выстрелил в цель — обычное соломенное чучело. И промахнулся. Стрела просто пролетела мимо чучела. И тут я услышал смех. Оглядевшись, я заметил маленькое окно, из которого кто-то выглядывал. Я не видел их лица, но я уже догадывался, кто это мог быть. Злость наполняла меня — они смеялись надо мной, над тем, кто никогда ещё не промахнулся! Не промахнулся, когда он был там, снаружи, на воле. Они продолжали смеяться надо мной. От злости я весь покраснел. Нет, я ещё помню, кто я, кем я был, кто я есть, кем я являюсь! С этими мыслями я натянул стрелу на тетиву лука и выстрелил прямо в окно. Стрела, острая, железная, пронзила стекло. Я растянулся в ухмылке. Те, кто был там, за окном, резко замолчали. В комнате повисла гробовая тишина. Потом я услышал громкие, полные недовольства и возмущения, восклицания, и меня тут же вышвырнуло к себе в камеру, и я снова остался один. Судя по моему календарю, меня не пускали в тренировочную комнату ещё год. Моя последняя тренировка там разожгла мою искру надежды как никогда. Все воспоминания вернулись ко мне, и почувствовал, как жизнь возвращается в это бренное обречённое тело. Я дождался этого дня, когда меня снова пустили в комнату, где я мог пострелять из любимого, пусть и деревянного, лука. В прошлом я был одним из лучших лучников Идеального Мира, поэтому строение лука не мешало мне. Настоящий, истинный воитель, мог управиться с любым оружием по своей профессии, независимо от его материала. И теперь я отчётливо чувствовал страх, исходящий от наблюдателей, и он наполнял помещение всякий раз, когда я брал деревяшку в руки. Я снова почувствовал всю сладость зла, на которое я только был способен. Однако я чувствовал, что не все боялись меня. Кто-то, кто наблюдал за мной из того окна, которое я уже однажды пронзил своей стрелой. Кто-то, кто был доволен мной. Это случилось примерно спустя ещё 2 года с половиной, как я снова оказался в тренировочной комнате. Прицелившись, я пустил стрелу, и она попала точно в цель — в сердце. Лицо моё озарила приятная улыбка. Я достал ещё одну стрелу, натянул её на лук, как вдруг услышал какой-то странный звук, который прервал меня. Неестественный звук, который слышал впервые. А потом я услышал приятный, женский голос. -Здравствуй, Орлион. Я повернулся и застыл в удивлении. Передо мной стояла девушка, словно с драконьими ушами, растопыренные в противоположные стороны, в длинном красно-белом платье, красивая и ухоженная, она играюще виляла своим демонским хвостом. Я был поражён этой особой. -Кто ты такая, что бы знать моё имя? -Можешь звать меня как хочешь, — равнодушно ответила она, и её голос, тоненький и ласковый, убаюкивал меня. — Но можешь знать точно, я тебе не враг. — У тебя есть на то доказательство? Спустя столько лет передо мной стояла девушка, причём, красивая, которых я так давно не видел. И что бы она пришла ко мне просто так? Нет, тут однозначно есть подвох. Она устало вздохнула. -Ну, раз ты мне не веришь, что я с благими целями, то я, пожалуй, пойду. Она развернулась и направилась к двери, которая вдруг появилась перед ней. Я понял, что веду себя глупо и теряю шанс, неизвестно чего, но ведь и неизвестно когда я снова получу его. -Стой! Я так не говорил. Девушка остановилась. -Зачем ты пришла ко мне? -У меня есть к тебе предложение, — она загадочно улыбнулась, — от которого ты вряд ли сможешь отказаться. Хм, и что же это может быть? -Говори. -Я могу помочь тебе вернуть крылья. Я замер. Я смотрел на неё, готовый впитывать каждоё её слово, лишь бы знать, что она может сделать для того, что бы я снова смог летать. -Конечно, не совсем твои… -Не томи, говори, как их можно вернуть! -Ну, это долгая история, — я поймал её скучающий взгляд. — От тебя требуется лишь одно. -И что же это? -Твоё согласие. Я удивился. -И всё? -И всё. -Тогда я согласен, — решительно сказал я. -Ты должен будешь делать всё, что я скажу, и мы вернём тебе твои крылья, — улыбка не слезала с её лица. Почему-то сейчас она показалась мне как никогда очаровательной. — Ты уверен? -Да! Она взяла меня за руку. -Только, — вдруг промешкался я, — могу ли я знать ваше имя? — сказал я, как можно вежливее. Она засмеялась, и её смех, казалось, мог разогнать тучи, прекратить самый ярый дождь и дать волю солнцу. -Меня зовут Эйлин, и я та, кто вытащит тебя из-под замка.