Stimme aus der kindheit

      У Хёнджина высокий рост, длинные пальцы и наглая ухмылка, которую хочется стереть, желательно кулаком. Чанбин думает, что у него нет комплекса неполноценности. Ну, подумаешь, кое-кто сломал ему всю жизнь, ну ладно, детство, и это отразилось на его будущем. Со проклинает тот день, когда, будучи четырёхлетним ребёнком, мама привела его на детскую площадку. И сначала было всё прекрасно, маленький Бинни лепил куличики и замки в песочнице. Ничего не предвещало беды. А потом налетело это нечто и растоптало в буквальном смысле все старания Чанбина. От обиды хотелось плакать, но Чанбин не заплакал, ну или почти. И надо было такому случиться, что мама Хёнджина и мама Чанбина оказались подругами детства, которые потеряли связь после переезда первой. И теперь они единодушно решили, что их отпрыски обязательно должны дружить. Маленькому Бинни эта затея не нравилась, очень не нравилась. Уже в столь раннем возрасте он понял, что это не сулит ничего хорошего. В то время как маленькому Хёнджину, казалось, всё равно. Он вообще как-то издевательски посматривал на Со. Будто уже предвкушал, как будет отравлять ему жизнь в будущем. Самые прекрасные годы человека, то есть детство, омрачил маленький монстр — Хван Хёнджин. Кинуть за шиворот рубашки кузнечика, подставить подножку случайно, всё так же случайно угодить мячом по голове. Всё это было в манере Хвана. Чанбин не жаловался родителям, он не ябеда. Именно это его останавливало перед тем, что бы пойти и не сдать с потрохами Хенджина. И когда в свой собственный седьмой день рождения в очередной раз ему вновь досталось от этого мальчишки. Чанбин снова промолчал. — Ну что, Бинни Бинни Чанбинни, сейчас заплачешь? — в своей издевательской манере вторил Хван. Со считал, легче игнорировать, нежели связываться с ним. Но у всего есть предел. Точка кипения настала, когда им обоим было по одиннадцать. Девочка, которая так нравилась Чанбину, ответила ему взаимностью. Хёнджина на лето отправили к бабушке под Сеул. Жизнь, казалось, стала налаживаться, впервые Чанбин мог вдохнуть полной грудью. Или спокойно пройтись по их району, не боясь, что откуда-нибудь сейчас выскочит Хван. Идиллия разрушилась так же быстро с приездом Хёнджина. Как всегда. Когда Чанбин провожал Ыён, так звали девочку. Они шли, смущённо опустив головы, и о чём-то говорили, державшись за руки. Эту картину из окна своего дома увидел Хван. У Хёнджина в тот момент что-то щёлкнуло внутри. Как так, чтобы какая-то девчонка забирала всё внимание Чанбина на себя? Почему он ей так улыбается, а Хвана одаривает лишь равнодушным взглядом? Пулей вылетев из дома, он решил проследить за ними. Они дошли до дома Ыён и, когда уже прощались, девочка, слегка наклонилась к Чанбину, чтобы что-то шепнуть, тот моментально залился краской. Это стало последней каплей. Хван выскочил из-за угла, за которым так старательно прятался, изображая фикус, и направился прямиком к парочке. Чанбин слегка растерялся, увидев Хёнджина, и совсем опешил, когда его нагло схватили за рюкзак и потащили в сторону его дома. А вот это последней каплей стало для Чанбина. Ему надоело быть мальчиком для битья у Хвана. Быть его игрушкой, которой можно вертеть, как хочется. Рефлекторно сжатые кулаки, ещё секунда раздумий, и удар прилетает Хёнджину прямо в скулу. Тишину нарушает взвизг Ыён, быстро забегающей в дом. На этом короткие Чанбиновы отношения закончились. Тем же вечером Чанбин сидит за обеденным столом и уже полчаса слушает причитания матери. Как так они могли подраться, да ещё и Чанбин первым начал. Что случилось с её ненаглядным сыночкой, что он стал бросаться на людей. И тем более на Хёнджина? Такого послушного и образцового мальчика. Знаете, когда говорят, что трава у соседей зеленее. Так вот, как сын лучшей подруги, весь такой идеальный ангелочек, мог спровоцировать Чанбина? Чанбин тогда серьёзно пожалел, что не рассказывал родителям, какой на самом деле их обожаемый Хёнджин. И сколько он натерпелся от него, но больше не станет. Приближающийся двенадцатый день рождения Со праздновать совершенно не хочет. Он вообще после драки старался лишний раз не высовываться на улицу. Его маршрут ограничивался: дом-школа-дом. А в школе тот старательно избегал Хвана и любого зрительного контакта с ним. И не потому, что боялся, скорее не знал, как себя с ним дальше вести. Хёнджин, казалось, придерживается такого же мнения, видимо, воспитательную беседу провели и с ним. И хотя издевательства или какие-либо поползновения в сторону Чанбина прекратились. Со продолжал испытывать на себе чужой взгляд, точнее взгляды, которые исподтишка бросал на него Хёнджин. И от которых у Чанбина пробегал мороз по коже. Где-то в глубине души Чанбин всё же надеялся, что они смогут нормально общаться, смогут понять друг друга. Что поделать, он был идеалистом. Пусть и не станут друзьями, но это противостояние закончится. Со уже был готов первым протянуть белый флаг. Но планам его не суждено было сбыться. Прошло около двух недель. Чанбин, вернувшись после занятий домой, поднимаясь по лестнице, услышал голос матери, беседующей в гостиной с кем-то. Он вовсе не планировал подслушивать, нет-нет, но, прислушавшись, он сразу узнал обладателя второго голоса. Это была мама Хёнджина. После её ухода мальчик как бы невзначай поинтересовался у матери, что её привело к ним. Оказалось, что семья Хван переезжает заграницу из-за работы отца Хёнджина, он получил должность директора в одном из филиалов. Поэтому та зашла к подруге заранее сообщить об этом и пригласить завтра на прощальный ужин. Мама Чанбина продолжала говорить о том, как жаль, что они переезжают, но Чанбин её уже не слушал, точнее не слышал. Он был настолько шокирован, что не знал, как реагировать на эту новость. То ли радоваться, то ли смеяться. Но отчего-то ни счастья, ни облегчения он не испытывал, только смятение. В эту ночь ему так и не удалось нормально поспать. Он ворочался в кровати с одного бока на бок и только под утро ненадолго задремал. Благо, следующий день был выходной, и ему не нужно было никуда идти. Проснувшись утром, эта новость вновь оглушила сознание Чанбина, он никак не мог переварить её. Встав с кровати и проследовав босыми ногами до ванной, он включил холодную воду в раковине и, нагнувшись, плеснул себе в лицо. Будто боялся, что до сих пор спит, а это разбудит его и приведёт в чувства. Сегодня вечером они должны были идти домой к семье Хван, куда были приглашены ещё несколько близких друзей. Чанбин лихорадочно пытался найти причины, чтобы не идти. От симуляции температуры с помощью нагретого у батареи градусника, до внезапного приступа болей в животе. Но вскоре понял, что это дурацкая затея. И ровно в шесть часов вечера вся семья в сборе стояла у дверей дома Хёнджина. Ужин протекал в непринуждённой атмосфере, взрослые говорили о своём, смеялись. У Чанбина аппетита не было вовсе, ещё его и посадили напротив Хвана. Сидели они, к слову, за отдельным столом, помимо них, там были ещё несколько детей младше них. Весь ужин Хёнджин сверлил Бина взглядом, но во взгляде не было ни злобы, ни неприязни. За вечер они так и не обмолвились и словом. Чанбин старательно делал вид, что поглощён едой, когда на самом деле просто ковырялся в тарелке и боялся оторвать от неё голову. А когда всё-таки удосужился взглянуть на Хёнджина, ему показалось, что тот хочет что-то сказать, это читалось в его глазах. Но тот лишь отвёл взгляд. После окончания ужина, попрощавшись с хозяевами и договорившись, что, несмотря на переезд, они будут поддерживать контакт, семья Со вышла из дома Хёнджина. На улице было прохладно и влажно после дождя. Чанбин глубоко вдохнул, это то, что сейчас ему было нужно. После этих двух часов, которые он провёл будто в тисках. Проходя по гранитной дорожке, он мимолётом бросил взгляд на окно второго этажа. И увиденное взбодрило его сильней, чем прохладный ветер. В окне, выглядывая из-за гардины, стоял Хёнджин и смотрел прямо на Бина. Он наблюдал за ними до тех пор, пока те не скрылись за поворотом. Кажется, Чанбина ожидает ещё одна бессонная ночь. В день отъезда все соседи вышли на улицу, чтобы проводить семью Хван, в том числе и родители Чанбина. Бин в это время валялся на кровати и занимался самоедством. Он так и не решился поговорить с Хваном, а ведь у него была возможность на ужине. Со корил себя за нерешительность, а теперь, когда тот уезжает, возможность упущена. Он такой дурак. Дни тянулись невыносимо медленно. Из подслушанных по телефону разговоров Чанбин узнал, что семья Хван уже обосновалась в Соединённых Штатах. Хёнджина определили в местную школу. И что у них всё хорошо. У Чанбина заныло где-то в области груди. Вскоре в их район переехали две семьи. В дом, где жил Хёнджин, переехала семья Ли с двумя детьми. Минхо, который был на год старше Бина, и Сынмин на год младше. Прямо рядом с домом Со обосновалась семья Хан. С Джисоном, соседским сыном, они быстро сдружились, может, оттого, что они были одногодками. Джисон был вечным двигателем, энерджайзером на ножках, и из-за своей чрезмерной энергии нередко влипал в разные неприятности. Из которых со смехом его вытаскивал Бин. В школу они ходили вместе, вскоре к ним присоединились Минхо и Сынмин. Так и образовалась их маленькая компания. Свой тринадцатый день рождения Чанбин празднует в кругу родных и новых друзей. Дни, недели, месяцы теперь пролетали незаметно, Чанбин уже совсем не вспоминал о Хёнджине, а в области груди больше не болело. Он прекратил подслушивать разговоры матери по телефону. Теперь он наконец чувствовал, что живёт полной жизнью, живёт как обычный подросток. Его мысли прерывает камушек, брошенный в окно. Наверняка Джисон со своей очередной сумасшедшей идеей, думает Бин. И оказывается прав. Наспех надеваю худи, Чанбин выбегает из своей комнаты. На улице его уже ждали Минхо, Джисон и Сынмин. Сегодня они решили пойти в парк, где как раз в этот день должны были показывать фильмы под открытым небом. Всё лучше, чем в очередной раз сидеть у кого-то дома и резаться в компьютерные игры. Вся компания под весёлый гул направилась в сторону парка. Чанбин счастлив и думает, что хорошо бы, если бы это длилось всегда.

*** ***. *** ***

Чанбину шестнадцать. Он стоит у зеркала в пол и придирчиво разглядывает своё отражение. И увиденное ему не очень нравится, он никогда особо критично не относился к своей внешности. Но думает, что за три года мог бы подрасти и повыше. А теперь его даже Сынмин перегнал. На нём школьная форма старшей школы Йонсей. Сегодня торжественная церемония зачисления и линейка. - Сынок, ты не опоздаешь? - голос матери заставляет Бина наконец отойти от зеркала. Напоследок поправив галстук, он берёт сотовый с кровати и спускается вниз. Джисон, наверно, заждался, думает Со. И оказывается прав. На экране смартфона отображаются пять пропущенных звонков и 24 сообщения с одним и тем же содержанием: «Тебя там НЛО похитили что ли?» Чанбин фыркает на это и со словами: «как всегда в своём репертуаре» выходит из дома. Где его уже ожидает сосед. — Ну прости, что поставил на беззвучный режим, — оправдывается Со перед другом. — Да забей, — ухмыляется Хан и закидывает свою руку на плечо Чанбина. До школы они добираются быстро. Там их уже встречает Минхо, он учился во втором классе старшей школы. И так как являлся старостой в своей группе, он был из тех, кому было поручено встречать новых учеников. Их собрали в спортзале для построения линейки, перед ними должен был выступить директор с приветственной речью и ряд учителей. После окончания линейки и торжественной части их, наконец, распустили. С завтрашнего дня начиналась учёба. И Чанбин думал, что сейчас уже не получится филонить, как это было в средней школе. К тому же родители ему ещё с детства втирали о важности образования. А сейчас и подавно будут припоминать об этом чуть ли не каждый день. В плане учёбы у Бина никогда не было проблем, может, благодаря некой въедливости и усидчивости. Он всегда старался вникнуть в суть, а не просто зубрить. К тому же обладал хорошей памятью и способностью быстро усваивать новый материал. Из списков он узнал, что они с Джисоном будут в одной группе. На радостях они подняли такой шум у стенда, что им даже сделали замечание. Извинившись и улыбаясь, они покинули территорию школы. Друзья решили отпраздновать это событие и собраться своей компанией в их любимом местечке — маленьком уютном кафе. Хозяин разрешал им оставаться допоздна, бесплатно играть на автоматах. А те, в свою очередь, иногда помогали с уборкой после закрытия. К тому же там был дартс, который Сынмин обожал, и они нередко устраивали соревнования между собой. Вечер проходит весело, как и всегда. Чанбин уже дома, лёжа в постели, думает, что хорошо бы собираться так почаще. Когда он засыпает, ему снится странный сон. Будто он в лесу и прячется от кого-то. Чанбин никак не мог разглядеть лица этого человека, лишь силуэт. И голос настойчиво зовущий его по имени. Голос, который тянется из детства. Когда в попытке оторваться от преследователя Чанбин срывается из-за дерева и бежит, бежит, бежит, сам не зная, куда, лишь бы скрыться. Но его быстро настигают и с силой впечатывают всем телом к земле. Незнакомец, чьё лицо до сих пор скрыто, наклоняется к уху Бина и что-то шёпотом произносит. Чанбин резко распахивает глаза, просыпаясь за секунду до того, как раздражающий звук будильника разрезает тишину в комнате, заполняя её. Ещё минуту он лежит в кровати и приводит своё дыхание в порядок. Что это было? Первый учебный день проходит, на удивление, неплохо. Они с Джисон решают записаться в секции по интересам. Хан выбрал хапкидо, на что Чанбин ему со смехом ответил, что тот и так ходячая катастрофа. И что ему никакие единоборства не помогут не влипать в неприятности. Джисон наигранно насупился и пихнул друга в плечо. — Эй, да я превзойду самого Мён Джэнама! — с гордостью заявил Хан, конечно, он говорил несерьёзно. — Да, да, — Чанбин решил, легче согласиться, чем спорить с ним. Но от услышанного всё-таки прыснул от смеха в кулак. Сам же Чанбин записался в секцию, занимающуюся компьютерами. В будущем он планировал связать себя либо с журналистикой, либо с графическим дизайном. Хотя родители видели его в медицине, но при этом не давили на него, оставляя право выбора за ним. Попрощавшись с Джисоном, которому нужно было идти в административный корпус, друзья сделали общее селфи и разошлись. Чанбину нужно было зайти в библиотеку. Он шёл по дорожке, которая огибала учебное здание, уткнувшись в телефон. Бин разглядывал недавно сделанное селфи. Вот же идиот, улыбаясь, произнёс Со, глядя на сморщенную рожицу друга на экране. Чанбин так и шёл, улыбаясь, на душе было спокойно и хорошо. Пока его внезапно не окликнули. Со показалось, что его резко окунули в ледяную воду. Улыбка быстро сползла с его лица. Этот голос — тот же, что и из его сна. Он был ниже, вкрадчивее, но всё тот же. Ему даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто является его обладателем. Чанбин медленно развернулся и моментально встретился лицом к лицу с его хозяином. — Эй, Бинни Бинни Чанбинни! Скучал? — и всё та же наглая ухмылка, которая теперь ещё приняла какой-то насмешливый оскал. И те же нотки издевательства в голосе, а в чёрных глазах, бездонных как омут, плескалась опасность. У Чанбина снова защемило в груди, боль, которую, казалось, он отпустил уже давно.