Осознанный выбор

"Возвращайся на Кардассию, сын. Ты же понимаешь, что я прав. Ты до сих пор... энсин? Так они это называют?" Намин непроизвольно потеребил кончиками пальцев крошечный значок на расстегнутом воротнике формы. Темный прямоугольник, который ему не удавалось поменять на светлый вот уже пятнадцать лет из-за предвзятого отношения капитанов, явно проявлявшегося, несмотря на утверждаемое Звездным Флотом равенство всех разумных видов. "Ты ведь даже не солдат. И не врач. Какой им с этого толк? Тебе какой с этого толк? Твоя болтовня никому не нужна!" Он провел ладонью по лицу, пытаясь сфокусировать сознание. Сообщение было новым, но, казалось, оно в слово в слово повторяло предыдущие. И, как и все предыдущие, вызывало бессильную злобу. Злобу на то, что никто не уважал его выбор — во что бы то ни стало восстановить репутацию своего народа в глазах тех, кто привык считать кардассианцев врагами, и найти свое место среди офицеров Звездного флота. "То, что ты делаешь, совершенно бессмысленно. А твоя сестра? Теперь она тоже застряла на Земле? Нужно было просто вычеркнуть тебя из нашей семьи. Дурной пример заразителен! Ты так редко отвечаешь на сообщения — у тебя голос пропал от холода?" Намин закашлялся, хотя в его каюте было тепло. Состояние хронической простуды стало для него привычным еще с первых лет Академии. Настолько, что он привык не поднимать температуру в каюте до приятного ему уровня, чтобы не подвергать организм постоянным перепадам. Но сегодня болезнь взяла его за горло сильнее прежнего, заставляя противно вспухнуть шейные гребни и опутав легкие душащей слизью. И он до сих пор не обратился за помощью, опасаясь нарваться в лазарете на старшего офицера по науке — нервного баджорца, который непременно назвал бы его симулянтом и манипулятором. "А может, тебе просто это нравится? Нравится, когда об тебя вытирают ноги? Что ж, тогда тебе и вправду нечего здесь делать. Ты жалок, как старый прежде времени забу. Ты не поможешь Кардассии, если не можешь..." — Компьютер, остановить... — его команду прервал новый приступ кашля, заглушивший дальнейшую речь отца. Дверь в его каюту открылась, подчиняясь высшему командному коду. Намин хотел обернуться, но кашель не давал ему разогнуться. — Советник Дженро, почему вы не обратились в лазарет? — спросил низкий тягучий женский голос прямо у него над ухом, и речи, все еще доносящиеся из динамика личного пада, мгновенно потерялись в нем. — Я в поря... — попытка ответить утонула в очередном приступе кашля. Несколько раз тяжело вздохнув, он обернулся на вошедшую и хмуро улыбнулся, — в порядке, Дженас. Андорианка укоризненно покачала головой и нажала кнопку на датападе, заставив негодующий голос Эрана Дженро замолчать. Намин не успел отреагировать, прежде чем она уверенно вжала гипоспрей в его шею. Спустя всего полминуты он почувствовал, что ему стало легче дышать. — Ты обещал показать мне свой новый голороман, — темно-синие губы девушки коротко улыбнулись, а тонкие антенны осуждающе опустились. — Еще неделю назад, между прочим, — она провела по его волосам своей теплой ладонью. — Так нельзя, Намин. Если каждый свой выходной ты будешь проводить в таком виде... — Спасибо, мне правда лучше, — он мягко взял ее ладонь в свою и прижал к губам. И в этот момент все прочее стало несущественным. Словно мокрое одеяло спал мучивший его озноб, и вместе с ним смолкли голос матери, повторявший, что она ожидает от него множество прекрасных чистокровных внуков, и голос отца, невнятно бормотавший что-то о "настоящей" службе Кардассии. — Через час на голопалубе три, энсин, — игриво приказала главный инженер и поцеловала его в надбровный гребень, прежде чем удалиться из его каюты обратно на мостик "Сокровища". Намин сделал глубокий вдох, который все еще дался ему тяжело. Отец был не прав. Если он смог убедить хотя бы одно разумное существо в том, что кардассианцы бывают разными, то его старания не бессмысленны. Если он смог снискать любовь и дружбу пусть немногих, зато преданных этим чувствам выходцев с других планет, то он преуспел. Первые шаги — всегда самые трудные, первые победы — всегда кажутся недостаточными, когда жаждешь большего. Как хороший советник, он все это знал. Как кардассианец — он не привык отступать перед трудностями. И как офицер Звездного Флота — он не отказался бы от своих идеалов, даже если из-за них от него отказались бы те, ради кого он продолжал им следовать.