Не верь глазам своим

Это было темное время. Никто уже не помнит, когда оно началось. Люди ушли с поверхности земли, заселив пещеры, построив норы и ходы глубоко в ее недрах. Человечество училось жить заново без ставших уже привычными сложных технологий, без прежних возможностей, без простейших благ, — а главное, без дневного света. Спускаться под землю было страшно, никто не знал, что их там ждет, но и оставаться на поверхности было невозможно. Сначала люди опустились до уровня метро, но скоро места перестало хватать на всех, количество еды уменьшалось еще быстрее. Находились смельчаки, что спускались все ниже, боясь и ненавидя причину своих бедствий. Многое приходилось начинать сначала, даже на создание самых простых вещей уходили годы. Свет, вода, тепло добывались путем кропотливого планирования и тяжелой работы. Постепенно была воссоздана подземная система акведуков, напоминающая древнеримский образец. Она тянулась от одного поселения к другому, подводя к ним воду из подземных источников, которыми изобиловала та или иная местность. Электричество получило вторую жизнь на несколько лет позже, чем водопровод. Так, с появлением забытых благ люди шаг за шагом приспосабливались к новой жизни. Однако о мысли вернуться на поверхность пришлось пока забыть. Редкие смельчаки отваживались туда подняться, но ни один из них так и не вернулся. Страх и смирение поселились в сердцах людей. Рассказывали, что по земле бродили тени — серые, безликие неосязаемые существа, пожиравшие души и населявшие человеческие тела — оболочки — пустотой, приводившей к распаду. Никто не знал, как с ними бороться. Старые книги говорили, что эти существа пришли из зеркал. Зеркала стали опасным оружием, превратившись в порталы в другой, темный и незнакомый мир, откуда не было дороги назад. В конце концов все зеркала во избежание непоправимой беды были разбиты, и никто не имел права хранить у себя хотя бы осколок. Однако некоторые не теряли надежду. Небольшая группка исследователей, именовавших себя «Друзьями азбуки», изучала способы вновь вернуться в мир, залитый дневным светом. Анжольрас, негласный лидер этих молодых умов, стремившихся к новым открытиям на благо человечества, был человеком со стальной волей и крепкими убеждениями, умным и смелым, но несколько ограниченным в своем воображении. Его соратники не считали это недостатком, хоть иногда и подшучивали над ним по этому поводу. В основной состав его команды входили девять человек. Комбефер и Курфейрак были его заместителями и занимались исследованиями петрографии и структурной геологии, Жоли отвечал за медицинскую сторону вопроса, Легль, или Боссюэ, — за картографию и геофизику, Фейи и Баорель были инженерами, Прувер и Понмерси работали в разных областях геологии, но лучше всего ладили со спелеологией, лимнологией и почвоведением. Еще был Грантер, который появился не так давно и не отвечал ни за один важный процесс, но умел рисовать, острить и хохмить, чем развлекал всех, кроме Анжольраса. Тот считал, что от этого человека больше вреда, чем пользы. На окраине подземного города у них была своя маленькая лаборатория, оборудованная если и не по самому последнему слову техники, то, по крайней мере, не уступающая другим. Большая часть оборудования была куплена на личные деньги Друзей азбуки, но находились и те, кому их открытия были не безразличны и кто готов был им помогать тем или иным образом. Исследования молодых ученых несли свой вклад в освоение подземного микрокосма. — Что у нас сегодня на повестке дня? — в комнату для совещаний влетел взмыленный и раскрасневшийся Курфейрак. Его красная толстовка и темные брюки были заляпаны землей, и ни у кого не возникало вопроса, почему он опоздал — снова обследовал дальние рубежи в поисках потерянных «сокровищ», будь то книги, записи, остатки механизмов или еще какие-то полезные или способные пригодиться материалы. — Тема — экспедиция к старым, заброшенным шахтам на другой стороне города. Я изучил карты и решил обсудить, стоит ли посещать эти давно заброшенные места. По достоверным источникам, там есть древние фолианты и другие материалы, оставшиеся от жизни на поверхности, — Анжольрас, стоявший у доски, сухо подвел итог своей получасовой речи. Он не любил опозданий и опаздывающих, но еще меньше любил, когда участник его команды проявлял излишнюю самонадеянность и бродил где-то в одиночестве, подвергая себя опасности. — Отлично, занеси меня в свой список! — широко улыбнулся Курфейрак, не давая никому вставить ни слова. — Анжольрас, все, что ты хочешь мне сказать, я и так знаю, поэтому лучше просто послушайте, что я нашел. — Он обвел присутствующих горящим взглядом, взлохматил и так стоявшую дыбом гриву темных волос и начал свой рассказ: — Я был в той стороне, за кладбищем, и наткнулся на удивительную штуку. Курфейрак рассказал, что видел старые ржавые машины, старую технику, рассыпающуюся в пыль древнюю мебель. На глаза ему попалось множество бумаг с записями, но, к глубокому сожалению, уже не читаемых; он прошелся по осколкам битой посуды и нашел самое настоящее древнее зеркало. Сначала он не хотел его трогать, но соблазн был столь велик, что он не смог удержаться и заглянул в него. — Я, конечно, не надеялся, что будет прямо как в сказке. Но думал, что будет хоть что-то похожее на то, что о них рассказывают. Но я ничего не увидел — даже собственного отражения. Зеркало похоже на поверхность воды, такое же гладкое, но, даже когда я к нему прикоснулся, ничего не изменилось. Нам нужно сходить туда снова и все проверить. Я записал координаты. — Он достал из наплечной сумки, с которой никогда не расставался, перепачканные листы, несколько проржавелых железяк и маленькую, потускневшую, на вид серебряную шкатулочку в виде слона. Все слушали Курфейрака, затаив дыхание. «Друзья» не могли не восхищаться им, хоть и знали, что он самый сумасбродный член их команды; благодаря ему совершалось множество новых открытий —, но и головная боль у Анжольраса обычно тоже начиналась благодаря ему. Анжольрас слушал внимательно, но с каждым словом все мрачнел. После собрания он поймал Курфейрака в коридоре: — Первое, что ты должен сделать, это пойти в больницу. Там тебя осмотрят. Зеркало — это не игрушки. Ты ведешь себя хуже мальчишки. Второе: ты не должен был этого делать. У нас есть письменная договоренность, что на любые подобные вылазки мы ходим в количестве не меньше двух человек. Нарушать это правило — безалаберно с твоей стороны, Курфейрак. Я очень тебя ценю, но сегодня ты меня сильно разочаровал, — Анжольрас яростно сверкнул глазами и, развернувшись на каблуках, ушел к себе в кабинет, более не удостаивая взглядом провинившегося. — О, какие люди! Ты навлек на себя гнев божества, мой друг? Нарушил установленные нашим красавчиком правила и не позвал меня с собой? — насмешливый голос принадлежал Грантеру, появившемуся будто бы из ниоткуда. Весь его вид, его манера себя вести были вызовом принятым в их маленьком кружке правилам, но никто не обращал на это внимания, принимая его таким, какой он есть. Никто, кроме Анжольраса. — Как ты мог?! Но это, должно быть, интереснейшая история. Жажду ее услышать, пойдем, пропустим по стаканчику, и ты поделишься со мной подробностями. — Грантер подхватил приятеля под руку и повел его в один из баров, где слыл завсегдатаем. По-прежнему поглощенный мыслями о своих приключениях, Курфейрак не заметил, как Грантер бросил долгий взгляд на закрытую дверь негласного лидера. * * * Курфейрак проснулся среди ночи с ощущением, что в комнате кто-то есть. На первый взгляд это было исключено, потому что жил он один и отчетливо помнил, как, вернувшись после посиделок с Грантером, на ключ закрыл за собой дверь. Квартирка у Курфейрака была небольшая, зато, в отличие от многих других, отдельная, и даже с собственным душем и туалетом. Это было огромным плюсом, хоть воду и приходилось сильно экономить. Ощущение, что он здесь не один, не покинуло его, даже когда он обошел всю квартиру, заглянув в ванную, и вернулся обратно в постель. Списывая все на алкогольный морок и едва успокоив разыгравшееся воображение, Курфейрак услышал тихий голос: — Мсье, мне нужна твоя помощь. Он подскочил, как ошпаренный, и рванулся к выключателю. Комната озарилась светом, совсем неярким — экономия ресурсов превыше всего. — Как?! — только и смог вымолвить изумленный Курфейрак, вглядываясь в мальчишку, которому явно было не больше двенадцати лет, стоявшего у противоположной стены. Выглядел он весьма необычно: одежда на несколько размеров больше, чем нужно, была старой и потрепанной, спутанные светлые волосы давно не знали воды и расчески, а в петлице торчал цветок — красно-бело-синяя кокарда, такую сам Курфейрак видел только в книжках. Курфейрак несколько раз моргнул, надеясь, что видение исчезнет, но оно оставалось на месте, пытливо рассматривая хозяина квартиры. — Пойдем со мной, я кое-что тебе покажу, — мальчик оторвался от стены и протянул руку. Курфейрак, словно завороженный, шагнул к нему, увлекаемый в открывшуюся ему серебристую бездну. * * * Очнувшись на полу, Курфейрак увидел над собой знакомый каменный потолок. Он поднялся на ноги и помотал головой, отгоняя ночные воспоминания. Могли ли они быть явью? Но без каких-либо дополнительных доказательств допустить такую возможность было довольно трудно. Все привидевшееся было более чем странно. Курфейрак редко помнил свои сны, но сегодняшний сон был явно чем-то из ряда вон выходящим. Он был… реален. Настолько реален, что Курфейрак мог бы поклясться, что этой ночью действительно был в другом мире, который вовсе не походил на тот, которым их пугали с самого детства. При этом он помнил, что, попав в этот мир, странным образом не испытывал никакой растерянности — казалось, он там родился и вырос, и знал все, что его окружает с детства; и одновременно был самим собой — то есть тем самым Курфейраком, которого он знал. * * * — И ты уверен, что тебе это не привиделось? — Грантер посмотрел на него вопросительно и отхлебнул из своего стакана. Курфейрак утвердительно кивнул, уже не сомневаясь в том, что видел. Они сидели в баре после целого дня разнообразных опытов над вещами, которые он принес с собой; к сожалению, результатов все их усилия так и не принесли. Грантер был единственным, с кем Курфейрак решился поделиться ночным происшествием. — Ты же был в больнице? И они сказали, что все в порядке, так? — Да. Доктор, который меня осматривал, сказал, что я совершенно здоров, — Курфейрак тоже сделал глоток из своего бокала. — Тогда я чего-то не понимаю. Если это призрак из зеркала, то почему я вернулся? Почему он не забрал меня с собой, как случалось с остальными? — Может, ты ему понравился? — Грантер поднял бровь и посмотрел на него с непонятным выражением, но тут же рассмеялся: — Я пошутил, пошутил. — Увидев недоуменный взгляд приятеля, он расхохотался еще больше, но, посерьезнев, добавил: — Мы ничего не знаем об этих существах из другого мира, поэтому причина может быть любой. Вернувшись домой, Курфейрак долго не мог уснуть. Он ворочался, пытаясь припомнить, что же он видел там, но, хотя ощущение, что сон был реальным, так и не исчезло, он с удивлением обнаружил, что сами воспоминания за прошедший день странным образом стерлись и перепутались в его голове; ни одна картина не было четкой, лишь смутные образы людей и незнакомого города с поверхности земли. Кажется, он даже видел солнце — ослепительный диск в светло-голубом небе. Интересно, подумал он, явится ли странный посетитель снова? Мальчик не заставил себя долго ждать. Он вновь стоял у стены, рассматривая Курфейрака, как в первый раз. — Все зовут меня Гаврошем, — представился он, и Курфейрак, хоть и ожидал его появления, не удержался и выругался от неожиданности. — Кто ты? — спросил он первым делом. — А какая тебе разница? — хмыкнул Гаврош. — Я — мир, которого ты не знаешь. Я могу показать его тебе. Могу оставить тебя там, могу и вернуть назад. — Оттуда никто не возвращался, — резко сказал Курфейрак, поднимаясь на ноги. — Ну ты же вернулся. И другие возвращались. Но их память не удерживает воспоминаний о том мире, и они забывают, что были там, — Гаврош пожал плечами и, наконец отделившись от стены, сделал несколько шагов вперед. — Раз уж хочешь как-то меня назвать, считай, что я — проводник между вашим миром и моим. Я не единственный, если хочешь знать. Ну что, пойдешь со мной? — он подошел к Курфейраку так близко, что тот смог увидеть в глазах существа, представшего перед ним в виде мальчика, потустороннее сияние. И вновь, как завороженный, он принял руку проводника. * * * — Кто был там из тех, кто вернулся? Сколько их было? — с интересом спросил как-то Курфейрак, прежде чем в очередной раз принять руку Гавроша. — Никто не считал. Там был твой знакомый, мсье Ламарк, — ответил тот, испытующе взглянув в глаза Курфейраку. — Тот самый физик?! — удивленно округлил глаза Курфейрак. — Но… он умер неделю назад. Был кто-то еще? — Я уже говорил, что были. Ты собираешься донимать меня вопросами, или мы все-таки пойдем? — Гаврошу явно не терпелось отправиться в путь, и он давал понять, что недоволен расспросами. * * * Во время путешествий с Гаврошем Курфейрак — в том, другом мире — проводил много времени с разными людьми и смутно догадывался, что знает их всех уже не один год. Его окружали друзья. Курфейрак чувствовал их поддержку, их общий дух, увлеченность общим делом, но при всем том его не отпускало и какое-то тревожное предчувствие. Когда утром, уже очнувшись в своей постели, он пытался проанализировать и события того мира, и это предчувствие, то по-прежнему обнаруживал, что воспоминания ускользают от него, не поддаваясь ни анализу, ни даже внятному описанию. Одно чувство возникало у него вновь и вновь — ему казалось, что его тамошние товарищи подозрительно напоминают «Друзей азбуки». Так продолжалось несколько ночей кряду, а потом Гаврош пропал. Он перестал приходить, и Курфейрак ощутил непривычную пустоту. Он стал плохо спать, его перестали интересовать открытия друзей, экспедиции, устраиваемые Анжольрасом в разные уголки их города. С каждым днем он становился более замкнутым и молчаливым. Все замечали это, и никто не знал причины; только Грантер, пожалуй, догадывался, но ни с кем не делился своими соображениями. На седьмую ночь Курфейрак не выдержал. Он знал, что это опасно, знал, что может не вернуться назад, но тяга была столь невыносима, что у него не было ни сил, ни желания ей противостоять. И никого предупреждать он тоже не решился, потому что был уверен, что друзья попытаются ему помешать. Курфейрак быстро оделся, выскользнул из квартиры и направился туда, где нашел старое зеркало. Так случилось: Анжольрас, увлеченный другой работой, забыл об этом месте и они его так и не исследовали. Четкого плана у Курфейрака не было, но откуда-то была отчетливая уверенность, что ему необходимо оказаться именно там. Зеркало было на месте. Но в этот раз оно сияло слабым светом, привлекая к себе. Не думая ни минуты, Курфейрак шагнул за его грань. * * * И вновь он очнулся в своей кровати с осознанием, что не может в точности вспомнить событий, которые произошли с ним в Зазеркалье. Сколько бы он ни напрягал память, сколько бы ни старался выловить хоть толику воспоминаний — все впустую. Ничего, кроме бессвязных кусков и обрывков. Оставалось ждать Гавроша. Мысли о том, что он больше не появится, Курфейрак старался не допускать. Ночи стали беспокойными, тяжелыми. Ему снилось что-то темное, гиблое, тягучее, из мглы к нему тянулись руки-щупальца. Просыпаться было мучительно: тело ломило, словно каждый раз у него поднималась температура, выступала холодная испарина, кружилась голова и перед глазами плясали непонятные видения, приходила непривычная сухость. Даже специально заготовленный стакан воды не помогал прогнать жажду. А потом, спустя три дня пришел Гаврош. Курфейрак почувствовал его присутствие и позвал его по имени в смутной надежде, что тот сможет ему помочь. И он действительно помог. Гаврош разогнал морок кошмара сперва маленькой ладошкой, опустив ее на пылающий лоб, а затем и губами, невесомо коснувшимися щеки Курфейрака. Прикосновения были освежающими и живительными. — Побочные эффекты, — Гаврош уже вновь стоял на том же месте у стены, где появился в самый первый раз. — Если бы Грантер не был столь малодушен, он мог бы давно получить желаемое, — насмешливо фыркнул он, но тут же, будто опомнившись, сменил тему: — Скоро наши путешествия закончатся. Ты должен будешь выбрать сторону. — Грантер?! Он что, такой же, как ты? — изумленно вытаращив глаза, Курфейрак подскочил на кровати. — Но почему он до сих пор молчал? Почему молчал ты? — Спроси у него сам. Я не делюсь чужими секретами, — хмыкнул Гаврош и требовательно спросил: — Ты слышал, что я сказал? — Да, я слышал — про конец нашим путешествиям и про выбор стороны, — Курфейрак все еще не пришел в себя после услышанного о Грантере. Ему никогда бы и в голову не пришло, что Грантер не человек. — Но почему Грантер появляется на людях, а ты нет? Почему он живет в нашем мире, а тебя я могу видеть только по ночам? — Потому что я слабее, — зло бросил Гаврош, но, увидев удивленный взгляд Курфейрака, быстро поправился: — Извини, но да, я слабее. Я еще слишком молод, хотя и старше тебя, — затем еще мягче он добавил: — И я огорчен тем, что наши встречи скоро прекратятся. Я привык к ним. — Я тоже привык к тебе, — проговорил Курфейрак, как нельзя лучше осознавая, что это правда. * * * Курфейрак открыл глаза. Он снова лежал в своей кровати. Потолок перед глазами был до боли привычен. Начинался новый день, и только Грантер мог дать ответы на появившиеся вопросы. — Так он рассказал тебе, кто я? — невесело хмыкнул Грантер, когда они встретились вечером после работы. Курфейрак искал его весь день и, обнаружив наконец в одном из коридоров лаборатории, настоял на встрече в том самом баре, где они выпивали в первый раз. Сейчас сидя в полупустом помещении у стойки, он мог бы предположить, что Грантер надирается не от счастливой жизни, но занятый своими проблемами, и не замечал чужих. Курфейрак лишь надеялся, что сможет разболтать уже нетрезвого приятеля. — А что он сказал еще? — Да почти ничего. Он никогда не говорит ничего определенного. Возможно, рассказывал о себе, когда мы находились по ту сторону, но здесь я не могу вытянуть из него ни слова, — раздосадованно поделился Курфейрак, заказывая выпить себе. — Если он не захочет, ты до последнего ничего не узнаешь. Он скрытен. Но ты не должен больше этого делать. Тот мир небезопасен. Скоро все закончится, — горько проговорил Грантер. — Он говорил об этом, но что именно закончится? — нерешительно спросил Курфейрак, всем своим видом выражая заинтересованность. Грантер залпом допил коньяк в своем бокале и на некоторое время замолчал, уставившись в столешницу. Когда Курфейрак уже готов был схватить его за воротник и с силой встряхнуть, он вдруг поднял глаза. — Все, и в первую очередь наше время. Я пришел за Анжольрасом, потому что он, как и ты, по глупости как-то заглянул в то зеркало в дальних коридорах. Только стер ему все воспоминания об этом. Я долго приглядывался к нему, приходил по ночам, искал в нем что-то. И нашел, но не то, что на самом деле было нужно. Должен был увести его с собой. А потом понял, что не смогу и не буду этого делать. Просто не буду. Пусть он останется живым хотя бы в этом мире. Столько веков я был лучшим, но, как говорят, и на старуху бывает проруха, — безрадостно подвел итог Грантер и сделал бармену знак повторить. — Останется живым?! Лучшим в чем?! — Курфейрак все больше приходил в ужас, сомневаясь в адекватности всех и своей собственной: как его угораздило попасть в эту историю, что происходит и как все это прекратить?! Слишком много вопросов и слишком мало ответов. И больше всего не хотелось думать о том, почему на самом деле Грантер не переносил в тот мир Анжольраса, а Гаврош это делал с такой частотой. Курфейрак решил, что подумает об этом позже. — Почему вы — ты и он — не можете остаться здесь? — с отчаянием спросил он, пожалуй, самый волнующий его вопрос. — Как ты не поймешь, мы не принадлежим этому месту. Все, что пришло из другого мира, должно туда вернуться, — невесело изрек Грантер, осушая еще один стакан до дна. — Так, хорошо, — сказал он, будто что-то про себя решая. — У меня еще один вопрос: ты говоришь, что вы для этого созданы — кем созданы? Кто вас посылает? Грантер пожал плечами. — А вот этого, знаешь ли, нам никто не рассказывал. — Я не понимаю, что происходит, но я должен поговорить с Гаврошем. Ты можешь его позвать? Устроить нам встречу сегодня? — решительно заговорил Курфейрак через несколько минут мрачного молчания. Идея сама пришла ему в голову, но кто он будет, если не попытается остановить все это? Курфейрак не сомневался уже ни минуты, как надо действовать дальше. — Хей-хей, тише, приятель, — Грантер смутно почувствовал, что Курфейрак что-то задумал. Он попытался остудить пыл друга, зная, что есть только два выхода из сложившейся ситуации, и оба не понравятся Курфейраку: — Он не будет тебя слушать. Этот, как ты называешь его, мальчик никогда никого не слушал, за что не раз платил головой, — хмыкнул Грантер, но в его словах не было осуждения, скорее некая гордость. — Я найду способ, чтобы он услышал меня, — отставляя недопитое пиво, Курфейрак решительно встал со стула. — Но мне нужна твоя помощь. Прошу тебя как друга, приведи его сегодня к девяти вечера к Анжольрасу. Это очень важно. Мне надо с ним поговорить. — Это слишком рано. Он не появляется раньше одиннадцати. — Хорошо. К одиннадцати. Я хочу его увидеть сегодня. Это очень важно. Ты сделаешь это для меня? — Как ты не понимаешь, Курфейрак, если он откажется прийти, то ничто не сможет вытащить его с той стороны, — совершенно трезвым и серьезным голосом сказал Грантер, чем удивил Курфейрака. — Я знаю, у тебя получится придумать причину, Грантер, — убежденно проговорил тот, хлопнув приятеля по плечу. — «И у меня получится», — добавил он про себя. — Хотел бы я в это верить, — горестно добавил Грантер, провожая взглядом удаляющегося Курфейрака. * * * Ровно в одиннадцать часов, едва Анжольрас закончил проверять последние заметки по недавней экспедиции, в дверь позвонили. На пороге, к его большому удивлению, стояли Грантер и мальчишка лет одиннадцати-двенадцати. Лохматое оборванное существо, будто вышедшее из книг прошлых веков. Визитеры были неожиданными и совершенно не ко времени. — Курфейрак у тебя? — первое, что спросил Грантер, делая шаг в тускло освещенный коридор. — Курфейрак? — удивление, отразившееся на лице Анжольраса, было совершенно неподдельным. — Он не предупреждал тебя ни о чем? — Грантер хмурым взглядом окинул пустую темную прихожую. — Он не мог забыть... — Черт подери! Грантер, о чем ты думал?! Зеркало! Он пошел к зеркалу! — на лице бродяжки отразился ужас вперемешку со злостью — и на глазах безмерно изумленного Анжольраса он внезапно растаял в воздухе. — Грантер, что происходит? — Анжольрас смотрел на него, не в силах поверить в увиденное. — Дай мне руку, — скомандовал тот непривычно твердым голосом. От резкого перемещения под ложечкой засосало, и они очутились в дальнем подземелье. Оно показалось Анжольрасу смутно знакомым, но думать об этом сейчас было не время. — Что ты делаешь?! Остановись! — крикнул Гаврош, появляясь за спиной Курфейрака, когда тот сделал первый удар по проклятому зеркалу. В руке Курфейрака был зажат обыкновенный красный кирпич, найденный в этом же подземелье. Ставший орудием спасения простой строительный материал делал страшные трещины на зеркальной поверхности. Гаврош ринулся к нему, а появившиеся минутой позже Грантер и Анжольрас в первые мгновения лишь с испуганными лицами наблюдали за происходящим. Крик, возникший при первом ударе, кажется, из самых глубин зеркала, разрастался с каждой секундой. Переходя на все более высокие ноты, он превращался в душераздирающий визг, от которого по спине бежали мурашки. Курфейрак, не замечавший ничего, лишь еще больше распалялся, продолжая ожесточенно нападать на зеркало. Его руки уже давно были в крови, но и на это он не обращал никакого внимания. Казалось, все это могло продолжаться бесконечно, но еще нескольких ударов хватило, чтобы визг перешел на ультразвуковую волну и наконец прекратился окончательно. Едва он смолк, Грантер и Гаврош без чувств упали на землю. * * * — Аполлон, — блаженная улыбка, появившаяся на лице Грантера, говорила, что если ему и было плохо, то в конце концов все закончилось благополучно. — Это действительно ты, мой бог… — в первую секунду Анжольрас хотел было тяжело вздохнуть и оборвать Грантера, как привык делать, но почему-то передумал. Неожиданно для себя самого он потянулся к лежащему на земле Грантеру и крепко его обнял. Однако Гаврош по-прежнему не проявлял признаков жизни, хотя Курфейрак, взяв его за руку, нащупал пульс. Подхватив мальчика на руки, он поспешил в лабораторию «Друзей». Только один человек мог ему сейчас помочь. Правда, для этого требовалось кое с чем смириться. Жоли строго отчитал его за непотребный внешний вид и за разбитые руки — господи, что только ты ими делал?! За внешний вид и состояние ребенка Курфейраку тоже досталось, да и вообще Жоли нашел тысячу и один повод выразить свое негодование, но это ничуть не помешало ему осматривать Гавроша. После получаса всевозможных обследований и проверок Жоли вынес свой вердикт: — У мальчика глубокий обморок. Не очень понимаю, как это случилось, но у меня сложилось впечатление, что он страдает от долговременной депривации сна, — Жоли вопросительно посмотрел на Курфейрака, но тот лишь пожал плечами. Потом, вместе с Анжольрасом и Грантером, они всё объяснят остальным, но сейчас у него просто не было на это сил. — Как доктор я прописываю ему покой и здоровый сон. А теперь я осмотрю твои руки! Ты понимаешь, что я в ужасе от одного их вида. Надеюсь, ты ничего ими не трогал? И выкинул свою грязную салфетку в специальный контейнер, а не куда попало. Я не хочу подхватить какую-нибудь неведомую болезнь, — ворчание Жоли, казалось, было неиссякаемо, но Курфейрак лишь улыбнулся, протягивая руки и веря, что самое страшное позади. * * * Прошло три недели. У Курфейрака до сих пор с трудом укладывалось в голове всё произошедшее, что уж говорить об остальных, которые узнали обо всем от него, Анжольраса и Грантера. Было ясно одно: перед ними лежала совершенно новая дорога, на которой вопросов пока было куда больше, чем ответов. Кто стоял за посланцами, подобными Грантеру и Гаврошу? Как защитить от них свой мир? Можно ли без их помощи как-то связаться с другими мирами и что это за миры? Все они — и Анжольрас первым — надеялись, что где-то среди ответов на эти вопросы лежит ключ к лучшему, светлому будущему. Грантер привычно посмеивался, но и он, кажется, утрачивал привычный скептицизм, когда Анжольрас сжимал его руку в своей. Курфейрака же сейчас главным беспокоило то, что Гаврош по-прежнему не просыпался. Жоли сперва приходил каждый день, но уже к концу второй недели заявил, что его визиты ничего не изменят — со временем Гаврош проснется сам. Надо только подождать. И Курфейрак терпеливо ждал, сидя в кресле у постели своего юного друга. По крайней мере, пока не задремал против своей воли. — Мсье, кажется, мне нужна твоя помощь. — Голос Гавроша звучал слабо, но, без сомнения, разбудил Курфейрака именно он. Курфейрак улыбнулся — и понял, что вера в светлое будущее дается ему сейчас легче, чем когда-либо.