Она не выносима

«Она меня бесит!» — Пффф…аахах… Что это было, Тсукишима? Ну и прием мяча, у Хинаты лицом и то лучше получается принимать его. «Она раздражает своим поведением!» — Эй, ты тот самый «Великий король», да? — Не я придумал этот титул, но мне приятно. Меня зовут Ойкава Тоору. — Накура Сона. — Девушка протянула руку волейболисту, для пожатия. Перехватив её руку, Ойкава поднес её руку к своим теплым губам и коснулся почти невесомо. Его взгляд так и сверкал азартом. — Ойкава-сан, вы такой галантный, не то, что некоторые долговязые. — Девушка метнула свой зоркий серый взгляд в сторону Тсукишимы. Центровой прекрасно слышал, о чем говорят они, да еще и все прекрасно видел. Фыркнув, он ушел дальше, не обратив должного внимания. «Она раздражает своим характером!» Кей вознамеривался уже ударить ладонью по мячу, дабы отработать атаку, как внезапно в его затылок попал волейбольный мяч. — Тсукки! — Тут же завопил Тадаши. Тихо зарычав, Кей повернулся к источнику залпа, потирая свой затылок. — Ой, прости-прости, ты такой высокий прям отличная мишень для тренировки. Меня Хината научил бить в затылок. — Н-накура-сан, за что так? — Затрясся в страхе Сё. — Не бойся, Хината, если и нужно кого ругать, так меня. Если четырехглазому так хочется, он может оправдано отругать меня. — Накура-сан, вы такая классная! — Восхитился Хината. Сона громко и задорно рассмеялась. Ей льстило, что ею восхитился первогодка. В этом плане её очень часто Дайти и Суга сравнивали с Танакой, который тоже всегда был не прочь, чтобы его назвали «семпаем». — Ну, хоть кто-то заметил. Эй, Тсукишима, тебе бы тоже не помешало проявить каплю уважения к семпаю. — Но на слова девушки, Тсукишима лишь фыркал или недовольно цокал языком. «Она просто невыносима» — Эй, Тсукишима! — Ворвалась она на перемене в его класс. Первогодки из его класса были удивлены, что девушке со второго года понадобилось от замкнутого и не особо общительного парня. — У меня сейчас английский, я была бы не прочь одолжить свой словарь. — Уперевшись руками о его стол, она почти вплотную склонилась к очкарику. Присутствующие лишь удивленно разевали рты и тихо перешёптывались, чем заставляли парня еще больше чувствовать себя неловко. — Возьми в библиотеке и не приближайся так близко. — Тсукишима отвел взгляд в сторону. Быстро стрельнув взглядом на стол, она увидела, что под его руками как раз таки лежит словарь. В голове тут же созрел новый и хитрый план. — Знаешь, Тсукишима, несмотря на твои слова, ты очень добр. Прикоснувшись своими губами к его чуть покрасневшей щеке, она рывком забрала словарь и тут же умчалась из класса, оставляя за собой чуть слышимое «Спасибо». После случившегося, Тсукишима не то, что был готов провалиться сквозь землю, он уже подумывал о переводе. «Но с наступлением темноты…» -Мнг…ммм…ха…- Тяжелое дыхание, пылкие поцелуи и крепко прижимающиеся тела. — Т-тсукки, я больше не могу. — Тело девушки уже трясло в сексуальной лихорадке. Разум были затуманены наслаждением и похотью. Крепкие руки центрового, влажный язык на её шее и его томное дыхание только еще больше распаляли её желание. — Да ну, а мне казалось, тебе это нравится, — с явным сарказмом произнес Тсукишима, плотнее прижимаясь своим коленом между ног девушки. — Ах! — Довольно громко простонала она, выгибаясь в спине, тем самым сама сильнее прижималась к его ноге. — Будь тише, иначе нас могут услышать, — его баритон, сарказм и эта эротичная интонация не то, что возбуждали, от такого можно было уже взорваться от смущения и желания. Повернув её лицо к себе, Тсукишима занял её губы своими, игриво переплетаясь с её языком. Руки Соны уже со всей силы сжимали плечи центрового, она была на пределе. Тсукишима чувствовал дрожь в её теле, желание, но он был настолько дерзкий и любил издеваться над людьми, что не мог себе отказать в таком сладостном наслаждении. По помещению раздавались непристойные звуки от страстных поцелуев, легких и приглушенных стонов и тяжелого дыхания. В маленькой клубной комнате волейбола становилось уже жутко жарко и душно. Кислорода катастрофически не хватало. Оторвавшись от его губ, она все-таки смогла вздохнуть поглубже воздуха. Её тело настолько желало его, что она уже почти не могла управлять собой. Из уголка губ стекала тонкая струйка слюны от чересчур страстного поцелуя. Красное лицо, затуманенный серый взгляд и чуть взлохмаченные темные волосы с синим отливом. -О, ты уже так быстро, извини, но я еще не насладился, как следует, — его власть над ней, его гордыня, показывали все утаенные уголки его дерзости. Сейчас он был силен, не просто физически, сейчас он доминировал во всем над ней. Уложив её на довольно теплый пол, он тут же одной рукой соскользнул под её юбку, прикасаясь сразу к нужному месту. — Оу, ты уже такая мокрая. -П-прекрати, это же так смущает. -Да ну, — Тсукишима стянул с её бедер нижнее белье, — тебе же всегда нравились мои пальцы. — И тут же после своих слов Тсукишима проник средним и безымянным пальцем правой руки в её лоно. -Ах, ха! — Я же сказал, будь тише. — Тсукишима склонился и снова заткнул девушку своим ртом. Его длинные пальцы доставляли неописуемое удовольствие. Ей всегда нравились его руки, его длинные пальцы. Он умело и виртуозно двигался ими, цепляя все возможные эрогенные зоны внутри её. Легкие хлюпанья сильно смущали, от чего Сона еще больше краснела. Оторвавшись от его губ, она крепко своими руками обняла его за спину и приблизилась к его уху. — Кей, д-давай, сделай это… — Сил что бы говорить в голос не было, поэтому она просто шептала. Язык почти не слушался, это был максимум, что она могла сделать. — А ты нетерпеливая, это так раздражает. — Чуть приспустив шорты с нижним бельем, Тсукишима смазал головку, и без того сочащегося смазкой, своего члена возбужденными выделениями, что остались на его пальцах. Протолкнувшись только головкой полового органа, он остановился. — Ты мне должна обещать, что будешь послушной и не будешь шуметь. — Д-да…- Ехидно ухмыльнувшись, Тсукишима снял с себя футболку, оголяя свое тело. Дрожащей рукой Сона прошлась ладошкой по его торсу, чуть цепляя его своими ноготками. Склонившись к ней, он уперся локтями в пол. Накура сняла с него очки и отложила в сторону, чтобы не разбить их. Тсукишима может и был близоруким, но прекрасно видел девушку без очков на таком расстоянии. Обхватив его лицо, Накура впилась в его губы, а он в этот момент легонько толкнулся бедрами вперед, проскальзывая до конца. С трудом сдерживаясь оба партнера тихонько постанывали. Несмотря на то, что Тсукишима всегда был примером сдержанности, сейчас он уже не мог долго терпеть, мимолетный миг, когда приятно настолько, что тебе абсолютно все равно сдержанный ты или нет. «А с наступлением рассвета, я её снова не могу терпеть…» Сидя со скучающим видом на уроке, Тсукишима снова и снова проклинал эту второгодку. С тех пор как он вступил в клуб, его жизнь кардинально изменилась. Нет, она не была любительницей спорта или конкретно волейбола, она просто была хорошей знакомой всех семпаев. Устремив свой взор в окно, он увидел на улице класс второгодок на спортплощадке. Вот и Танака уже бегает в порыве своего энтузиазма, вот и ненавистная им Сона. Вид из окна открывал не всю картину, но ему было прекрасно видно, что её олимпийка расстёгнута нараспашку. «Вот глупая, там же холодно, а она раскрылась вся. Заболеет — сама будет виновата» Сона о чем-то весело болтала с девчонками, которые посмеивались над Танакой. Посмотрев в сторону, Тсукишима увидел оголенную шею с чуть заметным покраснением. «А если я бы прикоснулся сейчас к её шее, она была сейчас так же холодная?» Будто бы почувствовав на себе его взгляд, Накура развернулась в пол оборота и посмотрела на вверх прямо на Тсукишиму. «Черт, не смотри сюда…» — Дернулся парень, уставившись в книжку. Краем глаза он заметил, что она подходит ближе. — «Нет, что ты собралась делать? Стой, остановись!» — Эй, Тсукишима, сделай лицо попроще, а то будто пенопласта наелся! Прикрыв рукой глаза, он надеялся избежать взглядов в его сторону. Однако… -Тсукишима, из-за тебя нарушается порядок в классе, будь добр выйди из класса и реши все свои дела. — Строго отчеканил учитель. Чертыхнувшись про себя, парень встал с места и вышел из класса. «Она не выносима, она раздражает и бесит меня, но даже так, каждый вечер я буду любить её»