Хэллоуинские страсти

Гилберт всегда считал себя неудачником по одной простой причине: у него никогда ничего не получалось с первого раза и так как нужно, если это касалось чего-то важного. Например, стрелять он научился быстро и неплохо именно потому, что стрельбу никогда не любил. А вот заключить так необходимый для освобождения Оза контракт с Вороном у него вышло только с пятого или шестого раза: древняя Цепь каждый раз придирчиво изучала его с головы до ног, ехидно поглядывая круглым желтым глазом на трясущиеся коленки, резюмировала: «Не годен!» и вышвыривала из Врат, как пробку из бутылки. Сейчас же Гилберт очень хотел, чтобы его хэллоуинский образ понравился Озу. Наплевав на собственную склонность оставаться в стороне от всяческих увеселений, он подошел к подготовке костюма с чувством и с расстановкой, тщательно продумывая все до мелочей. Озу нравились контрасты? Отлично: для костюмированной вечеринки Гилберт выбрал личину беса, которая так же мало подходила к его сути, как пение частушек — к похоронам. Оз как-то обмолвился, что клыкастый поцелуй, должно быть, не на шутку заводит, — и Гилберт отыскал мастера, который изготовил ему накладные клыки. Клыки получились что надо; правда, мастер долго выпытывал у Гилберта, отчего тот краснеет каждый раз, когда заговаривает про них. Но не объяснять же ему было, какие картины вырисовывались у Гилберта в голове при этом?! Оз откровенно млел от кружевных жабо, тонких рубашек и обтягивающих задницу штанов — и Гилберт, ничтоже сумняшись, включил все это в свой костюм, сурово заказав самые обтягивающие штаны из всех возможных. Правда, к заднице (то есть, к тыльной части штанов, но не суть) пришлось пришить хвост: без него бес вышел бы несколько неубедительный. Но Гилберт подумал, что — пусть его. Все равно сзади у него будет плащ. Он будет лететь за ним, и трепетать, и внушать леденящий ужас. А потом Гилберт снимет его при Озе, и словно невзначай повернется к нему спиной… Гилберт думал об этом, снова краснел — но готовил костюм, полный решимости закончить этот Хэллоуин соблазнением Оза, и в этот раз все просто обязано было получиться! Потому что, если он не сделает это сейчас, то, того и гляди, останется у разбитого корыта: на последнем балу было слишком много тех, кто обращал на Оза повышенное внимание, нельзя было допустить, чтобы все жертвы оказались напрасными!.. Полный осознания важности этого вечера, Гилберт начал одеваться очень заранее, несколько раз перепроверил все, начиная от чистоты туфель и заканчивая ровностью стежков, и даже на пробу укусил какую-то тряпку, чтобы увериться в том, что клыки держатся на совесть. Принесшая легкий ужин служанка, увидев, как Гилберт с остервенением грызет край скатерти, выбежала из его комнаты с круглыми глазами, но это было неважно: главное, клыки не подвели!.. Но, конечно же, в самый ответственный момент все пошло так же, как и всегда. В нетерпении Гилберт приехал на затеянный Рейнсвортами костюмированный званый вечер, посвященный Хэллоуину, чуть ли не раньше всех. Он долго слонялся по зале, выпил для храбрости полбокала кроваво-красного вина, и тут же остолбенел, увидев Брейка: тот был в костюме ангела, и этот образ подходил ему еще меньше, чем образ беса — Гилберту. Брейк перехвати его взгляд, совершенно не ангельски ухмыльнулся, но подходить не стал: он явно тоже находился в ожидании чего-то — или кого-то. Гилберт уже начал опасаться, что что-то пошло не так и Оз попросту не приедет, когда в просторную бальную залу ввалились Безариусы: всего трое, но сразу стало казаться, что места резко поубавилось. Окинув их взглядом, Гилберт сначала попятился: Оскар Безариус своим хэллоуинским образом выбрал личину кота. Это было серьезным препятствием на пути к Озу, и Гилберт даже на мгновение заподозрил, что господин Оскар каким-то образом проведал про намерение Гилберта совратить его племянника, но потом отбросил эту мысль как безосновательную. Госпожу Аду в возмутительно коротком платье с шокирующе глубоким декольте Гилберт воспринял проще: это же сестра Оза, ей можно. То, что Винсент при этом поглядывал на нее как-то странно, удивления не вызвало: Гилберт по себе знал, как непросто переживается слом шаблона. На фоне своих родственников Оз выглядел, можно сказать, скромно: Гилберт ожидал увидеть его, как минимум, в посмертной маске фараона. И то, что Оз из всех возможных вариантов выбрал самый простой и непритязательный — привидение… это было, действительно, неожиданно. Между тем, к семейству Безариус подошел Брейк. Галантно поклонился леди Аде (Винсент при этом сделал крайне сложное лицо), перебросился шуткой с Озом — Гилберт видел, как они почти одинаково ухмыляются, глядя друг на друга, — а потом поднял глаза на господина Оскара и что-то сказал уже ему. При этом на ангела Брейк походил примерно так же, как Гилберт на беса — то есть, исключительно наличием нимба и крылышек. Назвать выражение его лица хотя бы просто доброжелательным у Гилберта бы язык не повернулся. Он попытался было прислушаться, о чем идет речь, но тут к нему направился Оз, и у Гилберта из головы вылетели все мысли, вообще. Без преувеличений: звенящая пустота — и ничего более. — Здравствуй, Гил, — буквально промурлыкал Оз. Зеленые глаза поблескивали в прорезях капюшона. — Прекрасно выглядишь. Такой стильный костюм… Мне та-ак нравится… Гилберт открыл было рот, чтобы ответить и на приветствие, и на комплимент, но тут Оз словно невзначай поднял руку, поправляя капюшон, и слова застряли у Гилберта в горле: под хламидой у Оза был полностью обтягивающий черный костюм из мягкой ткани, не скрывающий, по сути, ничего. Все линии его тела прорисовывались четко и явно: мускулы бедер, округлость ягодиц, бицепсы и трицепсы… и конечно же, то, что Оз обошелся без белья, тоже было более чем очевидно. Это было сильно. Это было гораздо больше того, что Гилберт был в состоянии вынести бесстрастно. Сердце заколотилось гулко и часто, дыхание перехватило, и горячая пульсирующая волна возбуждения окатила с головы до пят. И, уж конечно, паха она тоже не миновала… Член напрягся, ширинка встопорщилась бугром. Но, не успел Гилберт осознать это полностью, как послышалось тихое «чпок!», и по паркетному полу, подпрыгивая, покатилась черная костяная пуговица. — Ой, — сказал Оз, невинно хлопая ресницами, — пуговичка отлетела. С минуту до Гилберта доходил весь трагизм ситуации: на приеме, в бальной зале, он обзавелся не вызывающим сомнений стояком и одновременно остался без пуговицы в ширинке ну очень обтягивающих штанов!.. Он дернулся, попытался прикрыться ладонью, тут же сообразил, что только привлекает к себе внимание, причем совсем не то, на которое рассчитывал, отдернул руку от паха и схватился за плащ. Оз смотрел на него, не отрываясь. — Никогда не думал, что можно так краснеть, — заметил он, пока Гилберт заворачивался в полы плаща. — У тебя даже накладные кончики ушей, кажется, покраснели… Знаешь, я думаю, что это не поможет, — продолжил он задумчиво. — Нужно срочно исправить ситуацию. И, не успел Гилберт и слова сказать, как Оз подхватил его под локоть и повлек куда-то в недра особняка Рейнсвортов. — К-куда ты меня тащишь? — немного опомнившись, сквозь зубы поинтересовался Гилберт, когда они свернули в очередной темный коридор. — В библиотеку, разумеется, — невозмутимо пояснил Оз. — Всегда хотел сделать это в библиотеке. — Что — это? — Гилберт ничего не понимал. А Оз и не пытался пояснить: он только ухмыльнулся, проволок Гилберта вверх по лестнице, с которой они чуть не сверзились в темноте (Гилберт всегда знал, что у Оза странное чувство юмора, — ну вот с чего было так хохотать?!), потом толкнул его за ближайшую дверь. А пока Гилберт пытался оглядеться в царившем полумраке, Оз опустился перед ним на колени и принялся окончательно расстегивать ширинку. Поначалу Гилберт потерял дар речи, а заодно — всякую способность двигаться и размышлять. Пустота в голове становилась перманентной. Он мог только констатировать факты: вот Оз расстегнул последнюю пуговку; распустил шнурок подштанников и до предела сдвинул белье вниз, обнажая поникший член и яйца; а потом с ходу обхватил губами полускрытую крайней плотью головку — и тут Гилберта затрясло. Страстное желание, стыд, протест и жажда — все это навалилось на него одновременно. Он открыл рот, сам не зная, что собирается сказать, но из горла вместо членораздельной речи вырвался сиплый полуписк-полустон. Оз поднял на него глаза и взял член в рот глубже. Зрелище было то еще: хламида призрачно белела в полумраке, член скрывался в нижней прорези, темнеющей на фоне белого материала, и Гилберту на мгновение показалось, что ему отсасывает настоящее привидение. — О-оз? — просипел он, дернувшись, и тут же застонал, когда пальцы «привидения» очень материально сжали поджавшиеся яйца, удерживая их владельца на месте. — Угум? — вопросительно промычал Оз. Интонации были очень его, даже в таком положении, и Гилберт с облегчением перевел дух, а потом с трудом выдавил: — Что ты делаешь? Оз фыркнул и выпустил член изо рта. — Наверное, только ты можешь задавать такие вопросы во вполне очевидной ситуации, — насмешливо констатировал он, обхватив ствол члена ладонью. — Но если тебе нужна конкретика… В «Камасутре» то, что я сейчас делаю, называется аупариштака. Древние греки обозвали этот процесс фаллаторизмом — страшное слово, правда? Но мне больше нравится говорить «минет»: это звучит очень интимно. Да и произносить куда как проще… Гилберт снова застонал, только уже по другой причине, и закрыл лицо ладонью. Судя по ощущениям, оно просто-таки пылало. — Я знаю, что именно ты делаешь! Я не это имел в виду! Оз тихо засмеялся. Сильнее сжал пальцы, лизнул блестящую от смазки головку. Бедра Гилберта невольно дернулись. — Правда? А что тогда? — Ох… — Слова подбирались с большим трудом, но Гилберт старался. — Ну… В смысле — ты ведь раньше не… — тут Оз провел пальцем по навершию члена, Гилберт ахнул и замолчал. — Понимаешь, Гил, я очень долго ждал, — пояснил Оз неожиданно серьезно, — когда же ты от взглядов и вздохов перейдешь к делу. Но время шло, ничего не происходило. И я решил, что проще будет тебя соблазнить, чем дожидаться активных действий. Для тебя это сложно, я понимаю… — Но… Я хотел… Сегодня, — с трудом произнес Гилберт. Оз вскинул на него взгляд, и в полумраке его глаза блеснули, как у кошки. — Вот как, — кажется, он улыбался. — Но что тебя смущает в таком случае? Я просто немного тебя опередил! И, не обращая больше никакого внимания на невнятное бормотание Гилберта, Оз продолжил свое занятие. Как и все, за что брался Оз, минет он тоже делал хорошо. Гилберт задался было вопросом, где и с кем он практиковался — и тут же постарался отрешиться от малоприятных мыслей. Как бы то ни было, сейчас Оз был с ним. И делал это для него. Поэтому — не все ли равно?.. Главное, что между ними наконец происходило то самое, желанное и очень нужное, а остальное можно было благоразумно опустить. Гилберт уже балансировал на грани оргазма, когда за приоткрытой дверью послышались шаги и тихие голоса. — Кажется, тут никого нет, — голос звучал очень знакомо, и спустя мгновение, потребовавшееся на опознание, Гилберт в ужасе задергался: в коридоре с кем-то разговаривал господин Оскар. Оз тоже задергался, только не совсем так, как ожидалось: вместо того, чтобы отпрянуть, он принялся еще быстрее и глубже насаживаться ртом на член Гилберта, и тому пришлось вцепиться зубами в собственную руку, чтобы не застонать в голос. Про клыки он вспомнил, разумеется, только тогда, когда они проткнули тонкую лайку и больно царапнули кожу. За дверью тем временем зашебуршали, послышались звуки поцелуев, потом смешок. — Твой нимб сбивает мои уши, — пожаловался господин Оскар. — Давай я его сниму. — О, нет, — возразил другой голос, и Гилберт едва не лишился чувств: только Брейка тут не хватало! — Еще чего. Тебе хотелось контрастов? Так пользуйся моментом, потому что контрастнее было бы только вырядиться монашкой или девой озера, да вот беда — пол не тот. — Что не тот, то не тот, — согласился с ним господин Оскар, и возня возобновилась. В щелку двери Гилберт видел две смутно различимые фигуры, слившиеся в объятиях ; во всяком случае, ему хотелось думать, что только в них, а влажные, хлюпающие звуки — это лишь плод его воображения, не более. Оз ненадолго застыл, вслушиваясь в происходящее, а потом несколько раз подряд насадился ртом на член, сжал яйца — и Гилберт кончил, зажимая рот ладонью, цепляясь пальцами свободной руки за стену, изо всех сил стараясь не закрыть глаз — и все равно то и дело смыкая ресницы: несмотря ни на что, это было так хорошо, как ему даже не мечталось. Но его сдавленные стоны не были услышаны только потому, видимо, что в коридоре дело тоже шло к развязке: хрипло застонал господин Оскар, глухо охнул Брейк — а потом не осталось ничего, кроме тяжелого, сбитого дыхания. — Черт возьми, — спустя некоторое время произнес Оскар Безариус. — Я начинаю входить во вкус костюмированных вечеринок. Это точно надо повторить! — Значит, повторим, — голос Брейка звучал до безобразия довольно. — А сейчас давай вернемся. Светские умы не так светлы, чтобы связать наше одновременное отсутствие с истиной, но вообразить между нами что-то типа сговора — это они запросто. — Да, надо идти. Зашуршала ткань, снова послышались смешки и шепот, потом — удаляющиеся шаги, и все стихло. Тогда Оз поднялся с колен. Он ничего не сказал — лишь задумчиво посмотрел на дверь и провел рукой по лицу снизу вверх, стягивая капюшон. Потом искоса глянул на Гилберта. — Кто бы мог подумать, да? — проговорил он тихо, обращаясь, кажется, больше самому себе, — но Гилберт все равно попытался ответить, и уже открыл рот, однако не успел произнести ни звука: Оз поймал его руку и положил на свой пах. — Тем не менее, это ничего не меняет в отношении нас, — заявил он, и двинул бедрами, плотнее втираясь в ладонь Гилберта. — А поскольку я в целом за равноправие… окажешь мне ответную услугу? Только следи за своими клыками, — наказал он, прислоняясь к стене. — Я тебе доверяю самое ценное, можно сказать. Не хотелось бы лишиться его при странных обстоятельствах. — Оз!.. Когда Гилберт, в свою очередь, опустился на колени, его скулы снова пылали, и не только от возбуждения. — И где это вы пропадали? — поинтересовался у Оза Оскар Безариус, когда спустя полчаса они вернулись в бальную залу. — Мы были в библиотеке, — сверкнув улыбкой, сообщил Оз. — У Рейнсвортов очень хорошая библиотека; ты же знаешь, дядя. Оскар приподнял брови. Брейк скалился, стоя неподалеку. — Темнота — друг молодежи, да? — спросил он многозначительно. — А Гилберт пуговку потерял в процессе поиска книги, не иначе? Гилберт возмущенно зыркнул на него и плотнее запахнулся в плащ. Лицо снова горело. Зато Оз нимало не смутился. — Не только молодежи, — ответил он не менее многозначительно. — Библиотека вообще популярное место в этом доме, как я понимаю. Как поживает твой нимб?.. Воцарившееся молчание показалось Гилберту осязаемым. Поэтому он даже обрадовался, когда Брейк засмеялся и хлопнул Оза по плечу. — Туше, — сказал он с удовольствием. — Ты достойный племянник своего дяди. — Это точно, — пробормотал Оскар Безариус, переводя взгляд с Гилберта на Оза и обратно. Гилберт испытал острое желание сбежать куда подальше, но оставить Оза наедине с наметившимися проблемами совесть не позволяла. А проблемы должны были возникнуть вот-вот: господин Оскар нахмурился и воздел указующий перст в очевидном намерении произнести разгромную речь. — В следующий раз, — сказал Оскар Безариус, поворачиваясь к Брейку, — надо будет выбрать другое место, раз уж библиотека этого дома так популярна во всех отношениях. А тебе, — это уже адресовалось Гилберту, — рекомендую вернуть пуговицу на место: ты можешь, конечно, до конца вечера проходить, завернувшись в плащ, но мало ли что!.. — Или кто, — подсказал Брейк из-за его спины, и Гилберт в очередной раз пожалел, что во времена обучения стрельбе только представлял его лицо в центре мишени, так и не решившись попрактиковаться на оригинале. Оз засмеялся. — Пойдем, — сказал он, взяв Гилберта за руку. — Леди Шерон наверняка найдет в шкатулке с рукоделием иголку и нитки. А пуговку я подобрал. И снова потянул Гилберта за собой, направляясь к хозяйке вечера. — Прости. — Гилберт чувствовал себя несчастным, и голос его звучал соответственно. Оз удивлено покосился на него, и пришлось пояснить: — То, чего мне очень хочется, всегда выходит наперекосяк. И даже с этим соблазнением я снова выставил себя абсолютным идиотом… — Неправда, — возразил Оз, замедляя шаг. — Костюм у тебя вышел отличный, и соблазнил ты меня с первого взгляда, можно сказать. И вот только не говори, что ты не хотел делать мне минет — потому что, несмотря на клыки, вышло просто звездно! А если следовать твоей логике, то я должен был остаться без… — Оз! — позабыв про необходимость прикрытия, Гилберт уткнулся в ладонь. Рядом тут же ахнула какая-то дама, кто-то захихикал… — У Гилберта пуговичка отлетела, — сообщил Оз обернувшейся Шерон, пока Гилберт судорожно заворачивался в плащ. — В особняке найдутся подходящие нитки?