***
Наконец-то откинув в сторону последнюю веревку, Нацу устало откинулся назад, опираясь о стену. Даже развязать Люси для него было еще той трудностью после того, как Лами вколола ему какую-то дрянь. Перед глазами внезапно все поплыло, тело перестало слушаться, и Саламандр упал на пол, болезненно застонав. Будь она проклята, эта девка с кроличьими ушками! Хартфилия, до сих пор потиравшая запястья, которые натерла благодаря жестким веревкам, обеспокоенно кинулась к Драгнилу. Пытаясь привести его в чувства, что получалось довольно плохо, блондинка положила его голову себе на колени, с сожалением смотря на одного из сильнейших гулей седьмого района. Где-то вдалеке слышались крики, сражение было в самом разгаре, а она вместе с Нацу застряла в этой клетке без возможности поддержать Грея и Эрзу. − П-прости меня… Люси… − с трудом произнес парень, тяжело дыша. − Почему ты мне не сказал? – сейчас было совсем не время обижаться, но все же в голосе девушки проскальзывали нотки этого чувства. Нацу напрягся на пару секунд, не в силах произнести и слова. Стыдно это признавать, но да, все именно так и было. Он просто-напросто не доверял ей. Он мог рассказать ей всё, поведать о любой тайне, но только не о своей истинной сущности. − Я думал, ты возненавидишь меня. Вновь молчание воцарилось в комнате. Сейчас, когда все уже стало явным, Нацу понял, что было глупо скрывать это от нее. Люси бы не бросила, она бы обязательно что-то придумала. Но ни в коем случае не рассказала бы никому и не сдала бы следователям. И почему так сложно было поверить, что ее чувства к Нацу настолько же сильные, как и у самого парня к ней? И сейчас Саламандр проклинал себя за то, что сомневался в ней, что был настолько глуп. Это ведь Люси. Та самая добрая девушка, которая не раз поддерживала его в сложных ситуациях и не раз приходила на выручку. Как он мог подумать, что она сможет предать? − Ты дурак, Нацу! Я ведь люблю тебя! Как тебе такое в голову могло прийти?! – ее голос был слишком резким и слишком громким. Нацу чуть поморщился: голова и так болела, а тут по ушам ударил еще и крик Хартфилии. − Ну прости! Но сложно было подойти и сказать «Люси, я гуль» тогда, когда ты все твердила, что рано или поздно изничтожишь всех нас! – и сам повысил голос Драгнил, чуть привстав, опираясь на локоть, но тут же закашлялся и упал обратно, руками закрывая лицо и тяжело вздыхая. Люси тоже замолчала, лишь смотрела на него с некой печалью и виной. Ведь с другой стороны для парня это было тоже нелегко: каждый божий день переживать, что самый близкий человек может нанести удар со спины в самый неожиданный момент. Люси бы, наверное, уже сошла с ума. − Прости, − после недолгой паузы произносит Хартфилия, чуть склонившись к Саламандру и нежно целуя в губы. – Я понимаю, тебе было совсем нелегко… − Сейчас это уже неважно, − блаженно улыбнулся Нацу, вновь чувствуя ее тепло и заботу, но уже в следующую секунду улыбка сошла с его лица, − теперь мы пленники Тартара. И если верить Венди, лучше уж умереть, чем пережить это. В конце концов, все было зря – я не смог тебя спасти. Молодой человек вновь закашлялся, переворачиваясь на бок, удобно устраиваясь на коленях златовласки. Похоже, сидеть им тут еще долго. А решетку ломать даже пытаться не следует. Хартфилии это не по силам, а Драгнилу в его нынешнем состоянии так тем более. Люси провела рукой по малиновым волосам, наблюдая, как морщится от боли парень. Сейчас она ничего не может с этим сделать, и от этого словно что-то сжималось внутри. Так больно смотреть на страдания Саламандра и не мочь ничем помочь ему. Взгляд пал на ключ, лежавший на столе в другой стороне комнаты. К нему точно не дотянуться. − Нацу, − вдруг произнесла девушка, осознав кое-что важное. И как она сразу не додумалась? – Может… тебе стоит поесть? Драгнил широко открыл глаза, ошарашенно смотря на Хартфилию. Что… что она только что сказала? У него и мыслей никогда таких не было, как только ей пришло это в голову? Но сейчас, когда это было сказано вслух… Какая же Люси на вкус? − Даже не думай об этом! – тут же взбодрившись, прошипел Нацу. Он не совсем понимал, кому сказал это: девушке или же самому себе. − А лучше умереть?! – нахмурилась следователь. В следующую же секунду повернувшись к нему спиной, расстегивая первые три пуговицы на своей рубашке и спуская с себя сорочку, девушка через плечо кинула взгляд на Драгнила, чуть покраснев. Парень же, все так же ошарашено наблюдая за действиями следователя, поднялся, опираясь на стену, тут же садясь рядом с Хартфилией и обнимая со спины. Кому угодно, только не ей. Разве он может причинить такую боль самому дорогому человеку? − Люси, ты уверена в этом? – бережно целуя ее в оголенную шею, еще крепче прижимая к себе, спросил Нацу. Честно сказать, он не знал, уверен ли он. − Скажешь потом, как тебе? – пытаясь разрядить обстановку, хохотнула Люси. Тело ее было напряжено до предела, а руки крепко сжаты в кулаки. Нацу не знал, правильно ли он поступает, не знал, как после этого будет смотреть ей в глаза. Просто это было единственным выходом в сложившейся ситуации. И он ужасно боялся этого. Боялся, что не сможет остановиться, что войдет во вкус или, что еще хуже, каждый раз, смотря на Хартфилию, будет думать только о том, как бы насытиться ее плотью. Эти мысли сводили с ума. − Н-нацу, − несмело улыбнулась девушка, все еще чувствуя его горячее дыхание в области шеи и то, как он крепко прижимает к себе, − пообещай, что как бы я не кричала, ты не отпустишь. Саламандр содрогнулся всем телом, неуверенно кивнув. Он не был готов к этому. Совершенно. Точно не к этому. Аккуратно прикоснувшись губами к нежной коже на ее плече, Нацу так крепко, как только мог, сжал запястья Люси, все еще прижимая девушку к себе, в следующую же секунду впиваясь зубами. Следователь плотно сжимала зубы, закусывала губу до крови, старалась, как только могла, но не смогла сдержать громкого крика, так и рвущегося наружу. Слезы потекли из глаз, девушка старалась вырваться, но ничего не получалось. Она, просидев сутки в клетке, была довольно ослабленной, а Нацу… А вот Нацу с каждой секундой чувствовал, как к нему приходят новые силы. Казалось, вот-вот и девушка сорвет голос, в котором и так уже был слышен тихий хрип, но Драгнил этого словно не замечал. Для него она была идеалом, так что не удивительно, что и на вкус она была просто восхитительна. Парень и не заметил, что вновь начал терять рассудок, как это бывает на поле боя, но в какой-то момент что-то словно щелкнуло у него в голове, он быстро отстранился, тяжело дыша, отпуская Люси. Девушка тут же обхватила себя за плечи руками и, все так же не в силах унять слезы, продолжала кричать, только уже беззвучно. Ее трясло от боли и ужаса. Поняв, что это он виноват в том, что сейчас Хартфилия сама не своя, Саламандр в мгновение ока оказался совсем рядом, прижимая к себе и пытаясь утешить, что у него явно получалось плохо. − Все позади, Люси, все хорошо, ты молодец, − нашептывал парень, чувствуя, как девушка дрожит в его руках. – Нужно перевязать плечо, − вспомнил парень, заметив, что у Хартфилии началось сильное кровотечение, хотя оно и не удивительно. Мигом сняв футболку и разорвав ее на две черные полосы ткани, одной из них Нацу перевязал рану девушки, хоть в какой-то мере остановив кровотечение, после чего встал с пола и подошел к решетке. Та в некоторых местах уже сгнила, покрылась ржавчиной, да и вообще немного пошатывалась. Для обычного человека было бы весьма проблематично выбраться, не имея при себе ключа, но только не для гуля. Один взмах кагуне – путь открыт. Оба какухо словно медленно растворяются в воздухе, а Нацу подбегает к Люси. Более менее успокоившаяся Хартфилия смотрит на него, утирая слезы. Ее все еще пробирает мелкая дрожь, и Драгнил вновь обнимает ее, подхватывает на руки, бережно прижимая к себе. Ее губы бледные, глаза мокрые от слез, ресницы все еще подрагивают. Саламандр восхищался ей: она действительно была сильной в его глазах. Не каждая девушка сможет выдержать подобную пытку, а она смогла. И сейчас парня волновало только две вещи: как бы быстрее доставить ее в медпункт, чтобы там уж позаботились о ее ране, и как бы надрать зад Марде Гиру за то, что заставил пройти ее через это. Чуть скалясь при одном воспоминании о главе Тартара, Драгнил еще крепче прижал к себе Люси, которая уткнулась носом ему в грудь и сейчас просто отдыхала, и побежал к выходу из здания. − Лю, больше никогда не проси меня о таком, − подметил парень, несмело улыбаясь, минуя длинные коридоры на пути к выходу. И все-таки сейчас все было позади – этот факт несказанно радовал. − Что, неужели не понравилось? – едва слышно усмехнулась в ответ ему златовласка. Нацу оставалось лишь прибавить шагу, чтобы быстрее добраться до следователей, но как только парень вышел из здания, заметил фигуру, стоящую около стены. Некто явно был недоволен внезапным появлением незваных гостей и, лишь недовольно хмыкнув, вышел из тени на свет. Драгнил замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Он прекрасно знал парня, стоящего прямо посреди дороги. Шакал. − Вот черт, все-таки выбрались. А я так надеялся, что отсижусь тут тихонько, пока остальные разносят врагов. Саламандр недовольно цыкнул, рассматривая пути к отступлению. Времени сражаться просто не было: Люси должна как можно быстрее попасть в руки опытных медиков, иначе Нацу никогда себя не простит, что согласился на этот безумный план, чтобы выбраться из клетки. Внезапный порыв ветра, перед Драгнилом проскользнула чья-то тень, а Шакала вдруг откинуло обратно к стене. Нацу попытался найти взглядом третьего гуля (это было явно, ведь следователи просто не могут перемещаться с такой скоростью), и вот он наконец-то заметил невысокую светловолосую девушку, стоящую неподалеку и серьезно сверлящую взглядом самого Саламандра. − Ты не представляешь, как тебе повезло, что мы пробегали мимо, − тяжело вздохнула Мавис, подходя ближе. − Почему ты здесь, а не с остальными? – Нацу обернулся на голос. Зереф тоже был здесь. − Это Люси? Что с ней? – обратила внимание Вермиллион на девушку, которую Драгнил-младший все еще держал на руках. − Долгая история. Мне нужно как можно скорее доставить ее к следователям. Мавис еще недолго смотрела на Хартфилию, а затем перевела взгляд на Шакала, который все еще приходил в себя после недавнего «полета». − Тогда в чем проблема? – улыбнулась девушка, разворачиваясь лицом к члену Тартара и высвобождая свой кагуне-укаку. − Иди. А с мусором мы разберемся, − хмыкнул Зереф, подходя ближе. Еще никогда Нацу не был так рад этим двоим, обычно таким докучающим и вечно поучающим его жизни. Кивнув, тут же сорвавшись с места и побежав дальше, Саламандр миновал Шакала, который недовольно цыкнул и перевел взгляд на Мавис и Зерефа – теперь они его противники. Бежать долго не пришлось: уже скоро Нацу добрался до здания, где все это время скрывался Тартар, а значит, и до битвы, которая развернулась прямо перед ним. Не став медлить, он продолжил свой путь, то и дело уклоняясь от атак следователей и гулей, которые вели свое сражение. Еще минута, и он уже у цели. Обеспокоенные следователи тут же забирают Хартфилию, чтобы передать ее медикам, а Драгнил лишь облегченно вздыхает. Успел. − Ты справился, − Саламандр оборачивается и видит Эрзу, отдыхающую совсем рядом. Ее раны по всему телу были перевязаны бинтами, а сама Скарлет тепло улыбалась, подмечая, что была права, когда решила доверить спасение подруги именно Нацу. − Д-да, справился, − кивает он с некой виной во взгляде. Если бы Люси еще была не ранена… Решив не расслабляться, парень переводит взгляд на здание, в котором наверняка и был Марде Гир. Кто знает, может, он сейчас расправляется с очередной парой-тройкой следователей, а может, терпеливо ждет, когда к нему заглянет враг посильнее. Вроде следователей особого класса. И Драгнил не собирался стоять в стороне, пока те же Венди или Грей уже в шаге от своей цели убить Марде. Ведь именно он, Саламандр, должен прикончить его собственными руками. Повернувшись к Люси, которая лежала на носилках, а медики уже оказывали ей первую медицинскую помощь, Нацу неуверенно подошел к ней, взяв за руку. Девушка тут же открыла глаза, обратив свой взгляд на него и слабо улыбнулась. − Ты… сейчас пойдешь к Марде Гиру? – все еще слабым голосом спросила Хартфилия. В ее глазах Нацу отчетливо увидел тревогу и переживание за него. Как бы он хотел остаться рядом в это непростое для всех время, но эта битва будет продолжаться, пока Марде жив, а Драгнил не успокоится, пока не убьет его собственными руками. − Пообещай, что вернешься ко мне. − Конечно, − улыбнулся парень, чуть склонившись к ней и бережно целуя. Он прекрасно понимал, что этот поцелуй может быть последним, но сейчас вовсе не время, чтобы отступать…***
Марде Гир сидел за свои столом, лениво потягивая вино из бокала и выжидающе смотря на двери. Сейчас в этой комнате было намного спокойнее, чем бывает обычно. Не было ни вечно недовольного Шакала, ни Кеки, которая все свое внимание уделяла Сейре, совсем забывая о том, что проходит очередное важное собрание Тартара, даже Сильевр куда-то пропал. А Минерва… о, она, наверное, была самая шумная и проблемная из всех. Тишина словно давила на плечи, не позволяя расслабиться. Ну, оно и не удивительно, если большую часть из тех, кто обычно сидел за этим же столом с основателем организации перебили, как ненужных мошек. Марде тяжело вздыхает, подмечая про себя, что первым делом после окончания битвы нужно будет собрать новую команды сильнейших из Тартара. Возможно, они будут более достойными этого звания и не падут от рук следователей так быстро. Лишь Лами все еще была рядом с ним, полностью спрятавшись за горой документом на своем рабочем столе, так что только кроличьи ушки (Марде Гир до сих пор так и не понял, зачем она вечно таскает их с собой) выглядывали из-за стопок с макулатурой. Вдруг девушка издала какой-то странный звук, похожий ни то на вой, ни то на плач, после чего Марде потерял из виду даже кроличьи уши, уже так привычно мелькающие перед глазами. − Шака-а-ал! – протягивая имя одного из Тартара, с обреченностью выкрикивает Лами. И пусть её навыки обнаружения не были настолько сильны, как у покойной Сейры, к примеру, Лами тоже на многое была способна. По ее голосу мужчина сразу понял, что они потеряли еще одного элитного бойца. Он поручил Шакалу присматривать за Саламандром и Хартфилией и расправиться с ними в том случае, если они все же сумеют выбраться. Но ведь что гуль, что следователь были измучены до своего предела, что же могло пойти не так? − Будь они прокляты, эти гули седьмого района. Чертов Спригган и его гребаная Феечка, − со злостью прошипела девушка, готовая разорвать всех и каждого. В тот момент Марде самому стало интересно, что бы стало с этими двоими, погубившими Шакала, за которым так уплеталась Лами, попади они на ее хирургический стол. Еще раз тяжело вздохнув, обратив внимание на почти пустой бокал, который стоял перед ним на столе, Марде Гир нетерпеливо взглянул на дверь. Среди обоеих сторон: и следователей, и гулей есть те, кто желает его смерти. И если из его «элитного отряда» остались только Сильвер и Минерва, которую вряд ли теперь можно назвать членом Тартара, почему же никто еще не пришел по его душу? Устало зевнув, мужчина откинулся на спинку своего кресла и закрыл глаза. Он ненавидел ждать. Слишком скучно. Словно услышав его молитвы, дверь со скрипом распахнулась. Тут же открыв глаза, Марде широко улыбнулся, ожидая увидеть кого угодно: Минерву-предательницу, Фуллбастера, Скарлет… даже тех же Мавис и Зерефа, но она превзошла все его ожидания. Да… и как он мог забыть о еще одном игроке, который обычно предпочитал оставаться в стороне, лишь наблюдая. Но сегодня… нет, сегодня она пришла принять участие в сражении. − Венди… − улыбнулся Марде, один глотком допив остатки вина. – И… Шарли, если не ошибаюсь, − заметил он за спиной информатора еще одного одноглазого гуля. Марвел же оставалось лишь мило улыбнуться и пройти вглубь комнаты. Лами выглянула из-за своих бумаг, довольно смотря на свой лучший эксперимент, а затем чуть напряглась: сегодня эта девочка пришла явно не поделиться новостями. − Ты опоздала, − хмыкнул мужчина, вставая из-за стола и не сводя глаз с Папарацци. - Начнем?.. Венди лишь довольно кивнула и перевела взгляд на Шарли, которая, в отличие от своего прошлого визита в это место, держалась довольно уверенно. И все же случай с Хеппи сильно повлиял на нее. − Начнем! – усмехнулась Марвел, смотря на своего противника взглядом уже не невинной девочки, а ненасытного гуля.