***
Сэм Уилсон был первоклассным баскетболистом, а также замечательным человеком, отличным другом и наставником. Кагами, в принципе, повезло сблизиться с ним практически сразу после поступления. Будучи старше на два года, тот помогал и подсказывал во многих вещах, незаметно став неслабой поддержкой и опорой. Поэтому, когда тот воспылал желанием вместе посетить страну восходящего солнца, Тайга с радостью поддержал эту идею. Сейчас же он понял ещё одну немаловажную вещь — его абсолютное неумение разбираться в людях и неудержимую слабость к отъявленным мудакам жизнь периодически сама компенсировала, незаметно подталкивая к знакомству с подобными людьми. — Ну ты даёшь, брат. С таким, знаешь, не шутят. Я ведь вполне и гомофобом мог оказаться, — заключил Сэм после того, как Тайга всё же выложил, какого рода отношениями окрестил их общение перед Дайки. — Чёрт, я даже и не подумал как-то. Просто сработала защитная реакция на одного неожиданного призрака из прошлого. — Уже который раз Тайга клял себя за необдуманные поступки, но один хрен — продолжал наступать на всё те же грабли. — Знаешь, не бери в голову и просто забудь, а я постараюсь как-нибудь уладить это недоразумение. — Э нет, так не пойдет. Раз втянул, то выкладывай теперь всё начистоту, — Сэм резко сделался предельно серьёзным. — Если, конечно, хочешь чтобы я посодействовал в приструнении твоих призраков. Лёгкое негодование Тайги сменилось полным смятением, а после — трогательной признательностью, когда, сопереживающе выслушав всю душещипательную предысторию, ему даже предложили руку помощи (в пределах разумного, конечно). — Эй, на то и нужны друзья, чтобы принимать тебя таким, какой ты есть, и уметь поддержать в сложных ситуациях, — окончательно добил своей человечностью Сэм. И, наверное, Тайга в какой-то степени даже пожалел, что тот на самом деле лишь друг, а ещё — что не способен одним усилием воли включать и выключать к кому-либо чувства. Поездка явно сулила быть не простой.***
— И как давно вы вместе? — после встречи в аэропорту Аомине впервые заговорил с Кагами только через три дня, несмотря на то, что уже принимал участие в паре бурных дружеских встреч, но появляясь ненадолго и присутствуя лишь безмолвной тенью, наблюдающей со стороны. А возможно, он сделал это именно сейчас из-за того, что так же впервые застал Тайгу без чьего-либо внимания. Уж очень остальные парни были увлечены игрой с Сэмом. Баскетболисты, похоже, везде одинаковы и каждую посиделку и спор в любой момент могут перенести на площадку, как, собственно, в данный момент и случилось. Удивительно, но даже несмотря на незнание языка, Сэм прекрасно ладил со всеми знакомыми Кагами. Со всеми, кроме Дайки. — С чего вдруг тебя начали интересовать такие подробности из моей личной жизни? — С тех пор, как мой близкий друг, сделав неожиданное признание, сразу же свалил за бугор и резко оборвал всю связь. — А был смысл её держать? Ты, по-моему, предельно ясно выразил тогда всё свое отношение. Мой «близкий друг». Как видишь, нездоровая херь... — Слушай, я просто не понимал, настолько гадко тогда повёл себя. Точнее, не хотел понимать, пока ты не уехал. — Кагами многозначительно промолчал, и Дайки, видимо, решил, что это добрый знак: — Чёрт, я ведь действительно сильно облажался. Но я просто был не готов... — Зато потом подготавливал себя неслабо, — перебил Тайга, давая понять, что в курсе того, как через пару месяцев после его отъезда тот пустился во все тяжкие, связавшись с сомнительной компанией. Что им в тот момент двигало, даже Сацуки не могла понять, казалось, начхав на всё, он намеренно, бесконечными попойками и беспорядочными связями, пускал своё будущее и жизнь под откос... Но нет, когда появилась реальная угроза отчисления за прогулы, Аомине снова внезапно кинуло в крайность. Только теперь он, как обезумевший, вдарился в баскетбол: выпахивая на тренировках как проклятый и отдаваясь играм без остатка. — А ты, смотрю, напротив — всё обо мне разузнал. — Ничего я не узнавал, просто Тецуя сильно переживал за одного идиота и делился со мной. Тебе ведь, как обычно, насрать на беспокойство и чувства близких людей. — Не говори так, с тех пор многое изменилось. Я изменился, — глаза Дайки взволнованно расширились, а невозмутимый вид резко сошёл на нет. — Послушай, если бы я только мог отмотать время назад... — Вот только давай без этих «если». Как видишь, мне уже это не надо, — холодно бросил Тайга, уходя в направлении зовущего его Сэма. Пожалуй, он был готов прямо сейчас сам себе повесить орден на грудь за то, что его голос ни разу не дрогнул. — Эй, давай хотя бы просто поговорим, — тут же прозвучало вдогонку, но Тайга сделал вид, что не слышит. А следом Сэм на корявом японском попытался и Дайки привлечь к игре. — Аомине-чи, я рассказал, что в игре один на один тебе мало кто может противостоять, — вдохновлённо пояснил Кисе. — И он хочет глянуть, чего ты стоишь. Ох, как же зря он произнёс последнюю фразу. Теперь Кагами воочию убедился, насколько игра Дайки может пугать подавляющим прессингом, обрекая соперника на невольную панику. Порой складывалось впечатление, что от его напора Сэма спасал вовсе не талант, а лишь немалый опыт за плечами и железная выдержка. И хоть разрыв в счёте был незначительным, настрой Аомине — додавить во что бы то ни стало явно превалировал на площадке. Куроко даже пару раз порывался вмешаться в это столкновение. А Тайга просто залип, теперь уже реально осознавая, что Дайки действительно изменился, вот только к лучшему ли все эти перемены...***
Несколько дней подряд Кагами и Сэм продолжали отвисать с парнями на площадке, ближе к вечеру перенося это шумное веселье в кафе. Лица периодически менялись, и порой удавалось узнать даже что-то новое. Оказалось, что Хьюга всё же решился признаться Рико и теперь они вместе. А Киёши уже как год вернулся в строй, полностью завершив курс реабилитации. Теперь он играл за команду одного из Токийских вузов. Один раз Тайге пришлось выдержать нашествие на свою квартиру почти всего основного состава бывших Сейриновцев. Было весело и шумно — когда дело касается приятных воспоминаний, всегда так... Но это беззаботное мероприятие пришлось резко прервать, когда соседи пригрозили вызвать полицию. А наутро, узрев все последствия безжалостного дружеского веселья, Кагами поклялся, что больше в жизни не будет собирать у себя такие толпы. Дайки ещё пару раз мелькал на горизонте этих встреч, но теперь с совершенно отсутствующим выражением лица. И Тайга понадеялся, что инициатива его присутствия исходила лишь от желающей развеять друга Момои, а тот на самом деле решил наконец отстать. Но рано радовался. — И ты его действительно любишь? — с этим вопросом Аомине застал Кагами врасплох у выхода из туалета в кафе. И, при всём желании ответить «да», Кагами прекрасно понимал, что врать он так и не научился, и Дайки его моментально раскусит. — С ним хорошо, и он не предаст, а это сейчас для меня самое главное. Услышав ответ, Аомине просто развернулся и ушёл, оставив Тайгу пребывать в настороженном оцепенении. Ведь до случившегося несколько дней назад диалога он даже не думал, что Дайки вообще способен сожалеть о каких-то своих поступках. Конечно же, это совершенно не умаляло того, как он повёл себя, но, тем не менее, не шло из головы. Видимо, отпетые мудаки — действительно непреодолимый кинк Кагами, персональный наркотик, потому что жопой чуял, если бы услышал ещё хоть пару слов из его уст в такой несвойственной покаянной манере, уж точно не смог совладать со своими эмоциями.***
— Буду ждать твоего возвращения, бро. И разберись уже с этим «призраком», а то чувствую, ещё пара дней — и он прожёг бы во мне дыру взглядом, — так вышло, что Сэму пришлось улететь раньше намеченного по неотложным семейным обстоятельствам. — Да нечего там разбираться, от того, что он никому ничего не растрепал — меньше ублюдком не сделался. Люди просто так не меняются, — Кагами замялся, ероша волосы на затылке. — И спасибо за поддержку. — Да без проблем, главное, чтобы помогло, — Сэм приободряюще похлопал его по плечу и договорил: — Но что-то мне подсказывает — между вами не всё так ясно, как ты пытаешься показать. — Брось, наши дороги давно разошлись, и что бы там ни выяснилось — всё это прошлое, которое после моего возвращения останется здесь. — Ну если так... Тогда возвращайся в Штаты ко мне. И Тайга обмер, похоже, он так долго держал своё сердце на замке, что не заметил очевидного прямо под носом. Всё это время, как слепой идиот, принимал за дружбу совершенно иное проявление внимания. — Тигр, я серьёзно, возможно, я бы и дальше молчал, если не этот случай... Ведь ты мне уже давно... — Сэм, я... — Постой, я понимаю, это слишком неожиданно, поэтому ничего пока не отвечай. Но обещай подумать, я буду ждать, — нейтрально приобняв Кагами в прощальном жесте, он сразу же направился в сторону посадки. — Я подумаю, — кинул вдогонку Кагами. Возможно, своего ответа он действительно пока не знал, но странным образом на душе потеплело. Похоже, в Штатах теперь его ожидало что-то новое — наверное, то, чего он действительно так долго ждал. Видимо, эта поездка и в самом деле знаменовалась неким переходным рубежом в его жизни, позволяющим окончательно отпустить прошлое. Оставалось только пережить эту пару дней в надежде, что Аомине больше ничего не выкинет.***
Прощальная вечеринка, несмотря на зарок, вновь пришлась на многострадальную квартиру, и хоть на этот раз все старались вести себя прилично, но так же прилично понажираться это вовсе никому не помешало, а, наоборот, только способствовало. Даже почтивший-таки своим присутствием Дайки выполз из таинственной скорлупы молчания, внезапно решив побыть звездой компании. Хоть и сверкал, к облегчению Тайги, совершенно недолго, уйдя в алкогольное забытьё первым. И под долгие и трогательные речи Кисе он мирно засопел, свернувшись калачиком на диване. — Мне всегда казалось, что Аомине-куну твой отъезд дался тяжелее, чем кому-либо из нас, — Куроко внезапно нарушил обет молчания на эту тему, снова давя на только недавно успокоившуюся мозоль. — Да ерунда всё это, Тецу. Такому, как он, тяжело лишь тогда, когда что-то происходит не по его, и уж точно не из-за кого-то. — Не знаю, почему вы перестали общаться, но я уверен, ему далеко не все равно, хоть и старается всем видом не показывать, — продолжил подливать масло в огонь Тецуя. — Ведь только ты, Кагами-кун, всегда странным образом мог влиять на него. — Ага, как же... — у Тайги вновь засвербило внутри, и он постарался перевести разговор на другую тему. И за что ж ты такой безжалостно проницательный Тецу... Гости с трудом начали выпроваживаться лишь далеко за полночь. Тайга облегченно вздохнул, радуясь, что в этот раз Момои с Куроко вызвались спасителями его обители, и завтра, помимо сборов, не придется ещё тратить силы на порядок. Голову прилично вело от алкоголя, но приподнятому настроению это отнюдь не мешало. На повестке дня оставался последний вопрос — сейчас нужно было собраться с духом и выпроводить домой последнего завалявшегося гостя. Аомине нашёлся на балконе. Он молча вглядывался в огни ночного города и, облокотившись руками о бортик, ждал. Совершенно вменяемый и трезвый. Кагами, обречённо вздохнув, приблизился к нему. — Ну, и нахера это шоу с нажираловкой устроил? — Потому что только так у меня был шанс остаться с тобой наедине и, наконец, поговорить, — всё так же не оборачиваясь, пояснил он. — Тц, повторюсь, нам не о чем разговаривать, — небрежно кинул Тайга, разворачиваясь на выход, но не успел сделать и шагу, как чужая рука тут же обхватила его поперёк талии, а лоб вжался в затылок. — Отцепись, — рыкнул он. — Я вызову тебе такси. — Пожалуйста, — зарываясь носом в отросшие пряди волос и обдавая шею прерывистым дыханием, сокрушённо проронил Дайки. Кагами почувствовал, как кожа на шее в один миг покрылась испариной, а после словно занемела. Как будто систему от столь внезапной близости в доли секунды закоротило, и в целях самосохранения она перестала оцифровывать те ощущения, которые должны были неумолимо накрыть его. — Пожалуйста, — вновь повторил Аомине. — Не знаю, есть ли смысл просить прощения, но хотя бы просто выслушай. Маска безразличия в момент пустила паутину трещин, и Тайга, пользуясь заминкой собственного организма, не позволяющей проявить слабость, дал волю накипевшей ярости. Резко развернувшись и хватая Дайки за ворот футболки, он одним рывком тряхнул его, свесив почти всем корпусом за бортик балкона. — Какого хрена, ублюдок! — он резко перешёл на крик. — Какого хрена у тебя до сих пор выходит играть на моих чувствах, — срывающимся голосом договорил Кагами, ловя себя на мысли, что только что безнадежно сдал сам себя. Он стоял с обезумевшим видом, готовый в любой момент спустить Аомине с высоты нескольких этажей, а тот лишь смотрел с читаемой виной во взгляде и даже не пытался сопротивляться. — Я знаю, что повёл себя, как последняя сволочь, — вкрадчиво произнося каждое слово, Дайки, крепко сжал пальцами запястья Тайги. — И я заслужил любого презрения с твоей сторо... — Мудак, — перебил Кагами, смягчившись. — Ты повёл себя как конченый мудак. Его хватка ослабла, и через пару секунд руки обессилено сползли вниз, скользнув раскрытыми ладонями по груди Аомине. А ещё через пару секунд все тело пробила предательская дрожь, когда смуглые пальцы с неподдельным трепетом провели по бокам и мёртвой хваткой замерли на бедрах — словно опасаясь, что тот передумает и, не выслушав до конца, уйдёт. Теперь система идентификации ощущений Тайги, видимо, не только устранила сбой, но и усилила порог чуткости в разы. Иначе невозможно, чтобы всего один жест, вслед за дрожью, заставил подкашиваться ещё и ноги. Но Аомине держал крепко. — Согласен, — подтвердил он. — И я сто раз успел пожалеть. Потому что я соврал тогда! — Дайки сделал паузу, и Тайга впервые почувствовал, как тому с трудом что-то даётся сказать. — Когда ты признался, я сорвался и наговорил херни, потому что испугался... Я просто был не готов принять не только твои чувства, но и свои собственные, понимаешь... Тут Тайга осознал, что всё время боялся услышать именно эти, проникающие в сознание ядом бессилия слова признания. Оказывается, этот недоумок обладал уникальным умением изощрённо измываться не только над близкими людьми, но и над самим собой. И что, блядь, теперь ему со всей этой информацией делать, после того как больше года собирал сердце по кускам. — Теперь я понимаю... — сглатывая подступившую мокроту к горлу, сквозь зубы прохрипел Кагами. — Что ты не только мудак, но ещё и непроходимый кретин. На уровне подсознания он, наверное, всегда хотел услышать такое искреннее раскаяние. Но сейчас, как только его получил, тут же накрыла какая-то обреченность. Есть ли во всём этом смысл? Ведь, в любом случае, упущенное время назад не вернёшь, да и шрамов на душе от него меньше не станет. — Какой бы я ни был, но признай, что те твои чувства тоже не канули в небытиё. — Даже если и так... Теперь это уже не имеет никакого значения, — Кагами отступил на шаг, резким жестом скидывая с себя цепкие кисти. Его голос почти не дрожал. — А сейчас просто уходи отсюда. — Уверен? Тайга, пойми наконец... — Блядь, просто оставь меня в покое! — У тебя есть только один выход, чтобы избавиться от меня. Это вновь попытаться сбросить с балкона, — твёрдым тоном продолжил Дайки, снова приблизившись вплотную. — Потому что я. Никуда. Не уйду. Кожу Кагами вновь обдало жаром каждого отчеканенного слова. Он буквально взвыл волком, тут же беспомощно отшатываясь назад и упираясь задом в узкий подоконник: — Какая же ты сука, — вырвалось у него, и он почувствовал, как желание поддаться искушению перерастает в истерику. Он начал задыхаться, теперь Тайга ощутил себя беспомощно пьяным перед чересчур трезвым Аомине. Который с молниеносной точностью находил все его чувствительные точки, безжалостно лупя по ним каждым словом и жестом. — Ещё какая, — буквально накрывая собой и с придыханием шепча в ухо, Дайки одновременно попытался совладать с непослушной пряжкой на его ремне. — Потому что мне реально крышу рвёт с того момента, как ты приехал. И Кагами окончательно повело. Колени задрожали, и если бы не крохотный выступ подоконника, он так бы и рухнул, задохнувшись этим горячим дыханием. «Плевать», — пронеслось в голове, когда руки уже скользнули под ткань футболки, исследуя кожа к коже рельеф этого тела. Тела, которое на самом деле он не переставал желать. Тайга теперь сам не понимал — оправдывает ли он своё бессилие перед возникшим искушением или просто убеждает себя, что после всех слов и поступков хуже уж точно не будет. Прошлое в любом случае не исправить. Так чего же тогда он теряет, если оставит в этом прошлом место для ещё одного безрассудства. Дайки, даже не задумываясь, моментально стянул с себя мешающий предмет одежды и тут же приник губами к губам в попытке поцеловать. «Такие же мягкие, как и тогда», — шумом отдалось в сознании у Тайги. Стоит только поддаться их уничтожающей разум ласке — и точно слетят последние тормоза. Поэтому он, собрав оставшиеся крупицы самоконтроля, отвернул лицо, намертво стиснув зубы. Аомине даже не попытался настоять на своём, а лишь скользнул цепочкой поцелуев по щеке к подбородку и на шею. Он обвёл языком и чуть прихватил зубами подрагивающий кадык и, задрав одним рывком футболку, тут же спустился губами к солнечному сплетению, а второй рукой начал стягивать с Кагами брюки с трусами. Выпутываясь из рукавов футболки, Тайга чувствовал, как его кожа горит огнём в каждом месте, где прошёлся этот язык. Дайки хотелось оттолкнуть и одновременно прижать к себе сильнее. Но у него хватило сил лишь прикусить свою собственную щёку, чтобы хоть как-то отвлечься и позорно не спустить в тот момент, когда, наконец высвободив от болезненных оков одежды возбужденный орган, Аомине провёл кончиком языка по всей его длине. А уже в следующее мгновенье Кагами вовсе забыл, как дышать... Когда Дайки сомкнул пальцы у его основания и, не переставая скользить языком вокруг головки, буквально насадился на член сомкнутым кольцом губ. Он практически сразу начал рывками вбирать его в себя: то с оттяжкой посасывая, то позволяя Тайге самому толкаться в обволакивающую тесноту рта. Таким образом, стремительно и отточено заставляя того терять последние крупицы разума. И откуда у этого сукиного сына такой волшебный язык... Сквозь пелену нереальности Кагами чувствовал, как влажный от слюны палец начал дразняще кружить у его ануса: ненавязчиво касаясь и слегка надавливая, но не проникая. Аомине резко взял в рот особенно глубоко, издавая гортанный звук и пуская вибрацию по всей длине возбуждения, и Тайга начал мелко содрогаться всем телом, окончательно сходя с ума. Лишь когда волна дрожи сошла, он ощутил, как этот палец уже активно двигался внутри него: чуть изгибаясь и прицельно стимулируя простату. А следом проник ещё один, начиная растягивать узкие стенки. Теперь Кагами казалось, что в жажде разрядки истерично заметалась каждая клеточка его тела. Он начал тяжело дышать как под убойной дозой афродизиака не зная: то ли сильнее толкаться в жаркую глубину глотки, то ли активнее насаживаться на двигающиеся в нём пальцы. А смыкающийся замок на члене явно заставлял просить о большем. — Аомине, блядь, сделай уже что-нибудь, — хрипящим полушёпотом вырвалось у него. С заметной ухмылкой Дайки отстранился и, приподнявшись с колен, начал нарочито медленно стягивать с себя штаны. Он не проронил ни слова, но его затуманенный желанием взгляд говорил куда красноречивее... Откровенно ловя каждую эмоцию — глядя глаза в глаза, Аомине одним рывком подхватил Тайгу под задницу, закинув его ноги себе на бёдра. А после, вдавив крестцом в балконный подоконник, мягко пальцами раздвинул ягодицы и еле уловимыми толчками начал втискивать свой член в тугое кольцо мышц до упора. Кагами не издал ни звука, лишь с силой прикусил его плечо и шумно засопел. Завтра там расцветёт неслабый синяк. Пожалуй, слюны в роли смазки было явно недостаточно, но кого это волнует в момент, когда существует лишь одуряющая близость тел и одно дыхание на двоих. Аомине помедлил совсем недолго. От невыносимой узости рвало последние предохранители. А когда: — Ну же, — Кагами нетерпимо качнул бедрами. — Не хрустальный я. Он, словно в страхе, что тот всё ещё может передумать, сразу сорвался на быстрый жадный темп, заставляя Тайгу порывисто вздрагивать и издавать странные полурычащие, полускулящие гортанные звуки. Словно задыхаясь, Кагами, как ленивец, всё больше измождённо повисал на ритмично толкающемся в него теле. Дайки, уже сам будто периодически выключаясь, видел происходящее словно через снимки кинескопа. Кадр. И он обессилившими руками крепче прижал к себе Тайгу. Ещё кадр. И они буквально вваливаясь в дверной проём, тут же сокрушённо распластались на ковре. На следующем кадре чётко отпечаталось, как Кагами болезненно морщился от того, что приложился лопатками, но недолго... Пока Дайки снова резко не вошёл в него, буквально тараня простату и тут же хаотично зацеловывая грудную клетку, плечи, шею — всё, до чего мог дотянуться, в то время как в такт порывистым толчкам скользил рукой по его члену. И от всех этих выстреливших залпом стимуляций Тайгу накрыл оргазм, до такой степени сильный, что он в момент перестал ощущать на себе тяжело дышащего Аомине. Перед глазами всё поплыло и начало вспыхивать кислотными красками. Тело несколько раз конвульсивно скрутило, а в следующее мгновенье словно растаяло. Кагами даже не смог понять — кончил ли Дайки... Потому как тут же разлившееся внутри блаженное опустошение утащило в эфемерную пелену забытья. — Не отпущу... — Слышал он отдающимся в остатках сознания каким-то потусторонним эхом. — Больше не отпущу. Но уже был не в силах ответить...***
Аомине проснулся в комнате Кагами. Один. Но до того, как худшие предположения начали вгрызаться сознание, услышал шумное копошение в соседней комнате. Он резко подорвался с кровати, хватая по пути штаны и буквально впрыгивая в них на ходу. — Привет. — Тайга обнаружился в гостиной, за спешным сбором вещей. — Здоров, — Дайки с облегчением облокотился о дверной косяк, приторможенно соображая, что можно сказать ещё: — Эй, ты как... — Знаешь, про саднящую боль в заднице можно, оказывается, легко забыть при наличии безумно раскалывающейся головы. — Кагами... — вид Аомине сразу стал обеспокоенным. — Я тебя там поранил? — Вроде нет, просто я обычно не... а впрочем, забей. Слушай, если хочешь пока остаться здесь, то возьми ключи. Только не забудь потом сказать Тецуе, что они у тебя. Дайки кинул испытывающий взгляд: — А я могу расценивать это как знак, что ты меня простил? — Скажем так, расценивай это как знак, что извинения приняты. И Аомине пошёл ва-банк: — Тогда, может, всё же поменяешь билет и останешься ещё ненадолго, а я постараюсь заслужить полного помилования. — Аомине, послушай... — интонация Кагами резко стала угрожающей, а воздух вокруг него словно потяжелел. — У нас был отличный секс, и давай не будем это портить. Я не собираюсь задерживаться ради игры: «Как бы всё могло сложиться, если бы Аомине Дайки не был таким ублюдком». — А что если я без игр и вполне серьёзно хочу быть с тобой, — тут же встревоженно кинулся в ответное наступление Аомине. — И сделаю всё, чтобы этот твой хрен убрался с пути как можно скорее и подальше. — Ха. Даже интересно, каким образом ты это сделаешь!? — Тайга внезапно понял, что с утра о Сэме даже ни разу и не вспомнил. Это было несправедливо, и это напрягало, но ещё больше напрягал чересчур уверенный настрой собеседника. — Неужели зазвонишь его до смерти или же прилетишь, как супермен, и покараешь неугодного за... — Придурок. Ты думаешь, я просто так жил в спортзале почти целый год! — внезапно выпалил Аомине, ввергая собеседника в ступор. — Знаешь, это было непросто — привлечь их внимание. Но в итоге меня пригласили... В твой колледж и ещё два, — Дайки вновь опасно приблизился на максимально минимальное расстояние. — Тайга, я действительно сделаю всё, чтобы быть с тобой, просто дай мне шанс. Ступор на лице Кагами сменился немым оцепенением, и как бы сильно он ни хотел сказать «нет», но всё той же пресловутой жопой чуял, что Аомине мгновенно раскусит его вранье. Он снова безысходно взвыл: — Какой же ты идиот, Дайки. — Ещё какой...