И тронется лед...

Лео снова тренировался в одиночку. Он в очередной раз изматывал себя, доводя до такого состояния, что едва мог добраться до комнаты. По телу крупными каплями стекал пот, лицо было искажено от напряжения, руки слегка подрагивали от тщательно скрываемой усталости. Майки с тоской и грустью наблюдал за старшим братом. Когда он стал таким? Когда мягкий, добрый, серьезный и любимый братик стал мрачным, всегда собранным, обжигающе холодным? Микеланджело подошел к своему лидеру и коснулся его плеча. Под шеей шутника в одно мгновение оказался великолепный по остроте и прочности меч, обжигая кожу холодом своей стали. Так же, как обжигал взгляд Леонардо, направленный на Майки. — Что ты тут делаешь? — ровным, размеренным и пустым голосом спросил старший. Хотя нет… Не пустым. От льда и отстраненности Майки захотелось поежиться, но он не смел пошевелиться, завороженный и напуганный этим холодом. — М-можно с тобой потренироваться? — владелец нунчак неуверенно улыбнулся, надеясь, что ему не откажут. Да, Микеланджело устал, он хотел спать — десять утра, они только что вернулись с ночного патрулирования вкупе с пробежкой, на которой братья соревновались на скорость… Но сейчас младший понимал, что нужен брату, нужен Лео. Пусть сам лидер и не признавал этого. — Хорошо, — Леонардо отошел на несколько шагов и поднял катаны в позицию для спарринга. Ни удивления, ни непонимания… Он выглядел все так же холодно, и в груди Майки неприятно кольнуло. Братья начали бой. Удар. Уход, ответный удар. Пригнуться, пропустить мечи над головой, сделать подножку. Ушел, следовать за ним! Обманный ход, и здравствуй, пол. Лео протянул младшему руку, помогая подняться. И снова начался поединок, сражение вполсилы, ведь большего ни у одного из соперников не было. А лед напротив продолжал обжигать… К полудню Майки уже едва стоял на ногах, дыхание стало отчетливо прерывистым и поверхностным, рукояти нунчак все чаще выпадали из ослабевших рук. Он был истощен. Но не уходил. Когда Лео, их Лео, стал таким? После поражения в борьбе с армией Шреддера? После случайных ранений его братьев, которых черепашка поклялся защищать? Или после взрыва на корабле футов в прибрежных водах Нью-Йорка, когда они все спаслись лишь чудом? После отравления на битве Нексус, о котором ни Майки, ни Рафу не захотели рассказывать, не желая пугать? Единственное, что они знали о произошедшем на турнире, это то, что Лео был беспомощен и едва мог дышать… Или же эта мерзлая корка появилась после предательства Караи, которой он верил, к которой испытывал непонятную братьям симпатию? Что из этого смогло-таки сломить их лидера, изменить, отдалить? Майки не хотел терять старшего брата… — Я… больше… не могу, — выдохнул Микеланджело, почти роняя свое любимое оружие на пол. Лео спокойно посмотрел на него и отвернулся, начиная новую тренировку своих ненаглядных ката. Побежденный с почти ощутимым отчаянием посмотрел в спину лидеру. Вздохнув, Майки встал в стороне, прислонившись к стене, перебарывая жуткую усталость и ломоту во всем теле. Он не мог и не хотел представлять, что чувствует сейчас его старший брат… «Я не уйду, Лео. Ты прячешь эмоции, твой взгляд опустел, не отражая ни единой мысли. Зачем тебе это нужно, Лео? А ты помнишь, как мы играли в детстве, как ты заботился о нас? Наверное, помнишь, но не вспоминаешь… Однажды мы с Рафом подрались и порвали мое одеяло. Сплинтер наказал нас обоих, но ты… Ты стоял в сторонке и о чем-то думал, глядя на меня с таким беспокойством, что я чувствовал себя неуютно. А вечером в моей кровати появилось новое одеялко с вышитой буквой „Л“. А сейчас ты уже не следишь за нами так пристально, с таким теплом. Иногда кажется, что в тебе его просто нет… Я не понимаю, зачем тебе все это? Зачем, братик? Но я найду ответ. Твой лед тронется, растает под моим напором. А я не отстану, я упрямый, уж ты-то знаешь. Ты же старший. И плевать, сколько времени уйдет на то, чтобы добиться от тебя ответной реакции.» Спустя какое-то время, буквально пару секунд, он почувствовал легкое прикосновение к плечу. Встряхнув головой, Майки с трудом открыл глаза и понял, что заснул и сполз по стене вниз, на весьма прохладный пол. Подземелье в канализации, когда со всех сторон тебя окружают тонны ледяного, промерзшего насквозь и никогда не согревающегося камня, метры холодного кирпича и бесконечное количество сырой земли внизу... Как же здесь холодно… Но… Леонардо сидел перед ним на корточках, и в глазах появилось что-то еще. Что-то прежнее, такое любимое и заботливое, мягкое и пушистое, как то детское одеяло. Совсем капля, которой было очень мало, но все же… — Иди, Майки, не жди меня. Я отпускаю. — Лео… — владелец нунчак начал слабо и сонно возражать, но старший брат мягко и тихо, почти как раньше, сказал, прерывая Микеланджело: — Я отпускаю. Иди спать, я скоро закончу. Как только спина засыпающего на ходу Майки скрылась в проеме его комнаты, Леонардо посмотрел на макет у стены. В глазах плыло, виски ломило, а тело казалось таким тяжелым, что даже просто заставить себя подняться с корточек оказалось невероятно сложным делом. Дико ныли полученные недавно в учебном спарринге синяки и ушибы. Огнем горели старые шрамы, оставленные Элитой клана Фут, напоминая зарвавшемуся ниндзя о пределе его возможностей. Отдых был необходим, если завтра лидер вообще планировал подняться с кровати и скрыть от родных начавшийся жар, ставший уже привычным после очередной „перегрузки“. Неожиданно в мутную голову пришла мысль, что завтра от переутомления может свалиться Майки, который не привык к почти непрерывным тренировкам. Нахмурившись, Лео решил, что больше не допустит подобного. Но… ведь очевидно, что младший братишка просто пытался заставить его уйти спать пораньше. И от этой мысли внутри поразительно потеплело, а сам черепашка поспешил сглотнуть комок. На лице появилась слабая, почти призрачная улыбка. „Спасибо, Майки. Но… Я должен стать лучше, должен суметь защитить вас. Я знаю, скоро случится что-то страшное, и я должен быть готов, как никто другой. Я и так много раз ошибался… У меня нет времени сожалеть о поражениях, ведь их слишком много, а я должен успеть научиться чему-то новому. Ради вас, Майки. Ты, наверное, не помнишь уже, как мы с тобой сильно поругались накануне твоего дня рождения? Я так жалел, что вообще затеял этот спор… И извинялся до тех пор, пока ты не поставил пластиковый стаканчик с водой мне возле кровати. На пол. Ночью. Я не заметил его, когда проснулся, и наступил, разлив ледяную воду по всей комнате. После этой шутки я понял, что мы квиты и… Ты всегда помогал мне не закостенеть окончательно. Все вы. Майки, Донни, Раф… Я не переживу, если потеряю кого-то из вас.“ Вздрогнув, мастер катан словно очнулся и отвел взгляд воспаленных глаз от манекена, пытаясь преодолеть головокружение. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, черепашка в яркой, пронзительно синей повязке заставил себя пойти в комнату, чтобы не заснуть прямо здесь. Такое уже было, и далеко не один раз, поэтому Лео хотел избежать споров с братьями и учителем по поводу его тренировок. Пошатываясь, лидер вошел в свою идеально чистую комнату заядлого перфекциониста. Без сил и с острой болью в каждой мышце Леонардо рухнул на кровать, позволяя приветливой тьме теплой волной накатить на его разум. Перед тем как забыться тяжелым, туманным сном, лидер успел лишь подумать: „Не бывает полетов без падений… Но цена ошибки слишком высока…“