Ларри

Первая встреча состоялась в трамвае. Он тронул его за плечо и, когда он открыл глаза,мальчик сказал, показывая на окно: — Вам сходить. Трамвай уже остановился, и он, проталкиваясь, прыгнул сразу за парнем,который был совсем мальчишкой, лет пятнадцати-шестнадцати, не больше,мужчина понял это тут же, увидев круглое, моргающее лицо этого ребенка, которое он повернул к нему, ожидая благодарности. — Спасибо, — сказал мужчина, — я ведь мог проехать. Он почувствовал, что парню этого недостаточно, и добавил: — Сегодня был сумасшедший день, я устал. А в восемь мне должны позвонить. Так что ты меня здорово выручил. Кажется, он обрадовался, и они вместе побежали через дорогу, оглядываясь на мчащуюся машину. Шел снег, и мужчина заметил, что на ветровом стекле машины работал «дворник». Когда идет снег — вот такой мягкий, пушистый, словно где-то там, наверху, теребят диковинных снежных птиц, — не очень-то хочется идти домой. «Подожду звонка и снова выйду», — решил он, оборачиваясь к мальчику и размышляя, что бы сказать, потому что дальше молчать было уже неудобно. Но он понятия не имел, о чем можно с говорить и о чем нельзя, и все еще раздумывал, когда парень сам сказал: — А я вас знаю. — Вот как! — удивился он. — Это каким же образом? — А вы живете в сто двенадцатом, а я в сто четырнадцатом. В среднем два раза в неделю мы вместе ездим в трамвае. Только вы, конечно, меня не замечаете. — Это интересно. — А что тут интересного? Ничего интересного нет. Вы, взрослые, обращаете внимание только на взрослых, вы все ужасные эгоисты. Скажете, нет? Мальчик повернул голову вправо и смотрел на него слева, снизу вверх. Мужчина хмыкнул только и не стал ничего отвечать, потому что все еще не знал, как вести себя, что можно и что нельзя говорить. Некоторое время они шли молча, и парень глядел прямо перед собой и, так же глядя прямо перед собой, как ни в чем не бывало заявил: — А вы ведь еще не сказали, как вас зовут. — А тебе это необходимо знать? — Да. А что особенного? Почему-то некоторые считают, что если я хочу знать, как зовут человека, то обязательно проявляю к нему нездоровый интерес. — Ладно, — сказал он, — я все понял. Если тебе это необходимо — меня зовут Гарри. — Как? — Гарри. — Гарри. — Он засмеялся. — Что такое? Он засмеялся еще громче, и Гарри, приостановившись, стал смотреть на мальчика. — Гар-ри, — мальчик округлил губы и снова закатился. — Гар-рии. Я думал, что так только мальчика из того фильма про волшебников могут звать. — Что?! — Ты не сердись, — парень тронул кудрявого взрослого за рукав. — Но смешно, честное слово, смешно. Ну что я могу поделать? — Мальчишка ты, — обиделся он. — Конечно, мальчишка. А ты взрослый. — Сколько тебе лет? — Шестнадцать. — А мне двадцать восемь. — Я же говорю: ты взрослый, и тебя зовут Гарри. Он снова засмеялся, весело поглядывая на Гарри слева, снизу вверх. — А тебя как зовут? — спросил он. — Меня? Ни за что не угадаешь. — А я и не буду гадать. — А если бы и стал — не угадал бы. Меня зовут Луи. — Как? — Луи. — Ничего не пойму. — Луи. Ну,как тот дом моды, Луи. Отмщение наступило моментально. Не в силах остановиться, мужчина хохотал, раскачиваясь то вперед, то назад, как колокол. Достаточно было ему взглянуть на обладателя столь редкого сейчас имени в Лондоне, и смех начинал разбирать его все больше и больше. — Лу-и, — булькало у него в горле. — Лу-и. Парень ждал, оглядываясь по сторонам, потом, когда кудрявый немного успокоился, обиженно сказал: — Смешно, да? Ничего смешного — Луи — такое же обыкновенное имя, как все другие. — Ты извини, — улыбаясь, высокий парень наклонился к мальчику. — Но мне действительно было смешно. Вот теперь мы квиты, правда? Луи кивнул. Первым был дом Луи, а за ним — дом Гарри. Остановившись у подъезда, мальчик,чья челка спала на лицо, спросил: — А какой у тебя телефон? — Тебе это не надо, — сказал он. — Боишься? — Дело не в этом. — Взрослые всего на свете боятся. — Это верно, — согласился он. Луи вынул из рукавицы свою ручонку и подал ему. Рука была холодной и тихой. Он пожал ее. — Ну, беги домой, Луи. Гарри опять засмеялся. У двери мальчик остановился. — А теперь ты меня узнаешь в трамвае? — Еще бы, конечно, узнаю. — До трамвая… — Луи поднял над головой руку. -…в котором мы вместе поедем, — добавил кудрявый. Через два дня Гарри уехал в командировку в Нью-Йорк и вернулся только через две недели. Здесь, в городе, уже чувствовался пряный, острый запах наступающей весны, сдунувшей с него, словно пепел, зимнюю неясность и неотчетливость. После северных туманов все здесь было ярче и звонче, даже трамваи. Дома жена чуть ли не сразу же сказала ему: — Тут тебе каждый день какой-то мальчик звонит. — Какой еще мальчик? — равнодушно и устало спросил он. — Не знаю. Я думала, ты знаешь. — Не знаю. — Он мне надоел. — Забавно, — нехотя улыбнулся он. Он принимал ванну, когда зазвонил телефон. Через дверь было слышно, как жена отвечала: приехал, моется, пожалуйста, попозже. И он уже собирался ложиться, когда телефон зазвонил снова. — Да, — сказал он. — Хаз, здравствуй, ты приехал! — раздался в трубке чей-то радостный голос. — Здравствуйте, — осторожно ответил он. — Кто это? — А ты не узнал? Эх ты, Хаззи… Это я, Луи. — Луи, — тотчас вспомнил он и невольно рассмеялся. — Здравствуй, Луи. Ты, оказывается, подобрал для меня более подходящее имя. — Да. Тебе нравится? — Меня так звали, когда мне было столько же, сколько сейчас тебе. — Не важничай, пожалуйста. — Нет, что ты… Они замолчали, и Хаз, не выдержав, спросил: — Так в чем дело, Луи? — Хаззи, она что — твоя жена? — Да. — А почему ты не сказал мне, что женат? — Прости меня, — шутливо ответил он, — я не знал, что это очень важно. — Конечно, важно. Ты что — любишь ее? — Да, — сказал он. — Луи, послушай, пожалуйста: не надо мне больше звонить. — Ис-пу-гал-ся, — нараспев произнес мальчик. — Ты, Хаззи, не подумай чего. Ты, конечно, живи с ней, если хочешь, я не против. Только так тоже нельзя: не звони. А может, мне по делу надо будет. — По какому делу? — улыбаясь, спросил он. — Ну как по какому? Ну… ну, например, из одного резервуара у меня вода никак под ответ не выкачивается в другой, — нашелся он. — Ведь тогда можно, правда? — Не знаю. — Конечно, можно. А ее ты не бойся, Хаззи, ведь нас двое, а она одна. — Кого? — не понял он. — Да жену твою. — До свидания, Луи. — Ты устал, да? — Да. — Ну, хорошо. Пожми мне лапу и ложись спать. — Жму тебе лапу. — А с ней даже не разговаривай. — Ладно, — он засмеялся. — Не буду. Все еще улыбаясь, он вернулся к жене. — Это Луи, — сказал он. — Так зовут этого мальчика. Забавно, правда? — Да, — выжидающе ответила она. — Луи не мог решить задачу с двумя резервуарами. Он учится не то в седьмом, не то в восьмом классе — не помню. — И ты помог ему с задачей? — Нет, — сказал он. — Я все перезабыл, а резервуары — это действительно сложно. Утром телефон зазвонил чуть свет. Какой там свет — никакого света не было, весь город спал последним предрассветным сном. Поднимаясь, Гарри взглянул на дом напротив — ни одно окно еще не было освещено, и только подъезды, как губные гармошки, сияющие металлом, светились четырьмя правильными рядами. Телефон трезвонил беспрерывно. Подходя к нему, Гарри взглянул на часы: половина шестого. — Слушаю, — сердито сказал он в трубку. — Хаззи,Хаззи… Он рассвирепел: — Луи, ведь это же черт знает что такое… — Хаз, — перебили его, — послушай, не сердись, ты еще не знаешь, что случилось. — Что случилось? — остывая, спросил он. — Хаззик, ты уже больше не Хаззик, ты Ларри, — торжественно объявили ему. — Ла-р-ри! Здорово, правда? Это я только что придумал. Луи и Гарри — вместе получается Ларри, как у итальянцев. Ну-ка повтори. — Ларри. — В его голосе смешались отчаяние и ярость. — Правильно. Теперь у нас с тобой одно имя — мы нерасторжимы. Как Ромео и Джульетта. Ты Ларри, и я Ларри. — Послушай, — приходя в себя, сказал он. — Ты бы не мог в другой раз нарекать меня в более подходящее время? — Ну как ты не поймешь, что я не мог ждать. Вот. А потом, тебе пора вставать. Ларри, запомни: в половине восьмого я жду тебя на трамвайной остановке. — Я сегодня не поеду на трамвае. — Почему? — У меня отгул. — А что это такое? — Отгул — это внеочередной выходной, я не пойду на работу. — А-а, — сказал он. — А как же я? — Не знаю. Поезжай в школу, и все. — А у твоей жены тоже отгул? — Нет. — Ну, это еще ничего. Только ты не забывай: нас теперь зовут Ларри. — Я счастлив. Он водворил трубку на место и, чертыхаясь, пошел кипятить чай. Уснуть теперь все равно он бы не смог. К тому же в доме напротив уже светились три окна. В полдень в дверь постучали. Он как раз мыл полы,на который осталось множество грязных следов от кошачьих лап Лиама, и, открывая, Гарри держал в руках мокрую тряпку, которую почему-то не догадался оставить где-нибудь по дороге. Это была Луи. — Здравствуй, Ларри. — Ты! — удивился он. — Что случилось? — Я тоже взял отгул. Лицо как у святого — ни единой капли того, что называют угрызениями совести. — Вон как! — мужественно ответил он. — Гуляешь, значит. Ну, проходи, коли пришел. Я сейчас домою. Не раздеваясь, мальчик сел в кресло возле окна и стал смотреть, как он, склонившись, водит тряпкой по полу. — Ларри, по-моему, ты несчастлив в семейной жизни, — заявил он через минуту. Кудрявый выпрямился. — С чего ты взял? — Это очень легко увидеть. Например, ты без всякого удовольствия моешь полы, а у счастливых так не бывает. — Не выдумывай, — улыбаясь, сказал он. — А скажешь, счастлив? — Ничего не скажу. — Ну вот. — Ты лучше разденься. — Я тебя боюсь, — заглядывая в окно, сказал парень. — Что-что? — Ну, ты же мужчина..А сейчас многие мужчины,не найдя своей единственной,становятся на место девушки и заводят серьезные,взрослые отношения с другими мужчинами. Я видел вчера это по телевизору. — Ах вон что. Не очень-то ты детские передачи смотришь. — Он засмеялся. — Как же ты осмелился сюда прийти? — Ну, мы же с тобой Ларри. — Да, — сказал он, — я все забываю об этом. Это, конечно, накладывает на меня определенные обязанности. — Конечно. Мальчик замолчал и, пока кудрявый гремел ведром в кухне, сидел тихо. Но когда Гарри вышел к нему, пальто уже висело на спинке кресла, а лицо Луи было задумчивое и печальное. — Ларри, а я сегодня плакал, — вдруг признался он. — Отчего, Луи? — Не Луи, а Ларри. — Отчего, Ларри? — Это из-за моей старшей сестры. Она устроила скандал, когда я решил взять отгул. — По-моему, она права. — Нет, Ларри, не права. — Луи поднялся с кресла и встал возле окна. — Один раз можно, как вы не поймете. Я сейчас знаешь какой счастливый от того, что с тобой говорю… Мальчик опять замолчал, и Гарри внимательно посмотрел на него. Сквозь рубашку,расстегнутую на три пуговицы волнуясь, у парня была видна красивая плоская грудь,на которой виднелась маленькая татуировка,в виде какой-то надписи и пары цифр рядом. В таком возрасте и уже есть татуировка? Хотя,двадцать первый век,ничего удивительного.Так же,кудрявый подумал,что мальчик уже не маленький совсем, и ему стало грустно от мысли, что со временем будет и у парня своя девушка,или,раз уш на то пошло, парень. Он подошел к парню, взял его за плечи и, улыбнувшись, сказал: — Все будет хорошо. — Правда, Ларри? — Правда. — Я тебе верю, — сказал он. — Да. Гарри хотел отойти, но мальчик позвал: — Ларри! — Да. — Зачем ты так рано женился? Ведь еще бы два года, и я бы вышел за тебя замуж. — Не торопись, — сказал он. — Ты и так женишься на красивой девушке,ну или,если тебе так хочется,замуж за какого-нибудь очень хорошего парня. — Я бы хотел за тебя, — Она..Или он, будет лучше, чем я. — Ну да, — недоверчиво протянул Луи. — Ты думаешь, лучше бывают? — В тысячу раз лучше бывают. — Но это будешь не ты. — Парень неумело вздохнул. — Давай лучше пить чай, — предложил он. — Давай. Он пошел на кухню и поставил чайник на плитку. — Ларри! Луи стоял возле полок с книгами. — Ларри, у нас с тобой самое красивое имя. Вот посмотри, даже у писателей нет лучше. — Он на мгновение умолк. — Может быть, только вот у этого. Эк-зю-пе-ри. Правда, красивое? — Да, — сказал кудрявый. — А ты не читал его? — Нет. — Возьми и почитай. Только без отгулов — договорились? — Договорились. Мальчик стал одеваться. — А чай? — вспомнил Гарри. — Ларри, я лучше пойду, хорошо? — Улыбка у него стала грустной. — Ты только не говори жене, что я здесь был. Хорошо, Ларри? — Ладно, — пообещал он. Когда Луи ушел, Гарри почувствовал, что ему стало тоскливо, он был полон какой-то необъяснимой, еще не открытой тоски, тем не менее существующей в природе. Он оделся и вышел на улицу. Весна наступила как-то сразу, почти без предупреждения. Люди за несколько дней стали добрее, и эти несколько дней казались им переходным периодом от поры ожидания к поре свершения, потому что весенние сны с мастерством опытной гадалки напророчили им счастье и любовь. В один из таких дней, уже вечером, когда Гарри возвращался домой, его остановила пожилая женщина. — Я мать Луи, — начала она. — Вы простите, вас, кажется, зовут Ларри. — Да, — улыбнувшись, согласился он. — Я знаю о вас от сына. В последнее время он много говорит о вас, но я… Она замялась, и он понял, что ей трудно спросить то, что необходимо было спросить как матери. — Вы не волнуйтесь, — сказал он. — У нас с Луи самая хорошая дружба, и ничего плохого от этого не будет. — Конечно, конечно, — смущаясь, заторопился он. — Но Луи — взбалмошный мальчишка, он нас совсем не слушает. И если вы повлияете на него… Понимаете, я боюсь, возраст такой, что надо бояться, — он может натворить глупостей. И потом, меня пугает, что у него совсем нет друзей среди одноклассников и вообще среди сверстников. — Это плохо. — Я понимаю. Мне показалось, вы имеете на него влияние… — Я поговорю с ним, — пообещал он. — Но, по-моему, Луи хороший мальчик, зря вы так беспокоитесь. — Не знаю. — До свиданья. Я поговорю с Луи. Все будет хорошо. Он решил позвонить парню сразу же, не откладывая, тем более что жены дома не было. — Ларри! — было видно, что он очень обрадовался. — Какой же ты молодец, что позвонил, Ларри, а я опять плакал. — Нельзя так часто плакать, — сказал он. — Это все «Маленький принц». Мне его жалко. Ведь правда, он был у нас на земле? — По-моему, правда. — И по-моему, тоже. А мы не знали. Ведь это же ужасно. И если бы не Экзюпери, никогда бы не узнали, Не зря у него такое же красивое имя, как и у нас. — Да. — Я еще вот о чем думаю: хорошо, что он так и остался Маленьким принцем. Потому что страшно: а вдруг потом он стал бы самым обыкновенным? А у нас и так слишком много обыкновенных. — Не знаю. — Зато я знаю, это точно. — А «Планету людей» ты прочитал? — Я все прочитал,Ларри. По-моему, Экзюпери очень мудрый писатель. Даже страшно становится, до чего мудрый. И добрый. Помнишь: Барка выкупают на свободу, дают ему деньги, а он тратит их на туфельки для ребятишек и остается ни с чем. — Да, — сказал он. — А помнишь Боннафуса, который разорял и грабил арабов, а они его ненавидели и в то же время любили? — Потому что без него пустыня казалась бы им самой обыкновенной, а он делал ее опасной и романтичной. — Ты молодчина, если все это понимаешь, — сказал он. — Ларри… — Луи замолчал. — Я слушаю, — напомнил он. Но мальчик все равно молчал. — Ларри, — отчего-то волнуясь, сказал кудрявый. — Приходи сейчас ко мне, я один. Через пять минут,звонок в дверь оторвал Гарри от телефона. Он открыл дверь и на пороге стоял Луи. Оглядываясь, мальчик прошел к креслу и сел. — Ты чего такой тихий? — спросил он. — Ее правда нет? — Жены? — Ну да. — Нет. — Мымра она у тебя. — Что? — Мымра — вот что! — Где ты взял это слово? — В великом английском языке. Там для нее ничего более подходящего нет. — Луи, ну нельзя же так. — Не Луи, а Ларри. — Ах да. — Я недавно позвонил и попал на нее. Знаешь, что она мне сказала? Если, говорит, ты насчет резервуаров, то лучше обратись к учителю. По-моему, она ревнует тебя ко мне. — Не думаю. — Ларри, а правда, я лучше ее? Я ведь еще не оформился как следует, у меня все впереди. Гарри улыбнулся и кивнул. — Вот видишь. По-моему, тебе пора с ней развестись. — Не говори глупости, — оборвал он парня. — Я тебе слишком многое позволяю. — Из любви, да? — Нет, из дружбы. Луи, насупившись, умолк, но было видно, что это ненадолго. — Как ее зовут? — Кого — жену? — Ну да. — Кара. — Ничего себе нагрузочка. Он рассердился: — Перестань. Мальчик поднялся, на мгновение,закрыл глаза и вдруг сказал: — Ларри, я ненормальный, прости меня, я не хотел… — Только не реветь, — предупредил он. — Не буду. Мальчик отошел и отвернулась к окну. — Ларри, — сказал он, — давай договоримся так: я у тебя сегодня не был и ничего этого не говорил, хорошо? — Да. — Считай, что это «до свиданья» я тебе сказал по телефону. — Да. Он ушел. Через пять минут зазвонил телефон. — До свиданья, Ларри. — До свиданья. Гарри подождал, но Луи положил трубку. Мальчик уже больше не звонил, и Гарри его долго не видел, потому что опять уезжал и вернулся только в мае, когда на солнечных весах лето окончательно перевесило весну. В это время у него всегда было много работы; вспоминая о ней, он все откладывал: поговорю завтра, послезавтра, но так и не поговорил. Они встретились случайно — наконец-то в трамвае. Он увидел Луи и стал нетерпеливо проталкиваться, боясь, что парень сойдет, — ведь Луи мог сойти и на другой остановке, а Гарри бы, наверное, не решился прыгнуть вслед за ним. Но Луи остался, и кудрявый поймал себя на том, что обрадовался этому больше, чем следовало, наверное, при их дружеских отношениях. — Здравствуй, Луи, — касаясь рукой подросткового плеча, сказал он. Мальчик испуганно обернулся, увидел его и, радостно замешкавшись, кивнул. — Не Луи, а Ларри, — как и раньше, поправил он. — Мы ведь с тобой все еще друзья, правда? — Конечно, Ларри. — Ты уезжал? — Да. — Я однажды звонил, тебя не было. — Я уже целую неделю здесь. Народу в трамвае было много, и их беспрерывно толкали. Пришлось встать совсем близко друг к другу, и голова Луи касалась подбородка Гарри, а когда мальчик поднимал лицо и Гарри, прислушиваясь, наклонялся, приходилось отводить глаза — настолько это расстояние между ними было мало. — Ларри, хочешь, я тебе что-то скажу? — спросил мальчик. — Конечно, хочу. Он опять поднял лицо, совсем близко к лицу кудрявого, так что ему захотелось зажмуриться. — Я все время скучаю без тебя, Ларри.. — Глупыш ты, — сказал Гарри. — Я знаю. — Луи вздохнул. — Но ведь не скучаю же я по всяким девчонкам и мальчишкам, они мне сто лет не нужны. Трамвай остановился, и они сошли. — Ты пойдешь к своей Каре? — спросил парень. — Нет, давай погуляем. Они свернули к реке, туда, где начинался пустырь, и шли без дорожки, перепрыгивая через кочки и кучи мусора, и он взял мальчика за руку, помогая перебираться через завалы. Луи,залившись румянцем,молчал. Это было непохоже на Луи, но он молчал, и Гарри чувствовал, что мальчик, как и он, тоже полон волнения — сильного, гудящего и ничему не подвластного. Они вышли к яру и, все еще держась за руки, смотрели на реку, и куда-то за реку, и снова на реку. — Ларри, — не выдержав, сказал Луи. — Меня еще ни разу никто не целовал. Гарри наклонился и поцеловал Луи в щеку, — В губы, — попросил парень. — В губы целуют только самых близких людей, — мучаясь, выдавил Гарри. — А я? Луи вздрогнул, и кудрявый испугался. В следующее мгновение Гарри вдруг понял — не почувствовал, а именно понял, — что Луи ударил его, закатил самую настоящую пощечину и бросился бежать, снова туда — через пустырь, через кочки, через волнение и ожидание. А Гарри стоял и смотрел, как Луи убегает, и не смел даже окликнуть его, не смел броситься за ним и догнать. Гарри еще долго стоял — опустошенный, ненавидящий себя. Это случилось в субботу, а в воскресенье рано утром ему позвонила его мать. — Ларри, простите, пожалуйста, я, наверное, подняла вас… Голос у нее был сбивчивый, дрожащий. — Я слушаю, — сказал он. — Ларри,Луи сегодня не ночевал дома. Ему надо было что-нибудь ответить, но он молчал. — Мы в отчаянии, мы не знаем, что делать, что предпринять, это впервые… — Сначала успокойтесь, — сказал наконец он. — Может быть, он заночевал у друга. — Не знаю. — Скорей всего так оно и есть. Если часа через два не придет, будем искать. Только успокойтесь, через два часа я позвоню вам. Он опустил трубку, подумал и сказал сам себе: ты тоже успокойся, может быть, он и правда заночевал у друга. Но успокоиться он не мог, наоборот, он почувствовал, что его начинает бить нервная дрожь. Чтобы унять ее, он пошел в чулан и, насвистывая, стал рыться в своих старых, еще школьных учебниках. Задачник по алгебре где-то запропастился, и, отыскивая его, он немножко отвлекся. Телефон, притаившись, молчал. Гарри закрыл за собой на кухне дверь и стал листать учебник. Вот она: если из одного резервуара в течение двух часов перекачивать воду в другой резервуар… Зазвонил телефон. — Луи пришел. — Не сдержавшись, мать заплакала. Он стоял и слушал. — Ларри, придите, пожалуйста, к нам. Она опять заплакала и уж потом добавила: — С ним что-то случилось. Гарри ломанулся из своей квартиры в квартиру Луи. Не спрашивая разрешения, он снял плащ, и мать молча показала ему рукой на дверь комнаты Луи. Луи сидел на кровати, поджав под себя ноги, и, раскачиваясь, смотрел прямо перед собой в окно. — Ларри! — позвал кудрявый. Луи обернулся к Гарри и ничего не сказал. — Ларри! — Перестань, — брезгливо сморщился мальчик. — Какой ты Ларри, ты самый обыкновенный Гарри. Самый обыкновенный Гарри, понимаешь? Удар был настолько сильным, что боль сразу охватила все тело, но он заставил себя остаться, он подошел к окну и оперся на подоконник. Луи все раскачивался взад и вперед и все смотрел перед собой, мимо Гарри, и тихо скрипели под ним пружины кровати. — Ну хорошо, — соглашаясь с ним, сказал кудрявый. — Но объясни, где ты был! — Иди ты к черту! — не оборачиваясь, устало ответил мальчик. — Ты мне не нужен! Мы больше не друзья и ты мне больше никто! — со слезами на глазах,Луи прокричал это в сторону кудрявого. Гарри молчал. После долгого молчания Гарри встал с подоконника и медленно подошел к Луи,голова которого была опущена и слезы ручьем лились из глаз. Кудрявый грубо взял Луи за руку,от чего тот распахнул глаза, и потянул на себя,тем самым заключая мальчика в самые нежные объятия. — Чт...Что ты делаешь?!Отпусти меня немедленно! — Луи начал отталкиваться от Гарри и пытался вырваться из столь крепких объятий-хватки кудрявого. — Нет, — несмотря на попытки Луи,Гарри стоял на своем и даже не собирался его отпускать. Гарри положил левую руку на талию Луи,тем самым прижимая к себе,а правую положил на его подбородок так,чтобы Луи смотрел на него. Луи застыл,распахнув глаза и уставившись на грудь кудрявого. Глаза парня наполнились слезами. Большим пальцем Гарри коснулся губы Луи и приподнял его лицо так,чтобы мальчик смотрел в глаза. — Я люблю тебя,Луи. Через долю секунды,Луи почувствовал мягкие,теплые губы на своих. Глаза распахнулись еще шире и по телу пошла дрожь. Мальчик схватился за рубашку Гарри и стал сжимать ее,думая о той боли,что Гарри причинил ему тогда,у реки. Но тут же,Луи отпустил все свои мысли,и...Закрыв глаза,слеза,казалось бы прозрачнее самой чистейшей воды на планете,скатилась по его порозовевшей щеке. Он отпустил рубашку Гарри и закинул руки ему на плечи. Ничего еще в жизни Луи не было столь нежным и прекрасным. Этот поцелуй был нежнее любой осенней белой розы и мягкой постели,прекраснее любого вида с высокого небоскреба и ночного северного сияния. Спасибо, Гарри. Спасибо за то,что ты существуешь и за то,что я существую вместе с тобой. Я люблю тебя,Гарри.