Мы все разные

Бар как всегда был местом шумным, людным и изрядно накуренным. То с одной, то с другой стороны доносился веселый гогот, поддерживаемый шумными выкриками и ободряющими хлопками. Такия и Идзаки соревновались в дартсе, Серидзава лениво наблюдал за ними, Токио смеялся и подбадривал обоих. Братья Миками вертелись у столика с какими-то девчонками, а Чута с Макисе что-то горячо обсуждали, не забывая при этом попивать пивко. В углу, вдалеке от всего этого великолепия, с мрачным видом, сидел Токадзи Юдзи. Из-за приглушенного света, дыма сигарет и края барной стойки, заметить его было весьма сложно, и Токадзи это более чем устраивало. С тех пор как посиделки двух армий Судзурана стали регулярными, Юдзи все чаще находил себе место для уединения, чуть поодаль от общего веселья. Он, конечно, предпочёл бы вообще на них не ходить, но отсутствие экспрессивного генерала армии Серидзавы, естественно, заметили бы, и посчитали бы грубостью. А дальше был бы долгий разговор с Серидзавой, который все равно привел бы к тому, что Юдзи пришлось бы проявить солидарность и появляться на общих сборищах. Так что Токадзи просто решил, что будет мелькать в начале их тусовок, а позже подыщет себе какой-нибудь уголок и будет там отсиживаться, пока большинство парней не разойдутся. А там можно и самому уже уйти, не вызывая неодобрения у окружающих. Схема, кстати, работала уже две недели. И все эти две недели Юдзи был погружён в свои мысли, первой из которых, обычно была следующая: "На кой хуй это вообще им надо?" - думал Токадзи в очередной раз, сидя в своем убежище - "Ну собрались раз, ну два, нет же, блять, по три раза в неделю какие-то общие сходняки!" Он раздраженно вмял почти докуренную сигарету в пепельницу. Действительно, после победы над Хосеном, Судзуран был похож на притон хиппи. Мир, дружба, жвачка и все такое. После пары банок пива все чуть ли не в любви друг другу признавались и считали братухами на всю оставшуюся жизнь. Юдзи же подобного щенячьего восторга не испытывал. Он, конечно, был рад, что они накостыляли Хосену, но то, что теперь главный Такия, его совсем не вдохновляло. Он дрался не за него, он дрался за Судзуран, а если быть совсем точным, за Серидзаву. За ним он встал, после двух лет упрямых попыток завалить его, за ним он и собирался оставаться. Юдзи вообще редко испытывал подобную привязанность к людям, но Тамао он по-настоящему доверял. Сначала начал доверять ему, потом Токио, потом Цуцумото и даже братьям Миками и то, в какой-то степени доверял, хотя те были теми ещё прохвостами. Получалось, что Тамао Серидзава научил его доверять. Он просто вбил в него это доверие. Юдзи до сих пор помнил, как раз за разом налетал на Тамао, с тех самых пор как поступил в Судзуран. Как только ему сказали, что Серидзава, пожалуй, сильнейший из первогодок, и никто, пока, не может его завалить, Токадзи решил проверить это сам. В предыдущей школе мало кто мог с ним сравниться в драке, да и здесь он уже успел себя проявить, но «сильнейший из первогодок» звучало как вызов, на который Юдзи, со своими немалыми амбициями, не ответить просто не мог. Но кидаться в омут с головой, как большинство его товарищей по школе, он не стал. У него хоть и была горячая голова, вот только далеко не пустая. Юдзи решил понаблюдать за противником, прикинуть шансы, да и просто посмотреть на него, в конце концов. Увидев Тамао впервые, Токадзи, честно говоря, засомневался, верны ли вообще слухи. Невысокого роста, в потрепанной одежде и с абсолютно похуестическим выражением лица, Тамао Серидзава на крутого никак не тянул. Но в их школе просто так не треплются, так что Токадзи решил подождать до первой драки и посмотреть на противника, так сказать, в действии. Драки в Судзуране долго ждать не приходится, поэтому к концу этого же дня Юдзи с интересом наблюдал, как Серидзава из состояния непоколебимого Будды переходит в режим аццкого монстра. С первых секунд драки, Токадзи понял, что Тамао его сильней, но соблазн подраться с ним был так велик, что Юдзи едва дождался следующего дня. Подкараулил он его в туалете и долго думать не стал, а сразу врезал, целясь в глаз. Серидзава отшатнулся, и как-то безразлично смотря на Токадзи, спросил: - Ты кто? - Юдзи Токадзи – зло выплюнул Юдзи. - И чего тебе? – задал вопрос Тамао так, как будто сам не мог сообразить, что от него требуется. - Да вот, поздороваться пришел – ухмыльнувшись, ответил Токадзи. Серидзава вдруг расплылся в такой приторной улыбке, что Юдзи даже стало как-то не по себе. - Ну, давай – это последнее, что он услышал, перед тем как они сцепились. И без того видавший виды туалет, после их драки, выглядел как разбомблённая когда-то Хиросима. Токадзи лежал между двумя писсуарами и пытался встать, точнее, хотя бы присесть. Даже сейчас, периодически сомневаясь, что он вообще жив, он пытался хорохориться. Сдаваться не хотелось даже в таком состоянии. Напротив него, оперевшись спиной о стену и восстанавливая дыхание, стоял Тамао Серидзава. Юдзи зло смотрел на него одним глазом, так как второй заплыл до такой степени, что сложно было понять, был ли он там вообще. Серидзава же вдруг отошёл от стены, подошёл к лежащему Токадзи и, улыбаясь, протянул ему пачку сигарет. Юдзи на мгновенье удивился, но быстро взяв себя в руки, нацепил хмурую гримасу и прорычал: «Пошёл на хуй!», после чего полностью откинулся на спину и прикрыл здоровый глаз. Сквозь шум воды он услышал, как Серидзава усмехнулся, и медленно шаркая старыми ботинками, вышел. Вот, казалось бы и всё. Он победил, ты проиграл. Но не тут-то было. Токадзи как заправский мазохист дрался с Серидзавой снова и снова. Юдзи и сам не понимал, зачем ему это надо. В Судзуране дракой всё обычно заканчивалось, выяснялось кто прав, кто виноват. Но после драки с Серидзавой, этого чувства завершённости не наступало. Ни после первой, ни после второй, ни после двадцатой. Каждый раз, вступая в бой с Серидзавой, Токадзи казалось, что он должен найти какие-то ответы, причем на вопросы, которых он не знал. Продолжалось это целый год. В течение года, Серидзава валял Юдзи то в пыли, то в грязи, то по полу, то по асфальту и Бог знает ещё по чему. В течение года, Юдзи бился до последнего и останавливался, только когда уже даже привстать на локтях не мог. И в течение всего этого года, Тамао улыбался и протягивал ему сигареты, на что Токадзи неизменно отвечал: «Иди на хуй». Почему он именно это говорил, Юдзи тоже не знал, ведь его словарный запас никогда скудным не был, особенно по части ругательств. В общем и целом, весь тот год напоминал один большой День Сурка. На каникулах, Токадзи твердо решил, что ему нужно сменить тактику. Он вспоминал все их драки и пытался извлечь из этих воспоминаний хоть какую-то пользу. Правда, в глубине души, наверно понимал, что Тамао Серидзава просто сильнее и ничего с этим не поделаешь, но упрямство всё равно брало в нём верх. Поэтому, после каникул не поменялось ровным счётом ничего. Он всё так же нарывался, Серидзава всё так же его бил и снова предлагал эти грёбаные сигареты, с никуда не исчезающей улыбкой на небритом лице. Переломный момент произошёл спустя полгода. Как-то раз Токадзи снова посчастливилось увидеть драку с участием Тамао Серидзавы со стороны. Всё было как обычно: Тамао с лёгкостью уложил противника и лениво побрёл восвояси. Но Юдзи вдруг понял, что что-то не так. «Сигареты не предложил» - осенило его, пока он смотрел вслед удаляющемуся Серидзаве - «Может, кончились?» Это было любопытно. Дальше Токадзи стал всё чаще искать возможность, чтобы исподтишка понаблюдать за драками Тамао. Раз за разом укладывая противников на лопатки, Серидзава просто уходил, не предлагая проигравшим никаких сигарет. Честно говоря, данный факт тешил самолюбие Юдзи и даже немного его смущал. Апогеем, этого самодельного психологического эксперимента, стала очередная драка Серидзавы, но уже с участием Токадзи, после которой, сплёвывая кровь, Юдзи уткнулся взглядом в уже знакомую протянутую пачку сигарет. Тамао смотрел на него все так же безмятежно и улыбался. Токадзи уже было открыл рот, чтобы выдать своё сакраментальное «иди на хуй», но тут же его закрыл и ползком, держась за сетчатый металлический забор, двинулся домой. После этого боя Юдзи стал спокойнее. Уже дома, обрабатывая раны, он понял что, что-то поменялось. Окончательное понимание у него произошло через день, когда он зашёл в комбини за сигаретами. На витрине он сразу приметил те самые, что предлагал ему Серидзава. Самые простые и дешёвые. Это было не удивительно, все в школе знали, что он из бедной семьи. Сам же Серидзава этого не скрывал и уж точно не стыдился. Он спокойно носил потрёпанные вещи, ел с пола и не чурался любой подработки. Смотря на эти дешёвые сигареты, до Токадзи начинало медленно доходить: для человека, который не всегда может купить себе вдоволь еды, сигареты, даже такие дешёвые, на вес золота. Такие люди делят их только с...друзьями. Тамао не просто предлагал ему покурить в качестве перемирия, он предлагал ему дружбу, в той форме, в которой он её понимает. «Блять!» - ругнулся Юдзи, понимая, что злится скорее на себя, чем на кого-то ещё. Эти полтора года он вёл себя как какая-то капризная невеста и от этого ему было куда более стрёмно, чем от какого-то проигрыша в драке. На следующий учебный день, Токадзи первым делом нашел Серидзаву. Тот в компании улыбчивого парня по имени Токио Тацукава сидел на заднем дворе и играл в маджонг. Увидев Юдзи ещё издалека, Тамао обречённо вздохнул, встал и начал отряхивать брюки, видимо готовясь к очередному кругу их собственного идиотизма. Поднял глаза он как раз в тот момент, когда Токадзи протянул ему пачку своих хороших и не самых дешевых сигарет. Серидзава замер на пару секунд, и растянувшись в улыбке, взял одну, не забыв, кстати, поблагодарить за это. Юдзи тоже не заметил, как начал улыбаться, а может и вовсе не прекращал. Оглядевшись, он подвинул ближайшую табуретку к столу и произнёс: «Маджонг, значит...». С тех самых пор, Юдзи Токадзи стал неотъемлемой частью армии Серидзавы. Вот в чем была большая разница: он пошел не за Такией, а за Тамао, который пошел за Такией. "Вассал моего вассала, не мой вассал" - вспомнил вдруг Юдзи урок истории и глянул на тощую спину их новоиспечённого "босса". Рядом мелькала знакомая "мальвинка". Обиднее всего Юдзи было именно за Тамао. Он был уверен, Гендзи Такия даже понятия не имел, почему Серидзава за ним тогда пошел. Наверняка думал, что Тамао наконец-то осознал, что был не прав. Но Токадзи считал, что упрямство Гендзи, просто вынудило Серидзаву пойти на бой. Дело было уже не в лидерстве, а в репутации школы, на которую Такии было глубоко плевать. Но не Тамао. От одного названия их школы в округе все притихали, девчонки сторонились парней в черной форме, а появиться в районе Судзурана кому-нибудь из другой школы, было равносильно самоубийству. За всю историю противостояния школ Хосен и Судзуран, последняя всегда выходила победителем. Называйте это сентиментальностью или еще чем, но Юдзи знал - Серидзава чтит такие вещи. Какой бы бардак не творился в школе, кто бы с кем не грызся - это были внутренние разборки Судзурана. Как только появлялся внешний враг, их школа нагибала всех, кто попадался под горячую руку. Не гордится этим, было невозможно. И это Токадзи тоже понял благодаря дружбе с Тамао. Поэтому когда его лидер сказал, что пойдет за Такией на Хосен, Юдзи только для приличия поорал, пнул какую-то табуретку и вырвал сигарету у Токио изо рта, чтобы растоптать (растоптал бы свою, но как назло, минут 5 назад докурил). И Серидзава, и Тацукава конечно поняли, что никуда он не денется и пойдет вместе с ними, но мужественно досмотрели этот спектакль, хотя у Токио подозрительно подрагивала левая щека. "Как они вообще меня еще терпят?" - задумался Юдзи, вспоминая свои особенно яркие заскоки - «Характер у меня - полное говно!» Да, это он прекрасно понимал. Не смотря на свой ум и сообразительность, заводился Токадзи с пол оборота. И в начальной, и тем более в средней школе проблемы у него были только из-за этого. Даже сейчас, когда ему уже 18, он не всегда сдерживал себя. Думая об этом, Юдзи машинально взглянул на блондинистую голову, стоящего поодаль Идзаки Сюна. Ненависть к этому человеку у него была просто на генетическом уровне. О причинах их рьяного противостояния, к третьему году обучения, уже начали ходить легенды. Одни считали, что они знакомы еще со средней школы и все началось ещё тогда, другие думали, что Токадзи предлагал Идзаки войти в свои ряды, еще до того как Юдзи примкнул к Серидзаве, а тот грубо отказал, и все в том же духе. Но самая популярная версия была другая и Токадзи прекрасно ее знал. Большая часть и своих и чужих, хоть и не говорила этого вслух, но считала что дело в банальной зависти. То, что Сюн Идзаки пользовался популярностью у противоположного пола, понимал любой, кто хоть раз его видел. Каким бы брутальным и крутым не пытался выглядеть этот блондин, его слащавую мордашку не приметить было невозможно. И что больше всего бесило обделенных женским вниманием Судзурановцев, и без того не любивших таких красавчиков, так это то, что наглец Идзаки беззастенчиво этим пользовался. Обладая не только приятной внешностью, но и безудержным обаянием, блондин менял девчонок, как перчатки. Юдзи точно знал, Идзаки завидуют почти все в их школе. Иногда он задумывался, что, наверное, блондичик и в драках-то так хорош, потому что до него постоянно докапывались не слишком успешные у девчонок парни. По крайней мере, в Судзуране, по началу, ему не сладко приходилось. Однако очень быстро в школе поняли, что связываться с Идзаки Сюном себе дороже. Своих завистников он урабатывал быстро и болезненно. Так что неудивительно, что за ним вскоре начали собираться последователи. Токадзи лично знал нескольких мелких, которые охотно перекрасились, пытаясь быть похожими на своего кумира. Так что банда Идзаки частично напоминала группу его клонов. Эти мудаки реально думали, что если перекрасить волосы, то девчонки прям за ними побегут! Дебилы. Да, для него Идзаки Сюн был как красная тряпка для быка. И как не хотелось ему этого признавать, доля правды в домыслах окружающих, всё-таки была. В отличие от успешного Идзаки, Юдзи успехом у девушек не пользовался вообще. Мало того, что он учился в непопулярной у девчонок школе, так ещё и красивым Токадзи было назвать сложно. Его широкое, и как выразился всё тот же ненавистный блондин, «мордастое» лицо мало кого могло привлечь. Да и это полбеды, в плане обаяния и учтивости с прекрасным полом, у Юдзи всё было ещё хуже. «Блять, и ведь вроде не тупой, как некоторые» - при этой мысли, он автоматически посмотрел в сторону Макисе - «Что ж так сложно-то!». Самое обидное, было в том, что в расслабленной обстановке, в их обычной пацанской компании, все знали Токадзи, как прикольнейшего парня. Он мог и что-то интересное рассказать, и чувство юмора у него было отличное, и спошлить в тему, и просто о жизни попиздеть. Но как только кто-нибудь приводил свою подружку или просто знакомую девчонку, Юдзи как будто из розетки выключали. Он полностью замыкался и сидел с мрачным видом, создавая впечатление полного отщепенца. Не смотря на то, что он был хорошо воспитан (кто бы мог подумать!) и вне школы всегда говорил и «спасибо», и «пожалуйста» в магазинах, барах и кафе, завести разговор с девушкой у Токадзи не получалось никак. Всё шло по одному и тому же сценарию: он подходил, видел широко раскрытые от испуга, женские глаза, что вызывала его морда кирпичом и… всё. При виде этих испуганных глаз, Юдзи терял дар речи и даже «привет» не мог сказать. Токио как-то посоветовал ему улыбнуться, но попробовав дома перед зеркалом, Токадзи от этой идеи отказался. Это ужасало похлеще, чем улыбка Джокера. В итоге всё сводилось к тому, что Юдзи напивался в стельку и кадрил таких же в усмерть пьяных девиц жуткой наружности, о чём потом бесконечно жалел. Тем не менее, несмотря на подобные неудачи в личной жизни, Юдзи старался выглядеть прилично. Как будто считал, что раз Бог не наделил его привлекательной внешностью, то надо это хотя бы в одежде компенсировать. Поняв ещё в средней школе, что красавца из него не вырастет, Токадзи старался выделяться своим собственным стилем. Он всегда тщательно подбирал пряжки для ремня, очки и прочие цацки, чтобы выглядеть круче. Это было не сложно, учитывая, что его мать владела магазинчиком аксессуаров и различных побрякушек, который, кстати, пользовался популярностью у всех местных школьниц и модников. В общем, можно сказать, к этим вещам у Юдзи была тяга с детства. И это приносило хоть какие-то результаты. Иногда девчонки, хоть и не смотревшие на него, задерживали взгляд на его очередной модной вещичке, а порой даже ненавистный Идзаки исподтишка разглядывал на на нём новые солнечные очки. Кроме того, было у Токадзи ещё одно правило: каким бы побитым он не был, или помятым после пьянки, он всегда должен выглядеть с иголочки. Лицо его могло напоминать фарш, но он всегда был выбрит, всегда в чистой и выглаженной рубашке и аккуратной школьной форме с по-пижонски укороченным пиджаком. И хоть в плане привлечения противоположного пола, это результатов не приносило, но так Юдзи чувствовал себя увереннее. И всё-таки, ни внешностью, ни беседой девушек он привлечь не мог. Ситуация осложнялась еще тем, что темперамент у него был ещё тот. Чисто мужские желания у него возникали, чуть ли не десять раз на дню. Юдзи даже думал, что с ним что-то не в порядке. - Ну не может же вставать по три раза в день! - пожаловался он как-то Тамао, как человеку, который никогда бы не посмеялся над чужой проблемой, тем более такой интимной, как эта. - И главное, я ведь ничё не делаю! Ну, в смысле, порнуху в это время не смотрю и даже об этом не думаю! Просто иду по улице, девчонки впереди идут, в юбках своих школьных... коротких... и всё! В отчаянии он пнул стоящий рядом, битый велик. - Радуйся - бесстрастно ответил Серидзава — Вот женишься, жена подобную активность явно оценит. Юдзи тогда посмотрел на него как на больного. - Какая, блять, жена! - заорал Токадзи — Тамао, ты, правда ебанутый, или прикидываешься, чтобы людей побесить? Как я, интересно, жену найду, если не могу и пару слов ни одной девке сказать, а? Или, что мне, идти за такой вот юбочкой, со своим стояком, до её дома, позвонить в дверь, снять штаны и сказать: «Здраааасте, у меня на вас встал, пойдемте жениться?». Тамао только тихо похихикивал в стороне. Но как бы странно это не звучало в столь юном возрасте, Юдзи от жены бы не отказался. Или хотя бы от верной подруги. Это было лучше, чем его перепихи с проститутками и в конец пьяными девицами, которым было всё равно с кем трахаться. Для него это было лишь способом снять сексуальное напряжение, и он прекрасно понимал, что ничего большего из этого не выйдет. Юдзи самому это было противно, и он обычно тянул до последнего, когда уже было просто невозможно терпеть, а после очередной такой «разрядки», шёл домой хоть и физически довольным, но морально абсолютно несчастным. Как разорвать этот замкнутый круг, Токадзи не знал. Вернее знал, конечно, надо было найти себе постоянную партнершу, ходить с ней на свидания, покупать подарки, одним словом ухаживать. И Юдзи был совсем не против, он даже хвастался бы своей подружкой, но всё обламывалось на стадии «подойди и познакомься с девушкой». При этой мысли, Токадзи снова глянул на Идзаки. «Даже сейчас этот гандон выделывается» - подумал Юдзи, украдкой выглянув из-за барной стойки – «Все официантки только вокруг него и трутся! А этот мудак и рад! Уже наверно пятый телефон за сегодня записывает. Сука…» Кто бы что не говорил, Юдзи знал, что та ненависть которую он испытывает к блондину одной глупой завистью не подпитывается. Токадзи и сам не сразу понял, в чем дело. Ну слащавый, ну популярный у девок, ну выёбистый, да мало ли таких? Но Юдзи пиздился с Идзаки похлеще, чем когда-то с Серидзавой. И пиздился прям всерьез, прям с лютой ненавистью. Токадзи мог уверенно сказать, что, так как он бил Сюна, он не бил никого в своей жизни. Это для него было остро личное и всё тут! Ему самому, долгое время, было интересно — почему именно этот человек вызывает в нём такие, просто примитивные чувства. Ответ, как всегда пришел неожиданно и даже шокировал. Как-то раз Юдзи завалися в бар просто, без особой цели, пару кружек пива глотнуть. Устроился в тихом уголке, как он любил, и не сразу заметил блондинистую башку у стойки бара. А когда заметил, естественно, до конца вечера только за ней и наблюдал. Идзаки же тогда, целый вечер, так и не заметив Токадзи, клеил девушку у бара. Клеил долго, надо сказать, к чему видимо сам не привык. Даже издалека Юдзи понял, что девушка не похожа на обычных «подруг» блондина. Те клеились к нему сами, выбирай любую — и в отель, но эта стеснялась, смущалась, краснела и очень мило улыбалась. Сюн скакал вокруг нее как опытный наездник перед строптивой лошадью и под конец вечера они всё-таки ушли вместе. Всё это время, наблюдавший из своего убежища Токадзи, только что ядом не плевался. Как он только в своей голове этого говнюка не обзывал, а пиздил он его мысленно просто до смерти. И не то что бы он был, прям Мистер Мораль — нет, трахай ты кого хочешь, тёлок в барах пруд пруди, только для этого и сидят. Но эта была не такая, это было видно сразу, хрен знает, что она в этом баре делала, но явно не для съема там была. «И всё-таки ведь уломал её, сука перегидроленная!» - думал Юдзи уже по дороге домой. Пива он, кстати, так и не выпил. Шёл и думал, почему его эта ситуация так злит? Ну снял блондин очередную телку, он их каждый день меняет, трахнет — и поминай как звали! Понял он, в чём дело, уже дойдя до дома и заметив в окне мать, суетившуюся на кухне. До него вдруг дошло, что дело было в ней. На Токадзи как будто ведро холодной воды вылили. Ведь когда-то, 16 или 17 лет назад, точно так же кто-то уломал и его мать и вот он — результат, стоит и пялится на свои же окна дома. Какой-то красавчик-мудозвон, уговорил хорошую, скромную девочку, сделал дело и свалил, а она бросила учебу, поставила крест на своей карьере, так, кстати, и не вышла замуж и растила сына с помощью своих родителей, который между тем, вырос полным уебаном. Боги, как же ей с ним было тяжело. Юдзи никогда об этом не думал, но он же полный отморозок-янки, который максимум, куда смог поступить - это вшивый Судзуран. И не потому, что тупой, нет, балл у него был такой, что хоть в универ поступай, а потому, что постоянно влезал в какие-то неприятности. При этом его мать, бегая, извиняясь, иногда подмазывая деньгами разных учителей и директоров, пыталась сделать так, чтоб он хоть в какую-то старшую школу смог поступить и по-человечески доучиться, как когда-то не смогла она! И ведь никогда на него не жаловалась. Чтобы он ни натворил, он ни разу не слышал в свой адрес фраз типа «да за что ты мне такой...» или «да зачем я тебя вообще родила!», нет, такого не было никогда. Она наоборот, всегда радовалась, что он у неё есть. Сейчас, смотря на мать в окна своего дома, Токадзи просто ревел навзрыд! Как будто ему снова 6 лет и его отпинали соседские мальчишки постарше. Да, тогда ещё такое могло быть. Он быстренько зашел за ближайшие кусты, чтоб мама его не заметила, и пытался там успокоиться. Если мать заметит его в таком состоянии, расспросов не избежать. А смолчать он точно не сможет. То ли, потому, что Токадзи Мари растила сына одна, то ли просто потому что сильно его любила, у них, с его раннего детства, сложились очень доверительные отношения. Юдзи не знал темы, которую не мог бы обсудить с матерью. Он хвалился перед ней своими драками, жаловался на проблемы с девчонками, даже на тему секса мог с ней говорить! Мари-тян, как её до сих пор звали родители и пожилые соседи, обсуждала с сыном всё, что она считала необходимым обсудить. Она обрабатывала его раны, после очередных побоищ, готовила супчик на завтрак, после бурных попоек и сочувственно слушала о неудачах в личной жизни, пытаясь подбодрить. Дом Токадзи всегда был открыт для всех его друзей. В отличие от тех же родителей Токио, которые просто терпеть не могли всю их компанию, мать Токадзи была рада встретить весь генералитет армии Серидзавы. Все друзья Юдзи, переступившие порог его дома, были накормлены, подлечены и если надо обстираны и подштопаны. Мари-тян с радостью выслушивала их байки и проблемы, вызывая тем самым доверие и восторг товарищей сына. Серидзава всегда ел за троих и еще получал еду с собой, Цуцумото с удовольствием рассказывал, как и кого они отметелили, а вещи Токио, обычно, в срочном порядке стирались и чистились, чтобы домой он пришёл приличным человеком и его предки не поднимали шум. Единственная тема, на которую в доме Токадзи говорить отказывались, это отец Юдзи. Своего отца он никогда не видел и даже не знал его имени. Сколько он себя помнил, он носил фамилию матери и родственников знал только с ее стороны. Иногда ему казалось, что его отец призрак. Удивительно, но, не смотря на абсолютно доверительные отношения с матерью, с которой можно было обсуждать все, разговорить ее на тему отца было просто невозможно. При любой попытке, Мари-тян вежливо улыбаясь, просила сына не думать об этом и уверяла, что ничего полезного эти знания не принесут. Настаивать у Юдзи не получалось. С кем угодно, только не с ней. Мать он действительно любил и уважал, не говоря уже о том, что был ей невероятно благодарен за вполне счастливое детство. Будучи совсем не красавицей, мать Юдзи компенсировала это своей безграничной добротой и житейской мудростью. Узнав о своей беременности в старшей школе, первым делом она рассказала все родителям. Разумнее всего, в той ситуации, было бы сделать аборт по-тихому, замять историю и продолжить учебу. Сгорая от стыда и обливаясь слезами, в свои 16 лет, будучи одной из самых умных учениц своей школы, старостой класса и менеджером литературного клуба, Мари-тян поведала бабушке и дедушке Юдзи свою горькую историю первой любви. При этом бабушка ревела вместе с ней навзрыд, а дед, выслушав рассказ блудной дочери до конца, сказал только одно: «Вырастим!». Радости Мари-тян не было предела. Не смотря на любовь к учебе, школе и планы на будущее, больше всего, в тот момент, ей хотелось оставить ребенка. И она ни разу в жизни об этом не пожалела! Это сам Юдзи чувствовал с детства. Если мать его любила, то бабушка с дедушкой его просто обожали. Как только у Токадзи-младшего начинались каникулы дед либо тащил его с ночевкой на рыбалку, либо в Токийский Диснейленд, либо вместе с бабушкой и мамой на пляжи Окинавы или ещё куда. Жили они все вместе, в довольно большом доме, с садом и просторным двориком. Назвать богатыми семью Токадзи, было бы преувеличением, но обеспеченными вполне можно. Так как отец Юдзи исчез ещё до его рождения, фамилию он носил дома матери. Главой дома был его дед — Токадзи Хисаси, человек с воистину буддийским спокойствием и запасом мудрости на несколько поколений вперед. Для Токадзи-младшего, дед был главным авторитетом в жизни. Непоколебимый, немногословный, с вечным дзеном на лице и в душе, он иногда напоминал Юдзи Серидзаву. Не смотря на то, что все решения в доме обсуждались с дедом, и последнее слово всегда было за ним, Токадзи Хисаси никогда не ругал внука за его хулиганство. Для Юдзи это всегда было загадкой. И мать, и бабушка всегда строго отчитывали его за особо серьёзные провинности и не скрывали своего расстройства и беспокойства, хоть и оказывали поддержку. Дед же, как ни в чём не бывало, кушал свой любимый рис и молчал. Поэтому, однажды, Юдзи всё-таки не выдержал и спросил деда напрямую, почему тот никогда его не ругает. Больше всего он боялся услышать, что настолько разочаровал Токадзи-старшего, что тот уже смирился с нерадивым потомком. Ответ деда Юдзи запомнил на всю жизнь: - А зачем? А главное за что? - сказал слегка удивленный Хисаси-сан — За то, что ты проживаешь свою молодость, так как тебе хочется? Все наши соседи думают, раз ты учишься в такой школе как Судзуран, то ничего хорошего из тебя не выйдет. Чушь это всё! Я родился ещё до войны, старший из 5-ых детей, в весьма бедной семье. Отец мой погиб, а мать едва справлялась и всегда болела. Ни о какой учебе и речи быть не могло, мы еле сводили концы с концами, а перед самым концом войны умерли две моих младших сестры. Дизентерия, обычное дело в то время, бесплатно никто не лечил. А когда в августе 45-го американцы сбросили первую бомбу на Хиросиму, я и всех остальных потерял. Сам я спасся потому, что сидел в тюрьме. Посадили за мелкое воровство, на несколько суток. Тюрьма была на окраине, да и стены там крепкие, но и нас тряхнуло не слабо, но то, что я увидел, когда вышел, описанию вообще не поддается. И вот, я остался сиротой в 17 лет, в тяжелое послевоенное время без дома, без какой-либо родни, вообще без всего. Что со мной должно было быть? Да ничего хорошего. Если бы мне кто-то тогда сказал, что у меня будет свой дом, жена, любимая дочь и внук-наследник, я бы назвал этого человека глупцом. От своего нерадивого отца ты получил буйный нрав, но от нашей семьи, ты тоже кое-что унаследовал. Помимо неказистой внешности, уж извини, ты получил весьма сообразительную голову. В твоём возрасте, кроме ума, у меня ничего не было. Я был мал и тщедушен, какие там драки! Так что я рад, что ты можешь постоять за себя, а уж в какой школе бы ты не учился, всё равно дураком не вырастешь. Можешь продолжить дело своей матери, можешь пойти учиться дальше и заняться чем-то своим, это не так важно. Моя задача на эту жизнь уже выполнена. У моего рода есть кров, наследство и наследник и если ты умудришься всё это просрать, тогда ты воистину идиот и пусть мой род на тебе и закончится». И дед, как ни в чём не бывало, продолжил кушать свой рис с блаженной улыбкой, пока Юдзи офигевая, стирал слезы с глаз, которые брызнули, как у клоуна. Дед в него верит. Каким бы он ни был, что бы про него не говорили, Хисаси-сан надеется на своего потомка как никто. Вспоминая об этом сейчас, сидя в своем уголке, Токадзи размышлял о том, что страшнее того, что пережил его дед, наверное, и в жизни ничего не бывает. На фоне этого его проблемы кажутся просто нелепыми! - У тебя на лице отражается такой мыслительный процесс, будто ты судьбы мира решаешь. Юдзи от неожиданности вздрогнул. Середзава, подкравшись незаметно к барной стойке, ел орешки, стоявшие на ней. Обычно, все местные бармены убирали эти бесплатные лакомства к пиву, как только Тамао входил в бар, ибо он съедал их все, без зазрений совести. Про эту тарелочку, бармен видимо забыл. - Про что задумался? - Про войну. - ответил Токадзи. Обычно, удивить Серидзаву, это дело хлопотное, но тут Юдзи видимо попал в точку. Тамао очень странно посмотрел на него, но потом всё-таки переспросил: - Про войну? В Институт Военной Службы, что ли решил поступать? - Да забудь, просто задумался. Тамао помолчал немного, а потом сказал: - Кстати, пока ты тут о высших материях думал, твоя любимая официантка пришла. Юдзи слегка покраснел. О ком идет речь, он конечно понял. Девушку звали Харука, она училась в старшей школе для девочек неподалеку и начала подрабатывать официанткой в этом баре, где-то три месяца назад. Красоткой она явно не была, но всегда обслуживала всех вовремя, вежливо и в принципе, была даже обаятельной. Но Токадзи приметил ее по другой причине. В отличие от остальных, она никогда не клеилась к Идзаки. То ли считала, что у нее нет шансов, то ли просто была очень стеснительной, но обслуживала она его, так же как и остальных, не больше, не меньше. Блондин же, в свою очередь, ее и не замечал, у него и так внимания было выше крыши. А вот Юдзи заметил. Сам не зная почему, он начал за ней наблюдать. Позже, зачем-то, узнал у бармена её имя. А не так давно, вообще проследил за ней до самого её дома, как какой-то маньяк-сталкер! Зачем он это сделал, Токадзи не мог ответить даже сам себе. Просто увидел, как она прощается с хозяином в конце смены, быстро заплатил за пиво и пошёл. Прямо как в шпионских фильмах, он держал дистанцию, прятался за кусты и даже за мусорный бак один раз, когда она чуть не обернулась. Дойдя таким образом до её многоэтажки и проводив взглядом, как она заходит в подъезд, Юдзи закурил и пытался понять, что он здесь делает. «Ну и не дебил ли я?» - думал он, делая затяжку – «Три квартала протопал, и на хуя?». Долго или нет, он там стоял, Токадзи уже не помнил, но видимо достаточно, учитывая, что квартал стал казаться ему смутно знакомым. Докурив третью сигарету, Юдзи двинул к дому. «Дом простой, значит небогатая,» - проносились мысли у него тогда в голове. – «Это хорошо». Он на дух не переносил богатеньких девиц. Все эти благовоспитанные дамочки были теми ещё ханжами и в жизни бы не стали встречаться с учеником такой школы как Судзуран. Токадзи тряхнул головой, чтобы выкинуть эти мысли из головы. Встречаться, как же. Будто это так просто. - Не так уж она мне и нравится – выйдя из размышлений, ответил Юдзи. - Конечно, нет – меланхолично сказал Серидзава – просто так, у её дома куришь периодически. Токадзи покраснел ещё сильнее. - И судя по цвету твоего лица, это не просто слухи - Тамао слегка улыбнулся. - Кто?! – прорычал Юдзи, лицо, которого теперь напоминало помидор. После того, как он проследил за Харукой в первый раз, он частенько возвращался к её дому. Стоял под фонарём, курил и гадал, какие же из этих окон принадлежат ей. Бессмысленное занятие, но его как магнитом тянуло к дому этой девчонки. Токадзи и в голову не могло прийти, что кто-то из знакомых мог его там заметить. Он об этом даже не задумывался. Теперь же кто-то его не просто спалил, но ещё и Серидзаве рассказал. Стоп. - А откуда ты знаешь, что это ЕЁ дом? – Юдзи с прищуром посмотрел на Тамао. - Ревнуешь? – абсолютно бесстрастно спросил тот. - Ещё чего! Где хочу, там и курю! Мало ли кто там живёт! – рявкнул вконец разозлившийся Токадзи. - Любовь и правда делает людей слепцами – философски заметил Серидзава – Так втюрился, что дом Цуцумото не узнал? Юдзи на секунду замер, а потом ощутил себя полным кретином. Смутно знакомая местность, да… Конечно смутная, если учесть, что трезвым он у Цуцумото дома никогда не был. - Сначала Ёджи не понял, зачем ты к его дому идёшь, да ёщё и прячешься постоянно, а когда сообразил, подумал что она твоя девушка. Вот ты и торчишь у его окон постоянно. - Я не торчу… - Послушай, почему бы тебе к ней не подойти? – вдруг резко спросил Тамао. Токадзи машинально посмотрел на девушку. Небольшого роста, чуть полненькая, скорее даже с формами, когда улыбается, ямочки на щеках… - Юдзи…- вздохнул Серидзава. - Заткнись – беззлобно ответил Токадзи и вскочил с места. Протолкнувшись между братьями Миками, которые слегка офигели от скорости Юдзи, и специально задев плечом Идзаки, он упрямо шёл к столику, который вытирала сейчас Харука. Мыслей в голове не было вообще, одна тупая решимость. - Привет, я Юдзи – прозвучало в какой-то неестественной тишине бара. Девушка подняла на него широко раскрытые удивленные глаза. Сердце у Токадзи стучало где-то в горле. Спиной он ощущал взгляды, чуть ли не всей грёбаной Судзурановской армии. - Я знаю – тихо ответила девушка, и скромно улыбнувшись, опустила глаза, слегка покраснев. Это было настолько мило, что Юдзи забыл, как дышать. Следующее что он сказал, стало неожиданностью даже для него. - Тогда можно сегодня, я тебя провожу? – сердце, казалось, пропустило удар. Девушка смущённо кивнула. У Макисе выпала из рук банка пива, братья Миками таращились на них как на восьмое чудо света, Идзаки слегка хмыкнул. Токадзи же кивнул в ответ и от девушки до конца вечера уже не отходил.