Исполнить обещанное

Счастлив тот, кто счастлив у себя дома. (Л.Н. Толстой)

Трой МакДугалл, начальник Департамента налогов и сборов Министерства магии, только что вернулся с работы. Он захватил домой несколько документов — приближалось пятое апреля (1), когда отчет в сотни листов пергамента о поступлении налогов в бюджет Магической Британии должен был лечь на стол министра. Незаконченных дел было много, и он собирался еще поработать, перед тем как отправиться спать. Но, едва переступив порог, он сразу заметил, что супруга расстроена и озабочена — оказывается, сегодня, пока мистер МакДугалл был на службе, сова принесла письмо из Хогвартса, но не от дочери, а от ее декана — профессора Флитвика. Когда-то и сам МакДугалл, и его жена учились у него на факультете, а теперь третий курс заканчивала их старшая дочь Изабелла. Миссис МакДугалл велела домовому эльфу накрывать на стол к ужину, а сама прошла вместе с мужем в его кабинет — там можно было поговорить так, чтобы не слышали младшие дети. Профессор Флитвик писал, что у Изабеллы, к его глубочайшему сожалению, сложились напряженные отношения с другими учениками, и все из-за того, что четыре года назад МакДугалл совершил, как позже выяснилось, ошибку — заключил договор о помолвке своей дочери с младшим сыном Бодуэна Лестрейнджа, члена Визенгамота, главы одной из старейших и влиятельнейших семей Магической Британии. Рабастан оказался сподвижником Того-Кого-Нельзя-Называть, бесследно исчезнувшего полтора года назад, и теперь сидел в Азкабане вместе со своим старшим братом и его женой. А старый Бодуэн Лестрейндж скончался в феврале этого года. Из письма Флитвика МакДугалл узнал, что в Хогвартсе известно о помолвке Изабеллы с Упивающимся смертью, и из-за этого к ней относятся еще хуже, чем к слизеринцам. На факультете Салазара почти у каждого ученика есть родственники либо в Азкабане, либо в могиле — те, что воевали на стороне Темного Лорда. Но это же слизеринцы — потомственные темные маги, чего от них ожидать… А Изабелла сама нарывается на ссоры, ведет себя вызывающе — она не только не сняла кольцо, надетое женихом на безымянный палец ее левой руки во время помолвки, но и вышила на мантии вензель из букв Р.Л., а недавно, ко всеобщему негодованию, повесила над своей кроватью в спальне Рэйвенкло портрет Рабастана Лестрейнджа. Девочка нарисовала его по фотографии в «Ежедневном пророке», где ее жених был запечатлен уже в арестантской робе, перед отправкой в Азкабан навечно. Портрет она обработала заклятием вечного приклеивания, так что никому не удалось его сорвать, а также применила какие-то особые чары: кое-кто из соседок пытался пририсовать Рабастану рога и усы, как у кота, но через несколько минут испорченный рисунок снова принимал первоначальный вид. Констанция МакДугалл знала, что это за чары — она сама их и придумала. Изабелла с детства была очень способна к живописи, а начинала она с того, что разрисовывала портреты предков и картины, висящие на стенах дома. Вот Констанции и пришлось усовершенствовать некоторые бытовые заклинания, чтобы ребенок не портил произведения искусства. Ее супруг, прочитав письмо Флитвика, горестно покачал головой и виновато посмотрел на жену: — Ну кто же мог подумать, что все так обернется? — Знаю, дорогой, ты хотел как лучше… — мягко сказала Констанция, успокаивающе дотрагиваясь до его руки. — И что же теперь делать? Помолвку расторгнуть, когда она приедет на каникулы? Или уже не поможет? — Думаешь, она будет согласна? — усомнилась Констанция. — Если уж дошло до того, что она его портрет повесила в спальне… Отец семейства вздохнул. — Да с чего ей это вообще в голову взбрело? Ну не влюбилась же она в него тогда, в десять-то лет? С ума сойти… — Нет, конечно. Но она восприняла помолвку всерьез — да и как же иначе? И еще, я думаю, сейчас ее гордость задета — и она все делает назло обидчикам, — задумчиво сказала миссис МакДугалл. — Вообще в Хогвартсе сейчас очень сложно. Дети со Слизерина — те просто под перекрестным огнем. Мне миссис Крэбб рассказывала, ей дочка пишет из Хогвартса, что там война как будто до сих пор продолжается… А ведь Изабелла нам ничего не говорила… Почему? Неужели она думает, что мы ее не поддержим, не поможем? Супруги некоторое время молчали. — Трой, — понизив голос, произнесла миссис МакДугалл, — а что про Сам-Знаешь-Кого в Министерстве говорят? Может, он и не погиб — тела-то не нашли тогда… — Никто не знает, где он и что с ним, — хмуро ответил МакДугалл. — Но уже полтора года о нем ничего не слышно. — А если он все же вернется? Он же тогда освободит своих людей из Азкабана? — Во-первых, неизвестно, когда он вернется, и вернется ли вообще… Во-вторых, даже если Рабастан до этого доживет, вряд ли он будет в своем уме. Хотела бы ты для Изабеллы такого мужа? — Нет, конечно, — вздрогнула Констанция. — Вот и я об этом… Но что делать, если она так и будет упрямиться? — А ничего, дорогой, — Констанция грустно улыбнулась. — Не надо давить на нее, а то как бы хуже не сделать. В конце концов, расторгнуть помолвку мы всегда успеем. Она и сама к этому придет. — Будем надеяться, — вздохнул мистер МакДугалл, взял из коробки, лежащей на столе, сигару, откусил кончик и прикурил от волшебной палочки. — Хорошо, что Трой в школу пойдет только через два года, может, к тому времени все сгладится… А Мораг — еще позже. Ладно, иди в столовую, Конни, и зови детей, я сейчас приду. Когда хозяин дома вышел к столу, жена и дети его уже ждали. Трехлетняя рыженькая Мораг сидела на коленях у матери, которая повязывала ей вокруг шеи льняную салфетку. Светловолосый мальчик лет девяти — Трой-младший — встал и поздоровался с отцом. Домовой эльф в белом фартуке внес блюдо с бараниной под мятным соусом, а старая эльфийка — тарелку с пюре и фрикадельками для Мораг. Привычная уютная картина тихого вечера в семейном кругу, как всегда, подействовала на МакДугалла умиротворяюще. Он поцеловал малышку в круглую румяную щечку, погладил по голове сына и улыбнулся жене, после чего все наконец сели за стол и приступили к трапезе. Старый полукниззл Кристофер и собака Рэкс явились за своей долей — Трой-младший всегда делился с ними самым вкусным. После ужина МакДугалл удалился в свой кабинет. В двенадцатом часу жена зашла к нему и спросила, долго ли он еще будет работать, и не нужно ли ему чего-нибудь. — Нет, милая, я скоро закончу, — ответил он. — Мне только по налоговым льготам осталось отчетность перепроверить. Уизли снова в своей декларации все запутал. И налогов-то с него соберешь — на ломаный кнат, зато сколько возни с его документами… Он встал из-за стола и прошелся по кабинету. — Знаешь, дорогая, я постепенно прихожу к мысли, что все в Британии катится к Мордреду… С каждым годом все хуже. Налогов собирается все меньше, потому что после войны у многих дела плохи… При этом вводят все новые и новые запреты, все больше и больше предметов относят к маггловским изобретениям, на которые нельзя накладывать чары — несмотря на сопротивление производителей и поставщиков. Следовательно, множество предприятий уйдет в тень. Уже окончательно решено запретить ковры-самолеты. Но люди не перестанут ими пользоваться, потому что в некоторых случаях они гораздо удобнее метел — ведь не может путешествовать на метле старый или больной человек, беременная женщина, маленький ребенок… Да и здоровые люди не все хорошо летают на метлах. Значит, этот закон откроет новые возможности для вымогательства взяток… Как, в сущности, и любой необоснованный запрет. Кстати, почему ковер считается маггловским изобретением, а метла — нет? Кто-нибудь может объяснить? И еще — все эти запреты бьют прежде всего по старинным семьям: они вынуждены либо сворачивать свой бизнес, которым занимались веками, либо уходить из-под министерского контроля, а значит, и от налогов. А на ком у нас все держится? Кто платит больше всех налогов в бюджет? (2) Да еще и пожертвования перечисляет на Хогвартс и на нужды Мунго? Вот именно — старинные чистокровные семейства. Я налоговый инспектор, и мне это известно лучше, чем кому-либо другому. — И война по старинным семьям тоже ударила… — вздохнула Констанция. — Конечно… Некоторые она просто уничтожила. Блэки, Лестрейнджи, Розье — где они теперь? А кое-кто очень хорошо нагрел руки на этой войне, вернее, на ее последствиях. Множество предприятий, хозяева которых погибли или попали в Азкабан, не оставив прямых наследников — там, где назначены временные управляющие — теперь стали убыточными, тогда как раньше приносили прибыль, с которой платили налоги. Сейчас все разворовывается, а найти концы, схватить, что называется, за руку — практически невозможно. И я уж молчу о курсе галлеона к фунту — да, его устанавливают гоблины, но ведь им все равно, каков этот курс, они непосредственно с магглами дел не ведут. Значит, кто-то в Министерстве оказывает на них давление, а может быть, просто делится с ними доходами от спекуляций. — Кстати, о Лестрейнджах, — прервала его миссис МакДугалл — о возмутительно низком курсе галлеона к фунту (3) ее муж мог говорить долго. — Я написала Изабелле и Флитвику. Она протянула ему два письма. Письмо декану Трой пробежал глазами и кивнул, а письмо дочери он читал долго и сосредоточенно. Потом взял перо и приписал: «Изабелла, дочка, прошу тебя, выбрось его из головы — для него все кончено, а тебе жить дальше. Я совершил ошибку — не усугубляй ее, не порти сама себе жизнь. Я желал и желаю тебе только добра.».