***
Синие брюки порвались на коленях и края ткани пропитываются кровью. Ладони горят. Зачем они рассыпали гальку по крыше, на которую спрыгивают неофиты из движущегося поезда? Зачем я опять подчинилась ей? Она всегда говорила, что результаты проверки не должны влиять на наш выбор. Но она никогда так не думала. Это ее проверка, ее результаты и мы должны им подчиняться! Я не хотела, думала смогу перебороть привычку подчиняться ей, но не смогла пролить кровь на камни. Бесстрашие. Я продолжаю ее эксперимент со мной, не в состоянии сопротивляться. А мне интересно, чем же он завершится. Не знаю что хуже: покорная я или любопытная. Ведь обе они не я. — Меня зовут Макс. — громкий голос немолодого мужчины, который стоит на другой стороне крыши. — Я лидер Бесстрашия. Если вы хотите стать бесстрашными, вход там! - он указывает на пустоту за своей спиной. Лидер. Один из пяти лидеров. Один из ее палачей. Неофиты прыгают. А я продолжаю смотреть на него. Конечно он знает меня, помнит. Это лицо невозможно забыть и спутать с кем-то другим. Я ведь могу не прыгать. Оборвать ход эксперимента и она не получит желаемого. Но я слаба. И я прыгаю. — Эйрена — отвечаю я мужчине, который достает меня из сети.***
За месяц я так и не поняла зачем я здесь. Мне даже стало казаться, что это мой выбор, и я действительно бесстрашная. У меня отличная реакция и инстинкты. И я впитываю все новое как губка, как настоящий эрудит. Мое тело окрепло, а вкупе с полученными знаниями, из меня получился неплохой боец. Я ни разу не проиграла бой девчонкам и лишь дважды меня победили парни. В этом году инициацию проходят 13 урожденных и 11 переходников: два парня и девушка из дружелюбия, альтруист, трое искренних девушек, трое парней-эрудитов и я. Никто из эрудитов меня не знает, ведь я носила фамилию отца, а я помню их всех. Я ничего не забываю. В столовой ко мне любят подсаживаться урожденные и заводить разговоры ни о чем. Глупые темы, искаженные факты, нелогичные выводы. Такие разговоры мне никогда не нравились, но я поддерживаю их. Я ведь больше не эрудит. Мне должно тут нравиться. И мне нравится. Нравится отсутствие синего цвета, очков, строгих причесок, чопорных взглядов и книг. Ее книг... Но я не бесстрашная, я лишь ей притворяюсь и весьма успешно - вторая среди переходников. Да, я выиграла не все поединки, но я стреляю всегда в яблочко, а мои ножи всегда летят в цель. Не сложно управляться с оружием, если всю жизнь прожила в лаборатории, где его разрабатывали. В который раз я убеждаюсь, что моя жизнь - всего лишь эксперимент. Очередной ее эксперимент. И я следую заранее намеченному плану, который мне неведом. А ее палачи мне это позволяют. Четверо из них. Ведь того, кто нажал на курок, я так и не видела. Говорят, он руководит группой, которая охраняет экспедицию эрудитов за стеной. Мне плевать. — Рен, как думаешь, сколько у тебя страхов? — все-таки они как дети. Наивные вопросы, открытые улыбки. А ведь двое из них покинули вчера фракцию. — Один. — глаза Роя сузились, как-будто он искал намек на шутку. Я подыграла ему и улыбнулась. — Ты меня напугала. — засмеялся он. — У меня, наверно штук 15. Было бы круто, если бы кто-нибудь уже догнал Четыре. Четыре страха — неслыханное событие в бесстрашии. Да еще и у переходника из отречения. Они мне все уши про это прожужжали. А по мне так логично — человек, который забывает о себе, не должен вообще боятся. Только если за других, но это уже их страхи. Проверь они весь Альтруизм, они бы, наверно, удивились. Но бесстрашные — не эрудиты. Их такое не заботит. Меня не заботит. Куда интересней, почему я здесь. Зачем она выбрала для меня Бесстрашие. Может ответ прост — хотела избавиться от меня, но оставить в живых. В Альтруизме и Искренности меня бы убили, а в Дружелюбие я бы стала безмозглой наркоманкой. А такой расточительности она неприемлила. Может я все-таки просто схожу с ума, подчиняясь мнимой воле мертвой женщины? Как бы то ни было, я продолжаю свой эксперимент!***
Белый потолок, белые стены, белый свет. Моя голова крепко зафиксирована ремнем, как и все мое тело, на жестком металлическом столе. Сейчас она будет препарировать меня и изучать, а я буду чувствовать каждое касание ее скальпеля к моей коже. Как она потихоньку разбирает меня по кусочкам: лоскут за лоскутом снимает кожу, разрезает мышцы, извлекает органы. Это все нереально. Она подходит и спокойно, вкрадчиво просит не дергаться и я подчиняюсь. Это нереально. Сейчас я это чувствую. Но это ничего не меняет. Она две недели резала и потрошила меня, пока мое сознание не отключалось. После первой симуляции я не могла встать с кресла, а Четыре рвало, и он не смог сразу помочь. Я видела сожаление, с которым он смотрел на меня каждый раз, вкалывая сыворотку. Он не может мне помочь в моем кошмаре и сожалеет об этом. Стифф... Она уже снимала кожу со второй ноги, когда я смогла успокоить свое сердцебиение. Спасибо, Четыре, ты все-таки помог. И вот я в зале суда Искренних, наблюдаю за ее судом. Лидеры Бесстрашия предали ее и Джанин осудили на казнь. Она сидит на стуле и из ее небесно голубых глаз сочится тьма. Мужчина перед ней поднимает руку с пистолетом. И вот уже я смотрю в дуло пистолета. Поднимаю глаза. Я сижу в центре зала, а передо мной мужчина с холодными серыми глазами и презрительной ухмылкой. Пятый лидер. Мой палач. — Предатель! Ты никогда не сможешь от меня избавиться! Я вечно буду с тобой! - слышу я свой голос. Из моего рта льется ее яд. Но она - это я. В глазах палача появляется... страх? Выстрел! Я открываю глаза в комнате пейзажа страха. Финальный тест. Он вернулся вчера, но сегодня увидел меня впервые после суда. Все пять лидеров наблюдали мои страхи. Я взглянула на них. Шок. На лицах мужчин застыл шок. Саманту мутит. А в глазах пятого лидера страх. Он тоже боится ее и ненавидит, как я. Шок от увиденного вновь суда, про который все хотели забыть, сменяется другим. Два страха. Рекордное количество и время - две минуты сорок секунд. Она была бы довольна. Я слишком боюсь ее, чтобы боятся чего-то еще. Ее. И стать ей! Она давно мертва, но продолжает жить в страхах других людей: во мне, во всех дивергентах, в тех, кто делал за нее грязную работу, в тех, кто ее предал. Во мне ее больше. Ее небесно-голубые глаза, ее прямые светлые волосы и пристальный изучающий взгляд, который пугает меня больше всего, — все это я вижу в зеркале. Любая другая девушка была бы благодарна своей матери за такую привлекательную внешность. Но она не была мне матерью, она была монстром, преданным науке и своим искаженным идеалам. А я для нее с самого зачатия была экспериментом. И продолжаю им быть. Я стремительно покинула комнату пейзажей и, не обращая внимания на поздравления и восхищенные крики, направленные в мою сторону, убегаю на крышу. Мне нужен воздух. Выйдя на улицу, я забралась на крышу лестничной площадки и легла. Я смотрела на небо, которое так похоже на мои глаза, и думала о своей жизни. До симуляции страхов я почти поверила, что это моя жизнь. Что я могла бы выбрать Бесстрашие. Что у меня есть друзья - Рой и Тэа. Друзья... Они отдалились, когда начался второй этап. Их мучили кошмары по ночам, а я не могла им помочь, хотя они просили. Просили рассказать, как я заканчиваю симуляции так быстро, как я справляюсь с ночными кошмарами. А я не справляюсь и у меня нет ночных кошмаров. Вся моя жизнь - кошмар. И никто никогда не поймет. Потому что не узнают. Лидеры сочтут, что я боюсь палача своей матери. А Четыре, что я боюсь вскрытия... Я не боюсь скальпелей и боли. Она ни раз вскрывала меня, изучая мой мозг, который так напоминал ее. Разрезала кожу и вытягивала нервы, а потом лазером убирала все следы, чтобы потом вколоть новую сыворотку и повторить все сначала. Никакого обезболивания - все для чистоты эксперимента, во благо науки. И она продолжает. Только теперь я сама себя изучаю, и мне не нужно себя резать, чтобы наблюдать за своим реакциями. Я стала сильнее, выносливей и опасней. И это она сделала, а не бесстрашие. — Вот ты где! — Рой обнаружил мое убежище. — Слезай, свой триумф пропустишь. Он подтянулся и сел на край крыши, взяв меня за руку. Его смуглая кожа приобрела серый оттенок от напряжения и кошмаров последних недель, взлохмаченные черные волосы потускнели, а всегда живые и веселые глаза цвета виски, как он сам любит говорить, погасли. В них была усталость и сожаление. — Не стоит, Рой. — я забрала руку, — Результат я знаю, а праздновать не буду. Но он снова взял мою руку и улыбка окончательно покинула его лицо. Никогда не видела его таким серьезным. — Рен, мы с Тэа хотели с тобой поговорить. — только сейчас я заметила рыжую макушку внизу. Рой помог ей залезть к нам и мы сели, прямо как дружелюбные на перерывах в школе. А потом они говорили на перебой. Просили простить их близорукость и обещали всегда быть рядом. Сомнительная перспектива, но где-то глубоко внутри что-то кольнуло. Слезы сами потекли из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Друзья... — Идем, напьемся что ли. — предложила я на радость Рою. Конечно, в таблице мое имя было на первом месте, но это не моя заслуга. Даже если она это не планировала, это не умоляет ее роли. Я подошла к бару и села на свободное место. Никогда не пила алкоголь - он затуманивает разум... Рой заказал что-то и передо мной возник стакан с жидкостью, цветом напоминающую его глаза. Виски! Жидкость обожгла горло и пищевод, наполняя приятным теплом живот, которое постепенно разлилось по всему телу. Лишь язык неприятно пощипывало. Пирсинг. Вчера я ходила к Тори и проколола язык. Джанин ненавидела металл и грязь на теле, которую тут называли татуировками. Теперь у меня на языке серебряный шарик, в нескольких местах проколоты уши и фианит в левой ноздре. Все такое незначительное и неброское, но мое и только мое! Я сделала тату. Тори назвала меня мазохисткой, но согласилась. Наверное, она права. Огромный феникс из языков пламени Бесстрашия во всю спину, его хвост заходит на правую ягодицу, а крылья покрывают бока. Она сотни раз убивала меня и воскрешала. Но я сгорю в последний раз в пламени Бесстрашия и, если судьба будет ко мне благосклонна, перерожусь в новую себя. Или стану второй Джанин... Не знаю сколько я выпила, прежде чем поняла, что находиться в толпе ликующих и беснующихся бесстрашных стало невыносимо. Пока Рой и Тэа были на танцполе, я сбежала. Они привыкли и поймут. А мне нужно снова побыть одной и подумать. Я пришла к пропасти и села спиной к перилам, закрыв глаза, слушая шум воды внизу. Почему я никогда не думала о том, чтобы прыгнуть в нее. Разве я ценю свою жизнь? Нет, я все еще слишком слабая. Тату и пирсинг - маленькая выходка взрослеющего ребенка. Смогу ли реально пойти против нее? Одна я была не долго. Шаги тяжелых ботинок я услышала, когда мужчина был еще далеко. — Почему ты здесь? Палач решил поговорить со мной. Право, не стоит. — Решила проветриться. Выпила лишнего — закосила я под пьяную дурочку. — Не играй со мной, Рен. — он попытался сделать голос угрожающим, но я все равно услышала в нем дрожь. — Зачем ты здесь? Я глубоко вздохнула. Надо было все-таки напиться. Я не хочу этого разговора потому, что знаю — его хотела она. Для этого она сделала все и в этом я уверена на 99.9%. На все сто я не уверена даже в том, что завтра взойдет Солнце. — Ты знал, что они оставили ее голос? — начала я и подняла голову, посмотрела в стальные глаза зверя, который сорвался с цепи и загрыз своего хозяина, с завистью. В них был целый ураган эмоций, я не стала в нем разбираться. Я в себе-то не могу — А я хорошо разбираюсь в оружии. Мне стало интересно. Никто бы не увидел связи. Другой бы не понял. Только не он, не зверь, которого она взрастила, который убивал для нее и пытал. Не меня, нет. Я была только ее. Ее плоть и кровь. Она бы не позволила никому, даже зверю, коснуться себя. Но она все-таки просчиталась. Слишком короткий поводок, слишком много жертв и зверь сорвался. Я снова смотрела в дуло его пистолета. Молниеносная реакция, отточенные движения, но... В руках нет былой твердости, а в глазах... Не могу понять, что за вихрь эмоций там проносится. — Не боишься меня? — как-то устало спросил зверь. А зверь ли? Я видела зверя в зале суда и раньше, в лабораториях Эрудиции. А в том, кто сейчас держит холодную сталь пистолета, направленного на меня, слишком много человеческого. — Нет. Никогда не боялась, если тебе станет от этого легче, Эрик. Как давно я не называла его так. Даже про себя. Так странно, я знала Эрика мальчишкой, который бегал за Джанин и с жадностью впитывал все, что она говорит. Он тянулся к знаниям, как молодые побеги тянутся к Солнцу. Но Эрик выбрал не тот источник света, и жестоко поплатился. Она вытравила из него человека, вырвала Эрика, как вырывала данные из моего тела, и поселила в нем жестокого управляемого, как ей казалось, хищника. А я молча наблюдала из своей незримой клетки, как она калечит людей, и не могла ее остановить. А потом она заигралась в Бога, в вершителя судеб и... Да, я не смогла всадить ей скальпель в глотку или пустить пулю в лоб, но она вышла на суд искренних с физраствором, вместо антидота сыворотке правды. И этого хватило. — А ты меня боишься? — он скептически изогнул одну бровь, — Ты ведь видишь во мне ее? Я сама вижу. Эрик убрал пистолет и сел рядом. Он достал серебряную флягу из внутреннего кармана, отхлебнул и протянул мне. Напиться все-таки было отличной идеей. — За твои два страха. — запоздалый и неуместный тост, — Ты не сильно похожа на нее. Мало ли в городе голубоглазых блондинок. - я посмотрела в его стальные глаза, и он добавил, — Ты никогда не станешь ей. Тебе надо вычеркнуть уже ее из своей жизни, как это сделали все остальные. — Врешь. — А мы не в Искренности. — усмехнулся он. — Она всегда была в моей жизни. Как вычеркнуть целую жи... существование. — Сегодня же началась твоя новая жизнь. Я отпила из фляжки. Напиток обжог внутренности. Что-то очень крепкое. То, что надо! — А я не умею жить. Я даже не знаю кто я. И как бы я не убегала, ее тень всегда будет преследовать меня. — Чушь! Ты бесстрашная! Первая в рейтинге — можешь стать кем захочешь. Он взял фляжку и опустошил ее. Так странно, сидим и беседуем как старые приятели. Два неудачных эксперимента, предавшие своего создателя. Неужели зверь умер вместе с ней. Похоже на то. Он вернул человека и, похоже, пытается жить дальше, а мне нечего возвращать — я всегда была экспериментом. Я опустила голову и обхватила ее руками. Жаль, фляжка опустела... Он резко вскочил на ноги, взял меня за руку и потянул меня куда-то. Я не сопротивлялась и не спрашивала, куда мы идем. Тупик. Он открыл дверь, завел меня внутрь и закрыл ее. Его комната. Он подошел к шкафу и достал бутылку с прозрачной жидкостью и два стакана. Наполнив стаканы, он протянул один мне. — Текила. — пояснил он, — Раз уж начали... — Ради чего ты живешь, Эрик? — я взяла стакан и выпила. То же было во фляжке. — Ради Бесстрашия! — Для меня это слишком много, ведь раньше я вообще не жила. — Живи для друзей. — А я уж было решила, что это Четыре их надоумил. - поняла я и покачала головой. Я им не нужна... Это неправильно. Я поставила стакан и направилась к двери. — Тогда ради меня. — я остановилась и, развернувшись, посмотрела на него. Покалеченный, но не сломленный. Жесткий, но ранимый. Тот самый мальчишка в теле мужчины, с руками в крови и разорванной в клочья душой. Эрик. — Я нужна тебе? — он в два шага оказался около меня и я посмотрела в его глаза полные боли и надежды. Эрик мне не ответил и я опустила взгляд в пол. Конечно нет. Я никому не нужна, я никому не могу помочь, никого не могу спасти. Я даже не человек. Скорее машина, которая воспринимает данные, анализирует их согласно заданной программе и выдает результат. Мои навыки нужны Бесстрашию - значит оно их получит, а я растворюсь в нем. Ведь я не смогу жить ради целой фракции. Меня слишком мало, моей души слишком мало. Ее не хватит, ей не за что будет зацепиться и она исчезнет, а вместе с ней и то, что я смогла вырастить в своей клетке без света и человеческого тепла. Опять слезы. Сколько бы их не пролилось, вся боль и ненависть никогда не выйдут. Мне нечем их заменить. Моя боль это все, что было у меня, есть и будет. Эрик протянул руки к моему лицу и большими пальцами смахнул соленые влажные дорожки с моих щек, а потом трепетно взял лицо в свои большие ладони и аккуратно поднял его к себе. Еще секунда и я ощутила его теплые губы на своих, соленых от слез. Он переместил руки на мою спину и мы просто стояли, прижавшись к губам друг друга. Так просто и так необходимо, как воздух, как вода. Я положила свои ладошки на его затылок и встала на цыпочки. Он начал слегка прихватывать мои губы своими и провел языком, обводя их по контуру. Я слегка приоткрыла рот, он втянул мою нижнюю губу, а потом его язык проник внутрь, аккуратно, трепетно, как будто боялся напугать меня. Я коснулась его кончиком своего языка и провела шариком по его уздечке. Мужчина вздрогнул, напрягся и его язык покинул мой рот. Наверное, я сделала что-то не так. Но он не прекращал меня целовать, нежно и трепетно сминал мои губы, тесно прижимая к себе руками. Такой сладкий поцелуй со вкусом соли, горечи и боли. Его боли. Я чувствую ее на его губах, в силе его объятий и я готова принять ее. Принять всю без остатка. Она заполняет пустоту во мне, заменяет мою собственную, которую забирает он. Он прервал поцелуй и заглянул в мои глаза, а потом прижал мою голову к своей груди и крепко обнял. — Ты нужна мне. Ты все, что есть у меня от меня прежнего и без тебя останется лишь пустая оболочка. Я надеялся, что ты не придешь, что сможешь жить дальше без нее. На пейзаже... я сначала решил, что ты боишься меня, мы все так решили, но твои глаза... Столько боли... Мы нужны друг другу. У нас одно болезненное прошлое, одно сломанное настоящее, две разорванные в клочья души и, возможно, одно будущее. Только наше будущее. Это неправильные, горькие отношения с привкусом соли, но я по другому не умею и нам иначе не выжить. — Я буду с тобой, пока ты меня не прогонишь. — он обнял меня еще крепче и быстро замотал головой, говоря "Нет". — Но обещай, что убьешь меня, если я стану ей. Эрик отстранил меня, посмотрел в глаза и улыбнулся. — Не станешь! Но обещаю.