Она не помнила, когда в последний раз нормально спала. Осенний день так въелся в память, что прочно засел. Она не могла сказать о причине странного поведения, пыталась молчать, но рот всё время открывался. Суд.. следствия… допросы и недоверие. Прошло шесть месяцев, ничего не изменилось. Суматоха. И страх.
Девушка возвращалась с вечерней посиделки, было темно уже в восемь, сыро, ветер окутывал, куртка не согревала. Она торопилась на автобус, но что-то отвлекло её внимание. Это был стон, даже крик. Рванув туда, замерла на месте. Между домами, распластавшись на земле, лежал труп, кровь ещё стекала, рядом - нож. Большой, острый. Она хотела помочь, кричала, звонила в полицию, но ответа не была. Только через пятнадцать минут подъехала обычная полицейская машина. Без разъяснений и объяснений, скрутив руки, её закинули в автомобиль и повезли в участок. Но был ли он на самом деле?
Она не могла докричаться, все вразумительные доводы пролетали мимо ушей полицейских, они лишь усмехались и говорили: «Все вы такие. Убить человека — сволочь, таких надо расстреливать».
Ночь. Поздняя осень. В комнате для допроса из девушки выжимали все соки, вешали убийство на неё, не позволяя даже позвонить, даже прилетало от правоохранительного органа. Говорить о статьях было делом бесполезным.
Всё пустое. Большая камера. Ничего там не было кроме приделанной к стене скамейки. Холодно и голодно. А ведь дома… мама, отец и ужин.
«Во-первых, есть свидетели, что я вышла из кафе в девятнадцать сорок. Я никак не могла убить за шесть жалких минут человека. Во-вторых, зачем? Какой прок? Нет мотива. В-третьих, за избивание несовершеннолетних и ложного обвинения может прилететь вам срок от трёх лет! В-четвёртых, нет отпечатков! Нет улик!» и всё в таком роде. Но в ответ раздавалась тишина, никто не слышал её. Когда поток слов кончился, девушка иссякла, забилась под скамейку в угол и стала ждать. Её не мог отвлечь шум в коридоре, голоса, она не могла вылезти, чтоб принять еду. Давясь в полном голоде, в холодном помещении, девушка думала о побеге. И плевать, что забрали сумку и куртку, главное — сбежать из этого Ада.
На третий день, она набралась сил, пролезла глубокой ночью между прутьев, мимо камер прошмыгнула к выходу. Украв у спящего полицейского ключ, открыла входную дверь и ушла в неизвестность. Девушка не знала, где находилась, скорее всего, это был лес, но как? Но отвечать на такие глупые вопросы не было времени. Она бежала, послышался вой собак, побег не остался незамеченным. Специально путая следы, девушка наконец-то добралась до дороги, но пошла вперёд подальше от трассы. Сил не было, шаги удавались с трудом. Она бы сдалась, если бы не жгучее желание жить.
Её подобрала семья, возвращающаяся утром в город. Дали воды и деньги на проезд, а дальше вновь собственными силами. Чувствовав, что внутри пустота, она должна была сломаться, но не позволила себе этого, как и расплакаться на плече у матери. Пару ночей проветрили ей мозг, из розовой девочки она стала запуганной, подбитой кое-где девушкой. Евгения знала, что не оставит всё так просто, она отплатит им за всё: за бессонные ночи, грубое отношение, за ложное обвинение, за держание в своём псевдоучастке, за боязнь темноты и вечное напряжение. Женя знала, что они придут за ней, поэтому старалась ускорить процесс, но за дело долго никто не брался.
Одноклассники с непониманием смотрели на неё, говорил о ней, как о ненормальной, ведь она полностью изменилась. Перестала со всеми говорить, ушла на последние парты и не терпела, когда кто-то стоит за её спиной. Учителя были благосклонны и сочувствовали девочке, ведь её родители предприняли всё, чтобы найти дочку. Но от этого ученице старших классов не становилось легче.
Когда сошёл снег, перестало капать с крыш, дикая паника накрыла Евгению. Она со страхом выходила на улицу, чувствуя, что это начнётся вновь. Так и случилось.
Прямо на площади её схватили сзади, потащили к большому джипу. Она кричала, кусалась, орала во всю глотку, но мужчины окружили её плотным кольцом, шипели на жалкие попытки сопротивления, которые оставляли следы на руках. Никто не пришёл на помощь, хотя людей было много.
Пытка продолжалась пять часов с перерывами. Она вставала на ноги и смотрела на обидчиков с злобой, ненавистью, терпела плевки и не принимала вину за не
её деяние. Когда силы полностью оставили её, тьма поглощала, она расслышала слово «эксперимент».
Оставив девушку в тёмном помещении, связанную, беззащитную, без сознания, люди в костюмах ушли пить чай и делиться своими делами. А кровь так и стекала с ног девушки, стен.
До последнего отрицала. До последнего не сдавалась. До последнего не ломалась.
Она висела почти что на стуле, взгляд утыкался на кровяные колени, раны чесались. Тихо начав бормотать, чтобы окончательно не сойти с ума, она возвращалась к прошедшим дням, месяцам прожитым и думала: за что? Если выживет, хотя вряд ли, — кому будет нужна? Какой станет? Кто такую полюбит? Сможет ли вновь улыбаться? Нет… И жить не сможет.
И вновь девушка ушла в небытие, дверь приоткрылась, влился в комнату свет. Врачи, полиция, люди в костюмах, старенький мужичок, сутулый, невзрачный, но с шрамом на щеке.
Евгения проснулась в кровати в уютной небольшой комнатке вся перевязанная, в чистой ночнушке в цветочек, как настоящая принцесса. А затем к ней пришёл этот старик с кейсом в руках.
— Да, долго же мы выбирали неубиваемую… Дорогуша, прощу прощения за все эти неприятности. Вы выиграли миллион долларов. Это была игра, — только это она расслышала. Схватив светильник, она с силой замахнулась и кинула в старика, и закричала вновь. Это была истерика.Старик пытался объясняться, подоспели другие люди, но девушка не слышала никого. Хотелось убивать и терзать, расстреливать каждый миллиметр, — Вы посмели поднять на меня руку? На самого богатого человека России? Ценю, не каждый так бы смог.
Он продолжал выплёвывать яд, а после, забрав свои слова насчёт выигрыша, решил расправиться с дерзкой. Оставив в запертой комнате, он приказал поджечь заброшенное здание, а затем уехал.
— А вы могли бы стать богатой.
Как можно настолько жить любить? Еле ходить, при этом разбивать окно, чтоб выбраться, а затем прыгнуть… Как настолько можно хотеть жить? Сломав ноги, чтобы не стать едой для огня. Как можно так любить жизнь? Чтобы потом, постоянно отключаясь, ползти вперёд и выть. Захлебываясь в собственных слезах.
… Реанимация
… Годы терапии
… Психиатры и психологи
… Новость, облетевшая весь мир,
… вызвавшая бурю в сердцах людях
… Поимки свихнувшегося наркодилера
… Она не сломалась, она продолжила жить и любить жизнь,
… хотя она никогда не смогла больше бегать.
Конец.
