1 ______________
Только представьте. Каждодневные ваши действия создают фиксированную точку времени для последующих событий, и так всё дальше и дальше, нарастая, словно снежный ком. Вы вышли из дома и забыли телефон. В этой фиксированной точке возникает два возможных разветвления: идти дальше или вернуться. То, что вы выберете, даст толчок для совершения новой истории и выстроит новую последовательность вашей жизни. Возможно, если вы вернётесь домой за телефоном, это предотвратит какое-то несчастье по дороге в ту секунду, когда вы должны были пройти, проигнорировав свою забывчивость? Думаете, возможно обмануть капризную Вселенную? В этом и заключается парадокс альтернативных Вселенных, где другой «я» совершает противоположные действия. Что если в ту роковую ночь что-то пошло не так, Гаррисон Уэллс не поехал в ту самую секунду по дороге прямиком в ловушку Эобарда Тоуна и аварии не случилось? Ведь, как считал Ричард Фейнман, система имеет не только какую-то одну историю, но и все возможные истории. Гаррисон едет по ночной дороге, внимательно смотря вперёд себя. Каждый раз он ловит себя на мысли, что он искоса посматривает на свою зевающую жену на соседнем сиденье. Тесс говорит, что как они приедут домой, она сразу же наденет пижаму и ляжет спать. Однако затем себя поправляет, что ляжет спать точно не в пижаме. Уэллс улыбается, ещё сильней сжимает руль в руках и плавно давит на педаль газа. Ему хочется побыстрей оказаться дома. Спохватившись, Морган что-то судорожно ищет. — Что случилось? — Твой эскиз остался в домике на берегу, — она захлопывает бардачок. — Ну и ладно, — Гаррисон усмехается и продолжает свой путь вперёд. Стоит ли из-за такой мелочи беспокоиться. — Нам нужно вернуться. — Из-за такой ерунды? — Пожалуйста. — Нет, это исключено. Мы уже так далеко уехали. — Гаррисон Уэллс, немедленно поверни назад! — Это лишь жалкий клочок бумажки. — Это наше будущее, — было нечто трогательное в том, как она трепетно сжимала рукой его плечо. Уэллс замедляет ход. Он почти согласился вернуться назад. Хотя он всегда согласен с Тесс. И это не было каким-то проявлением слабохарактерности подкаблучника. Может, он и был ведомый, но он всегда шёл только за Тесс, потому что она всегда была права, поддерживала его во всём и считала гениальным, хоть и была умней его. А он, пожалуй, слишком сильно любил её, чтобы идти ей наперекор. Как и все пары, бывало, что они ссорились, но эти ссоры никогда не переходили на повышенный тон, битьё посуды и хлопанье дверью. Просто сердитое «Гаррисон Уэллс», скрещенные руки на груди, а затем примирение. Ни одна ссора не сможет заставить их расстаться. Его любовь слишком сильна к ней, как бы сентиментально это не звучало. Машина останавливается, и Уэллс глубоко вздыхает. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу с тобой не согласиться, — он берёт её за руку и целует тыльную сторону ладони. — Надеюсь, это не уловка, чтобы отсрочить твой отход ко сну без пижамы? — Гаррисон! — Морган смущённо улыбается. Стеснительный Уэллс иногда любил говорить вполне двусмысленные намёки. — А это что за чёрт? — в паре метров от машины он видит какую-то преграду на дороге. Уэллс хочет выйти из машины, но Тесс его останавливает. — Не надо. — Я просто хочу посмотреть. Это шипы?! Что это такое? — он, сильно прищурившись, пытается разглядеть через лобовое стекло преграду. Однозначно в свете фар блестят зазубренные концы шипов. — Ты до сих пор сомневаешься вернуться назад? — испуганная Тесс сжимает руку Уэллса. — Теперь я на сто процентов согласен с тобой.***
Гаррисон любит смотреть на то, как Тесс спит. Наверно, в этом есть что-то странное на грани помешательства, но она даже спящая выглядит прекрасно. Его очаровывает её женственность. И добрый тёплый взгляд, в котором он никогда не видел зависти и ненависти. Он всегда считал, что она была бы прекрасной матерью. И у их детей точно были бы её добрые глаза и гениальный ум. Уэллс всегда знал, что Тесс умней его. Но она никогда не акцентировала внимание на этом, а, наоборот, старалась всегда возвысить Гаррисона. Любому человеку требуется поддержка. А её вера в него была бесценна. Впервые они познакомились пять лет назад на симпозиуме по неустойчивости тахионов в Централ Сити. Уэллс сидел в зале в качестве слушателя, Тесс читала доклад. Наверно, это был первый случай, когда ему доклад был вовсе неинтересен. Он абсолютно всё прослушал, засмотревшись на сосредоточенное лицо Морган, которая рассказывала довольно революционные теории, способные произвести прорыв в физике. Наверно, любовь – это прекрасный изгиб рук и тонкие пальцы, которые переворачивают страницы доклада, или это приятный на слух голос, а может, это просто сложная химическая реакция, происходящая в организме. На фуршете после симпозиума Уэллс обдумывал двадцать три варианта как подойти к Тесс и познакомиться. Но для всех этих двадцати трёх вариантов он был слишком скован. Гаррисон искоса посматривал на Морган и какого-то мужчину, который что-то воодушевлённо ей рассказывал. Его уже опередили. От волнения у Гаррисона вспотели ладони и пересохло горло. Он делает глоток шампанского из бокала. Ещё пару глотков и он будет вполне храбр подойти к ней. А может, и нет. Уэллс садится за барную стойку и небрежно бросает очки на стол. Взрослый мужчина, который стесняется подойти к понравившейся ей женщине. Позорище. Он вытирает глаза ладонью и ещё раз называет себя идиотом. Сквозь свои пальцы он видит знакомый изгиб руки на барной стойке, который сжимает в ладони бокал шампанского. Тесс смотрит на него, будто ожидая, что Уэллс что-то скажет. Он лишь открыл рот, но язык будто онемел. Нужно что-то сказать. По шкале неловкости от одного до десяти – твёрдая двадцатка. — И какого это, когда на тебя так пристально смотрят? — Морган широко улыбается. В её словах не было злости или стервозности. Скорее акцент на шутку. Она давно уже заметила сверлящие взгляды Гаррисона. Уэллс понятия не имел, что сказать на это. Ответить что-нибудь шуткой или извиниться? — Как вам мой доклад? Пора уже заговорить с ней. — Вполне… содержательно, — он судорожно перебирал в голове воспоминания симпозиума, но из её выступления он помнил лишь какие-то обрывки слов и тонкие пальцы, которые по-прежнему аккуратно переворачивают листы доклада. — Вы ведь не слушали, да? — Я просто… просто, — эта женщина видит его насквозь. Врать бессмысленно. — Я засмотрелся. — На что? — Морган ещё ближе пододвинулась к нему, улыбаясь. — На вас, — он даже сам испугался от собственных слов столь глупого подката, будто он семнадцатилетний парень. Он ещё никогда не чувствовал себя так глупо и ущербно. Она лишь усмехнулась, закрыв глаза. Его неловкость была такой трогательной. — Я Тесс Морган, — она протянула ему свою руку. — Я знаю, то есть... В смысле, — он потёр ладонь о пиджак и пожал её руку. — Я Гаррисон Уэллс. — Если вы вдруг захотите прочитать мой доклад, можете позвонить мне, — она протягивает ему салфетку с номером телефона. — Ладно. — И не только насчёт доклада, — добавляет она и поджимает нижнюю губу. — Может быть, даже сегодня вечером. — Да, конечно, сегодня вечером, — он дрожащей рукой нащупывает на столе очки и надевает их. Заветные цифры на салфетке слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Я буду ждать, — она опустошает свой бокал с шампанским и уходит. Но всё действительно выглядело слишком хорошо и, наверно, благополучный расклад был предсказуем, но всё произошло как в глупом комедийном фильме, в котором на салфетку пролили шампанское, и номер телефона был безвозвратно утрачен. Глупое стечение обстоятельств. Тесс просыпается. — Снова смотрел, как я сплю, — она потягивается в кровати. — Возможно. — Однажды тебе это надоест. — Нет. Тесс двигается ближе к Гаррисону и кладёт голову на его грудь. — Никогда не забуду, как ты оказался у моего гостиничного номера с цветами пять лет назад. — Я пытался быть романтичным. — В семь утра? Я была спросонья и в халате. Не самый лучший момент признаться женщине в любви. — Я ведь так и не перезвонил тебе в тот день, потому что потерял твой номер телефона. — Гаррисон Уэллс, ты как всегда, — она взяла его за руку. — Мой отец был бы в восторге от тебя. Она резко погрустнела. — Я всё думала о том, что произошло вчера ночью. Что было бы, если ты не затормозил? Мы могли погибнуть... — Об этом даже не стоит думать. Лучше помечтаем о нашей лаборатории, которую мы построим вместе, потому что моя Вселенная не существует без Тесс Морган. — Ты войдёшь в историю, Гаррисон. — Не без тебя.2 ______________
Когда он услышал о взрыве в правом крыле С.Т.А.Р. Лабс, мысли Уэллса были лишь об одном. Найти Тесс. Успешный запуск ускорителя частиц принёс мировую славу Гаррисону Уэллсу и Тесс Морган, а дальнейшие разработки произвели революцию в физике. Но чем дальше они делали прорыв, тем опасней становились опыты, пока это не привело к трагическим последствиям. Уэллс судорожно набирал номер телефона своей жены, бегая по коридорам в поисках её. — Хартли, ты не видел доктора Морган? — он схватил за локоть мимо несущегося помощника. Испуганный взгляд Рэтэуэйя выдал ответ на вопрос. Она в правом крыле С.Т.А.Р. Лабс. В самом эпицентре взрыва тахионного излучателя. Не смотря на предупреждения спасателей, Уэллс прорывается к месту пожара, а за ним в пучину хаоса следует Хартли. Тесс лежит на обломках исследовательского отдела без сознания. Ему впервые по-настоящему страшно. Страх потерять того, без которой жизнь просто бессмысленный набор букв. Если потребуется отдать ей своё сердце, он незамедлительно собственноручно вырвет из своей груди и протянет Тесс. Он склоняется над её телом, каждую секунду отбрасывая мысль, что она мертва. — Она жива, — Рэтэуэй с большим трудом нащупал слабый пульс на её запястье. — Ты должен мне помочь, Хартли. Пожалуйста. Она не должна умереть, — в его голосе абсолютное отчаянье. Вселенная Гаррисона Уэллса на грани самоуничтожения. В её холодном пространстве погасли звёзды, кроме одной единственной. Этой звезде имя Надежда.***
Когда Морган гладит макушку Гаррисона, он просыпается и поднимает голову. Она лежит в больничной постели в С.Т.А.Р. Лабс, подключённая ко всем возможным аппаратам, отслеживающим её состояние. Уэллс ничего ей не говорит, а просто горячо целует руки своей жены. Её тёплые живые руки. — Я знал, что ты поправишься. — Вселенная Гаррисона Уэллса не может существовать без Тесс Морган, — её улыбка как всегда наполнена добротой. Хоть и улыбаться ей тяжело. В лабораторию входит Хартли с планшетом на руках. — С возвращением, доктор Морган, — он учтиво приветствует её. — Хартли очень помог нам, — Уэллс снова целует руку Тесс. С появлением в лаборатории Хартли Рэтэуэйя, он стал им сыном, которого никогда у них не было. Хоть и его собственная семья отвернулась от него, Тесс и Гаррисон были готовы принять его в свою. Она пытается встать, но Уэллс упирается ладонью в её предплечье, тем самым заставив свою жену лечь обратно. — Тебе нужно отдыхать, — он поправляет её одеяло. — У меня такое чувство, будто я отдохнула на долгие годы вперёд, — она больше не делает попыток подняться. Когда Гаррисон Уэллс окружает её заботой, бессмысленно сопротивляться. — Тебе нужно отдыхать, а Хартли позаботится о твоём здоровье. Здесь Рэтэуэй понимает, что именно в этот момент он может вставить своё слово. У него очень важные новости для одного из создателей С.Т.А.Р. Лабс. — Доктор Уэллс, я могу поговорить с вами? — Что-то случилось? — как только они выходят за дверь, Гаррисон осмеливается задать этот вопрос. Рэтэуэй показывает ему изображение на планшете. — Это ДНК нормального человека, а это ДНК Тесс Морган. — Это невозможно, — он поправляет очки, сосредоточенно разглядывая феномен. — Предполагаю, что взрыв тахионного излучателя изменил её структуру ДНК, причём изменения произошли не в ущерб. Только посмотрите сюда. Её клетки регенерируют с невероятной скоростью. Она уже через неделю сможет встать на ноги. Я этому явлению дал термин «мета-человек». Нужно провести опыты. — Хартли, никаких терминов. Моя жена жива, и это главное. Никто не должен об этом знать. — Доктор Уэллс, мы перепишем всю историю физики. Тесс – ключ к новым неизвестным реалиям науки. — Сейчас не время подбирать ключи к дверям. Просто сделай так, чтобы она поскорей поправилась. Больше от тебя ничего не требуется. В противном случае вам, мистер Рэтэуэй, придётся покинуть С.Т.А.Р. Лабс, — Уэллс злобно взглянул на него и вернулся к своей жене. Хартли поджал губы и обиженный ушёл к себе в кабинет. Он всё равно добьётся своего, и вся слава достанется ему, а не семейству Уэллсов.