Сказ о том, как не работать и людей жизни учить

Марина смотрела на две полоски, которые показывал уже восьмой по счету тест на беременность, и не верила своим глазам, правда, радости она не ощущала — ребенок нежелательный. Но прогнав такие мысли, шестнадцатилетняя девушка, еще слишком молодая для создания семьи, убеждает себя, что аборт, или как его часто величают — оборот, является грехом. Марина с улыбкой отвечает на каждый вопрос про ее дела одной фразой: «Пока не родила!». Вот только счастья она не чувствует — «отец» ребенка бросил ее, родители настаивали на аборте, но она до сих пор убеждена, что зародыш внутри ее — это чуть ли не Конфуций, только, вот, размерами поменьше. По крайней мере, он говорил, что ее любит и не хочет умирать. Многие покрутят у виска, но они будут лишь долбоебами, ведь я видел это видео полностью, и ребенок Марины кричал: «Мама, мама, я люблю тебя, я не хочу умирать!» Впрочем, это уже другая история. Марина держит свое дитятко на руках, стоя около выхода из больницы, и что-то не улавливает тот момент, когда все пошло не так — вместо красивого голубоглазого малыша ей выдали какое-то сморщенное, как высушенное яблоко, красное существо, которое при этом постоянно орало. Сейчас, конечно, ее сын успокоился, но это ненадолго — он набирался сил для новой звуковой атаки. Марина вопросительно посмотрела на затянутое тучами небо, как бы ища в нем ответ на свой вопрос. Трахаль бросил, родители отказываются помогать, денег на квартиру нет… Аллах, почувствовав, что глупая женщина начала сожалеть о своем выборе, взял и выложил из облаков в небе надпись: «Бог дал зайку, даст и лужайку». Девушка с облегчением выдохнула, почувствовав резкий прилив сил и энергии, и бросилась к остановке. Она сядет на автобус и наконец-то будет сгонять уставших людей со своих мест, ведь она мать, ей нужно уступить. Марина, опустив глаза, выслушивает надоедливые речи воспитательницы о том, что ее чадо не ест, бьет детей, портит игрушки и наотрез отказывается все это прекращать. Ей не капли не стыдно — она просто волнуется, что не успеет к новому ебырю… То есть, к новой любви по имени Сережа. Марина рвет и мечет, изливает все дерьмо на бедную учительницу младших классов — как это ее ангелочек может отрезать косичку соседке по парте и выбить окно? На самом деле он хотел сделать только лучше — девочке короткие волосы больше идут. А вот окно… Оно и до этого было треснутым. Марина зевает, ставя очередной «класс» пузожителю с перчиком и сладкой попкой в «Одноклассниках», краем уха слушая, как ее золотце возмущается, мол, какого хрена его мать вызывают к директору за то, что он поджег журнал, окунал новенького головой в унитаз и сломал кому-то переносицу? Да и вообще, школа обязана учить сына Марины, ведь это школа! Марина в истерике кричит, когда завуч в очередной раз объясняет, почему ее сына не допустят до экзаменов. Женщина не может этого допустить, ведь если ее ангелочек не закончит хотя бы девять классов, то его не возьмут в местную шарагу, и тогда она не увидит ни гроша, ведь у Аллаха внезапно закончились лужайки… Марина снова плачет, пытаясь объяснить следователю, что ее ребенок ну никак не может убить свою сожительницу. Ведь он всегда был послушным и добрым мальчиком. Марина уже не плачет, она вообще не говорит, ведь мертвые — совершенно немые. Неизвестно, что было с ее сыном — был ли он пьян, может, головой поехал, —, но теперь горе-матери уже нет на свете. О чем это? Да о том, что воспитывать свое чадо должны исключительно родители, и никакие школы и детские сады такую услугу оказывать совершенно не обязаны. Ну или почти. Вот только сказка не о том.