Хождения путешественницы.

      Я устало вздохнула. Они меня тут так и оставят. Наедине с этой мерзкой теткой, и один на один с голосом в голове… «Не поняла?» Я не стала комментировать или вообще подавать голоса, что мысленно, что наяву. Меньше всего я хочу ругаться с Аякчан, ведь у меня итак проблем выше-крыши. Мало того, что я должна с ней ругаться, я должна выяснить где я точно нахожусь, как я оказалась в одном месте с наставницей Синяптук, Донгаром и Хакмаром, если они живут в книге, в придуманном мире и с истеричным голосом, якобы Аякчан, ученицы школы жриц. Ну не бред, а?! Я сейчас, наверное, сплю и всего этого нагнетенного момента просто не существует! Вот только… Этот сон должен был давно закончится… «Нет, я уже и вправду ничего не понимаю! Что за книга, в которой весь наш мир как будто-то бы вымысел?! Пожалуйста не говори, что это правда! Как может быть вымыслом то, что уже происходит?» — Я… — не успела я договорить свой монолог, как вершина громадной сосны обломилась и, не издав даже шелеста, закувыркалась вниз, рухнув у моих ног. В ужасе запрокидывая рогатые головы, затрубили ездовые олени.       Буровая шевельнулась. Ее стальные стены пошли волнами, длинные полосы металла, свисающие с развороченной крыши, зашевелились. Стальная будка начала переваливаться с боку на бок. Царящую вокруг тишину нарушил кошмарный скрежет, похожий на скрипучий вой древнего чудовища. Я с силой зажала уши, чтобы только не слышать этот кошмарный скрежет, от которого может хлынуть кровь из ушей. — WTF?! Это что за хрень?! — завопила я, пытаясь перекричать раздирающий уши скрип…, но ответить мне было некому. Даже у «разговорчивой» Аякчан, походу, запнулся язык. А оба мальчишки, будто не понимая опасности, неслись прямо к железной будке. В одной руке у Хакмара был его меч, а в другой молот. Спешивший за ним Донгар волок шаманский бубен. Страх перед чем-то ужасным нещадно поглощал меня, я хотела убежать, но почему-то стояла как вкопанная. Мне казалось, что мое сердце постепенно уходило вниз, пропуская несколько глухих ударов… Но они даже не оглянулись, хотя знали что могут проиграть эту неравную битву и оно расфигачит нас по полной программе. Они будто совершенно не знали страха и сомнения, даже Донгар, не самый логичный из них, но он смело ринулся в схватку. А я? Я ведь тоже могу доказать, что чего-то стою, кроме как спорить и подливать масла в огонь. Ну что, значит в бой! И мои ноги тут же понесли туда, на верную смерть.       Они как раз остановились у распахнутой двери буровой. Я увидела, как закрывающая весь пол толстенная металлическая плита резко выгнулась, норовя сорваться с удерживающих ее скреп. Железо вспучилось, и послышались короткие быстрые удары, словно изнутри требовательно колотили маленьким, но очень крепким кулаком. Таким крепким, что аж вмятины на железе остались! — Мэнквы? — не сводя глаз с вспучивающейся плиты, спросил Донгар и поудобнее перехватил бубен. — Мэнквы по другому стучат, — точно так же глядя внутрь буровой, бросил в ответ Хакмар, нервно прокручивая в руке клинок. А я, наблюдающая за этой «увлекательной» картиной в стиле «Игры Престолов», удивлялась их слаженности движений и хладнокровному спокойствию. Они понимали друг друга без какой-либо необходимости сговариваться. У них такая стопроцентная готовность, что я тут как чмо приперлась, да и справятся без меня — отлично. Даже придумать, чем можно хотя бы минимально помочь невозможно!       А стук в плиту усилился, сливаясь в сплошной грохот, теперь барабанили непрерывно, будто там внизу кто-то настоятельно требовал выпустить его, и он бесился от злости на неожиданную задержку. От частых ударов дрожал воздух, я чувствовала как у меня зубы начинают постукивать в такт от бесконечного страха. Теперь барабанили, кажется, двумя кулаками, железная крышка над проходом, как говорит Донгар, в «Нижний мир», вздыбилась, выгибаясь... и с глухим скрипом опала. Снизу ударили еще раз, как от большой досады... и все стихло. Наступила тишина, не недавнее беззвучие, а обычная тишина. Слышно было, как невдалеке тяжело раздувают бока ездовые олени. Не менее шумно выдохнул Хакмар. — Вот это — настоящая южная ковка! Говорил же, где я ковал, там никаким твари не пройти! — самовлюбленно фыркнул Хакмар.       Он повернулся обратно, за ним ковылял Донгар и офигевшая я. Блин, я там чуть не родила от страха, а они обменивались коротким фразами, как Джеймс Бонд! Честно признаюсь, не могу представить того, что ждет меня, чтоб сохранять такое спокойствие!       И не успев облегченно вздохнуть, что сегодня не настанет тот черный день, когда я не отбросила копыта, как раздался резкий пронзительный свист, заставив затрепетать Голубой огонек. Только не это. В черной обгорелой земле возле костерка возникла маленькая алая точка. Мгновение оно переливалось от алого к багровому, затем к рыжему... вспучилось, и сквозь нее, издавая старческое кряхтение, начало что-то протискиваться. От этой шокирующей картины мой желудок скручивало от отвращения и заставило оцепенеть все мое тело. То, что лезло из земли было... головой, сдавленной и сплюснутой. Голова ерзала, толкалась, протискивалась в отверстие: сминалась, вытягивалась, сворачивалась трубочкой, щеки наползали друг на друга, нос и уши вдавливались в череп... голова протиснулась целиком, зацепившись за край пламенеющей дыры остреньким подбородком. Подтянулась... следом за головой выползала шея. Выворачиваясь, протиснулись плечи. И набрасываясь кольцами на край дыры, зазмеилось тонкое, как веревка, тело. Один удар сердца и выползшее «нечто» из крохотного отверстия свернулось на его краю.       Голубой костерок задрожал, припал к земле... и вдруг с шипением взвился столбом, Голубое пламя стало желтым, оранжевым... хищно пожирая остатки хвороста, к темным небесам с грозным гулом взмыл зловеще-алый Огонь.       Негромкий присвист, и выползшее из-под земли существо стало раздуваться. Покачиваясь, поднялась голова, утолщаясь, раздувалась шея и вот уже у костра появилась... сгорбленная старуха в потрепанной одежде, и ее рука сжимала сучковатую клюку. Из-под низко задвинутого капюшона торчал острый нос с широкими вывернутыми ноздрями. Ужас, вот что значит неудачные последствия пластической операции! Фу блин, этот нос еще и шевелится из стороны в сторону, извиваясь как змея! О Господи Боже, я чуть не блеванула на месте от увиденного! Фак, ее лицо будет ликом всех моих ночных кошмаров...       Старушенка из-за чего-то мелко заржала и, опираясь на клюку, заковыляла вокруг бушующего Рыжего пламени прямо к застывшим Хакмару с Донгаром. Там, где ее клюка утыкалась в снег, отпечатывались истекающие черным дымом алые пятна. Вот только следов ног за старухой не оставалось вовсе. Странно, в то же время жутко. — Мальчик! Мальчик, мальчик, — обегая гудящий Огонь, шепеляво пробормотала бабка. Она остановилась напротив Донгара, — ма-альчик... — старческое шмяканье вдруг сменилось глубоким звучным женским голосом. Старушенка выпрямилась, словно разом подросла и я увидела стройную женщину в ниспадающих до земли роскошных пушистых мехах. Мягкой, белой рукой она откинула капюшон и…, и я увидела стройную женщину в ниспадающих до земли роскошных пушистых мехах. Мягкой, белой рукой она откинула капюшон и... ее лицо было совершенством! На ее фоне я почувствовала себя полным ничтожеством! В душе отозвалась такая обида и зависть... что хоть волосы рви! Ну конечно, парни во всю глазеют на нее восторженными взглядами, чуть ли не пуская слюни. Да-да, вот оно, чувство обжигающей зависти! Хотя, несколько минут назад они окаменели от страха, смотря как она старая, с жутким носом, приплюснутая, выползала из земли.       В ее толстой косе, как алмазы, поблескивали кристаллики инея. «Иней? Под капюшоном? Серьезно? Не слишком ли пафосно для ее и так безупречной внешности?» — Сколько лет, сколько зим! — язвительно отозвалась я. — Че ты меня бросила, когда реально нужна была твоя помощь? Че за кидалово? «Ну прости, я просто... немного испугалась» — Немного? Немного?! — мой шепот постепенно перерастал в тихий крик. — Да ты вообще молчала как партизанка! И в тот критический момент мне нужна была твоя поддержка! «Извини...» — Принято, — мрачно буркнула я, запомнив на будущее: не нужно слишком надеяться на Аякчан.       Тем временем, на Донгара скользящей походкой двинулась прекрасная женщина. А почему она к нему подходит, если из их славного дуэта красавчик - Хакмар? Непонятная она какая-то. На ее месте я подошла б к Хакмару на сто процентов. Ибо именно скуластый намного симпатичнее тощего. Это факт. — Какой милый, милый мальчик! — нежно улыбнулась она. — Почти взрослый... — Я совсем взрослый! — обиженно пробубнил Донгар. — Я — шаман! — Шама-ан? — женщина переливчато засмеялась. — Ка-ак интересно!       Веревка метнулась к ней навстречу и завилась на протянутой руке. Раздуваясь как живые, кольца веревки доползли до ее предплечья, распушенный волосяной конец мгновенно выскользнул из-под капюшона красавицы и обвился петлей вокруг шеи. Женщина визгливо завопила, уродливо, как жаба, раздувая горло и рванулась изо всех сил. Но держащий за другой конец веревки Донгар резко крутанулся на пятках — веревка намертво передавило шею женщины. Глаза ее выпучились, шея обвисла морщинистыми складками, изо рта вырвался длинный вибрирующий вопль. Затрещал, разбрызгивая жгучие искры, Алый огонь.       На конце веревки билась уже не красавица и даже не старуха, а существо, которое невозможно представить в самых жутких снах! Ее бугристая и потрескавшаяся шкура была совершенно черной! Люто щелкала пасть с ржавыми зубами, а над торчащей посреди лица единственной железной ноздрей помаргивал затянутый тухлой пленкой глаз. Опутанная веревкой рука не с одним, а сразу с двумя локтями торчала прямо между похожими на бочонки грудями твари. Как после сна, Хакмар обеими руками тер лицо. — Сказал же, шаман я! — натягивая веревку еще туже, проворчал Донгар. — Зачем пришла в мою Среднюю землю, албасы Нижнего мира, черная женщина? — Как ты узс-снал? — вываливая красный язык, прохрипело существо. — Как догадалс-ся что я черная женщина?       Донгар аж тянуть перестал. — Э... однако... — он смущенно покосился на грудь жуткого существа и, наконец, с явным облегчением выпалил, — ты женщина, и ты вся черная, вот как!       Свисающий из ржавозубой пасти язык взметнулся, с силой хлестнул по веревке. Раздалось похожее на болезненный вскрик треньканье, и стягивающую черную женщину путы обвисли. Тварь крутанулась, неуклюжим, но стремительным прыжком добралась до пылающего алым костра. Многосуставчатая рука изгибаясь, нырнула прямо в Огонь (!), Тугая струя Рыжего пламени плеснула в Донгара!       Перед его лицом мелькнул серебристый проблеск. Рыжий огонь ударился о меч, завис на мгновение и с тихим шипением впитался в лезвие. И тут же клинок весь окутался алым ореолом, и столб Рыжего пламени ударил тварь в живот. — А-ш-ш! — шипящую черную женщину отшвырнуло в сторону. На миг она почти растворилась на фоне черной земли. Я увидела только распахнутый огненный зев пасти с ржавыми клыками, похожий на шмят кровоточащего мяса, стремительно вращающийся язык. Черные струйки заклубились вокруг этого языка, и воронка омерзительно вонючего дыма ринулась к Хакмару. Он махнул мечом, пройдя сквозь дым, хотя его сверкающая поверхность подернулась рыжими пятнами ржавчины. Дым вытянулся в пять хищных пальцев, и они поползли ко рту и ноздрям кузнеца. Лицо Хакмара мучительно исказилось от нехватки воздуха... черная женщина зашлась маниакальным смехом.       Между скуластым и струей отравленного дыма рухнул щит из Голубого огня. Я не понимающе посмотрела на свои ладони. Это что, я так сделала? Во мне скрыта какая-то магия, и она активировалась здесь? Афигенно... «Нужно же ведь как-то впечатлить тебя». И я сразу вспомнила что Аякчан типа жрица Голубого огня и вся магия идет через нее. Как-то печально стало. — Зат-ш-шем? — выдохнула тварь. — Зат-ш-шем мешаеш-шь, сестренка? Зат-ш-шем тебе эти мальтш-шишки? — Самой нужны! — эпично выкрикнула я, и эпично вытянулась рука с нестерпимо пылающим Огненным шаром, ринувшимся прямо на черную женщину. «Эту тварь нужно быстро прикончить, чтобы она не догадалась как я на самом деле слаба». Согласна, я не хочу больше смотреть на ее «прекрасное» лицо. Сил больше нет, во всех смыслах! — Всегда тш-шебе, сестренка! Потш-шему все вкуш-шное всегда тш-шебе? — вырвавшийся из груди твари визг прошелся по всей поляне, вздымая густые клубы сухой золы.       Мелкая черная пыль ударила мне в глаза, в рот, набилась в нос. Я закашляла, шар Голубого огня сорвался с ладони, только пальцы судорожно дернулись в напрасной попытке удержать его. Бессмысленно вильнув, шар врезался в землю. Поляна содрогнулась. Слежавшиеся пласты золы вздыбились сплошными черными стенами. На гребне одной из них взмыла, как на волне, черная женщина. — Хватай ее девочка-не-жрица! Что зависла голубоволосая, лови, улетит! — яростно завопили два голоса.       Не успев возмутится, как я собственно ее поймаю, но мои ноги сами разбежались, прыгнули и я... начала набирать высоту! По-настоящему взлетела, как птица! Йеху-у, я лечу-у!!! Но моя радость прошла, когда ощущение пустоты обрушилось внезапно. Вот только что я летала на высоте птичьего полета и готовилась гнаться в погоне за черной женщиной, как камнем рухнула вниз. «Видно, пора спускаться с небес на землю».       Белая обледенелая земля крутанулась перед глазами, и я всем телом ударилась... о туго натянутую разрисованную кожу. Я несколько раз пробовала взлететь, чтоб то чувство безграничной свободы никуда не пропадало, но также несколько раз больно падала на страховку или что там. И мои попытки взмыть в воздух прекратились, когда послышался громкий треск, будто что-то лопнуло и сквозь помутневшие на секунду глаза поняла, что долеталась... особенно когда я попыталась встать, и послышался надтреснутый перезвон колокольчиков, я замерла в полусогнутом состоянии без возможности встать в свой полный рост. Из-за сломанного, как оказалось, бубна мое лицо начинало неистово краснеть. — Упс, я, кажется, сломала твой бубен, Донгар...