Как соблазнить призрака

      Перед моей кроватью стоит призрак. Неподвижный, темный, как сгусток мрака. Силуэт матрешки, больше никаких деталей. Но стоит он не так, как, например, стоит в темноте не включенный торшер. Нет, он стоит напряженно, внимательно — глядит на меня. Как таракан, замерший на холодильнике. И малейшее движение с моей стороны — паразит исчезнет, растворится в подпространстве, словно не бывало.       Я его давно заметила, уже месяц назад или больше. Сперва стоял скромненько в уголке — и не обратишь внимания, темнота и есть темнота. Потом осмелел или любопытство пересилило: стал приближаться, каждую ночь по шажочку ближе к моей постели. А я что? Я ничего. Прикольно, когда есть свой собственный призрак. Правда похвастаться нельзя, не поверят, сочтут кукукнутой на всю голову. Нормальная девчонка на моем месте его давно бы спугнула, а я не хочу. Пусть стоит. Зачем орать, визжать, вскакивать и лезть на стенку, как истеричка? Или можно было бы еще перекреститься и перевернуться на другой бок. Нет, мне интересно. Лежу на спине, смотрю сквозь ресницы. Наблюдаю. А он смотрит на меня. Я это чувствую всей кожей.       От него не тянет, как пишут в книжках, могильным холодом. И жутью не веет. Ничего такого. Только чем глядит — непонятно. У него и глаз-то нет, по-моему. И рук. Вместо лица — такая же темно-серая полупрозрачная пустота, как весь он сам. В анимашках назвали бы его «Безликим». А я окрестила Дартом Вейдером.       ...       Я «забыла» задернуть занавески. Свет уличных фонарей заливал комнату. Вейдер смущен — выглядывает из-за шкафа, не решается выйти на середину, как делал обычно. Я давно перестала ворочаться, угомонилась, дыхание выровнялось. Лежу, делаю вид, будто крепко сплю. А сама закинула руку вверх, согнув локоть, держу запястье на лбу, кистью прикрывая глаза. Не слишком удобная поза для сна, как оказалось, рука слегка занемела. Но зато так подсматривать удобнее. В новом освещении призрак выглядел контрастнее, чернее, теперь не очень-то сольешься с тенями.       Выждав еще время (я, честно, чуть в самом деле не заснула!), Вейдер потихоньку, по стеночке, робко переместился к окну. Вырастил из себя отросток-щупальце — и попытался дотронуться до занавески. Задернуть, что ли, решил? Ну надо же!.. Безуспешно и беззвучно пошкорябав по ткани, которая даже не шелохнулась, призрак огорченно (как мне показалось) съёжился. И почапал обратно в свой угол за шкаф.       ...       Сегодня тоже не задернула занавеску. Ничего, пускай привыкает. Сидит за шкафом, дуется, выглядывает — и снова прячется.       ...       Сегодня осмелел. Когда я затихла (и в правду собираясь спать, если опять не вылезет), он всё-таки удивил — вылез. Встал в двух шагах от кровати. И стоит, смотрит на меня. Я на него (тайком, разумеется).       Захотелось пошутить: я глубоко вздохнула, словно во сне, и почмокала губами. Вейдер пугливо отпрянул... но не убежал. Решил, что крепко сплю, и снова приблизился.       Я отбросила угол одеяла и, закинув и вторую руку за голову, выставила на обозрение подмышку. Где-то я читала, будто для парней девичьи подмышки имеют эротическое значение. Щас проверим, Вейдер мужик или нет.       Глянь-ка, мужик! Залип на мою подмышку. Или на грудь, прекрасно видную под обтягивающей тонкой пижамной маечкой. Даже чуток пригнулся буквой Г. Я присмотрелась — и всё равно не разобрала ничего в его темноте, ни лица, ни чего-то еще.       ...       Я решила спать без маечки. Родители в мою комнату никогда не заходят, тем более по ночам или рано утром, так что стесняться некого. Ну не Вейдера же! Наоборот, я его решила засмущать.       Ан нет, не засмущался — едва дождался, пока утихомирюсь, перестану капризно шпынять подушки и пинать одеяло, в притворном раздражении стяну с себя майку, выброшу ее на стул, улягусь... Тут же приплыл! Да так близко, хоть рукой дотянись. А что, идея! Зря я тут ему стриптиз показываю?       Словно бы во сне я взмахнула рукой — и цапнула его за... за пустоту. Хотя нет, это был не совсем пустой воздух. Не холодный, и не мокрый, но ощущение было такое, словно пальцы прошли сквозь жидкость — чуть плотнее воздуха, но всё-таки осязаемый, не просто бестелесная тень.       Вейдер от моего коварства бесстыжего замер. Наверное, поседел бы в белую простынь, если бы умел. Но вырываться не стал — утёк из моего кулака плавно, боясь меня разбудить. Я хмыкнула и перевернулась на бок, носом к стене, чтобы спрятать довольную лыбу во всю мою физиономию.       Перевернувшись, я специально не стала поправлять одеяло, пускай любуется моей попой и спиной, заслужил... Ну и получила — по голой пояснице мягкое прикосновение, невесомое, словно теплый летний ветерок. А что, приятно! С этой мыслью я и вырубилась.       ...       Сегодня помучила бедняжку Вейдера. Допоздна не выключала светильник над кроватью — книжку читала. Благо родители у меня рано ложатся спать, и я пользуюсь полной вседозволенностью. На обложке — парочка, слившаяся в страстном поцелуе, так что жанр издалека понятен. Читаю, глазами по строчкам бегу, ни черта не понимаю в сюжете да и не хочу. Но делаю вид, будто поглощена совершенно. В увлечении якобы не замечаю, что сама себя пощипываю за соски, натянувшие тесную маечку. Он смотрит, я четко ощущаю его пристальный взгляд. И, краснея от собственного бесстыдства, уткнувшись в книжку, раздвигаю коленки и поглаживаю себя сквозь слегка промокшие трусики...       Ээ, я так сама не могу долго!       Бросаю книжку, выключаю свет. Откидываю одеяло, — жарко! — закрываю глаза. Типа сплю. Всё.       Он тут как тут! Не стал выжидать, чтобы наверняка «заснула». Совсем близко.       Я «в томном эротишном сне, навеянном развратной книжкой», трусь коленкой о коленку, в трусиках жарко, блин. Кажется, совсем промокла, надо в туалет бежать, что ли? Спать в мокрой постели не хочется. Или еще подождать?.. Подожду. Маечка от моих «распаленных» ёрзаний задралась к шее, грудь открыта, торчит сосками вверх, жаждет прохладных прикосновений. Ау! Где ты, мой извращенный призрак? Не видишь, спящая красавица жаждет и трепещет в предвкушении!..       О, кажется, это он потрогал меня под грудью. А теперь — по животу. Брр, мурашки по всему телу от этих осторожных прикосновений. Смелее, мой призрак! Ты же генерал Темной Империи, великий и непобедимый Дарт Вей... Ой! Вправду осмелел! Залез вполне осязаемо мне в трусики! Копошится там тихонько... гладит... Как приятно-о!.. Тело само собой изогнулось, спина выгнулась «мостиком», ноги раздвинулись. Ой, какая ж я развратная, оказывается, сама на себя удивляюсь!       В голове мелькнула мысль: а не превращу ли я своими пошлыми приставаниями милейшего безобидного призрака в суккуба? Или демонов соблазнителей инкубами правильно зовут? А, черт с ними. Это мой призрак — делаю с ним, что хочу!       Ох, а хочу я бОльшего! Больше, чем нежные поглаживания.       Стону страстным шепотом:       — Возьми меня, скорее! Я вся горю! О, Дарт, смелее!       Это не открывая глаз, вроде как продолжение романа мне снится. А сама трусики с себя стаскиваю и объятия распахиваю.       Дарт не дурак — решил помочь объятой пламенем деве. Чую, забирается на кровать. Невесомая тяжесть ложится на меня сверху, как бы это выразить — не тяжело, едва ощутимо, но всё же мне не мерещится, точно понимаю.       Интересно, а забеременеть от призрака можно? Вроде бы нет, всё-таки разные биологические виды...       Но он не входит в меня — недостаточно твердости, наверное. Я едва удерживаюсь, чтобы не заржать от этой мыслишки.       А он не теряет времени даром: гладит меня всю, от шеи до лодыжек. Словно ветерком облизывает. Это расслабляет, это ужасно приятно и не щекотно. Он жамкает меня за грудь... Ого! Занавеску потянуть не сумел, а тискать девичье тело научился! Или это из-за того, что я сама ему разрешаю? Даю на это позволение и право? В любом случае мне нравится, пусть продолжает. А внизу, где жарко, там уже не мокро и не больно от неудовлетворенности — там просто тепло и сухо. Вылизал, что ли? Или высушил? Тоже отлично, мыться не надо бежать. Ой, хорошо-то как!       — Еще, пожалуйста! Еще, Дартик! — шепчу вслух, пытаюсь обнять за несуществующую шею.       Но тело мое уже дрожит от сытой неги, и мой призрак отстраняется. Ух ты ж — укрыл меня одеялышком! Какой заботливый.       ...       Быстро ложусь, сегодня никаких книжек — не хочу терять время даром. Начинаю ласкать себя под одеялом, потом, когда становится слишком жарко, отбрасываю. Вся на виду, отчего становится еще жарче. Глаза не жмурю — смотрю в темноту. Жду.       — Дарт, ты где? Дарт, я хочу еще! — зову негромко, но властно.       Появляется! Гляди-ка, смущен, дрожит рябью, а идет. Испуганно, не смело, но приближается к кровати!       — Иди ко мне, — подначиваю я. — Тебе ведь вчера тоже понравилось? Мне очень понравилось. Давай еще поиграем?       Говорю специально как можно проще, чтобы и пустотелый призрак понял. Хотя Дарт уже не такой уж пустотелый — сегодня выглядит гораздо плотнее, чем обычно. Почти не просвечивает. И прикосновения его теплее, ощутимее. Перетекает на постель, я откинулась на подушки, приглашая. И давление его веса сделалось заметно больше.       — Я хочу тебя, — шепчу, а сама шарю по его темноте руками.       И надо же! Нащупала: отросток там, где нужно. Еще не «банан», но уже прогресс очевиден. Найдя, не отпускаю: начинаю тискать, гладить, сжимать. Словно тесто обжимаю, чтобы стало потверже... И действует! Ой, мамочки, сегодня, кажется, я доиграюсь — меня трахнет-таки призрак!       — Ты умеешь говорить? — шепотом спрашиваю, пока он, весь в мурашках, дрожащий, нежный, тщательно вылизывает мне шею.       — Не... не знаю, — ответил едва слышно. — Ты хочешь, чтобы я умел?       — Хочу, — киваю я, довольно улыбаюсь. — Хочу, чтобы у тебя был бархатный баритон.       — Хорошо, как ты хочешь, — отвечает уже смелее. Уже голос прорезался! Такой, как мне и нужно: не слишком низкий, но не писклявый, в самый раз в общем, чтобы влюбиться.       — Как твое имя? — продолжаю допрос «с пристрастием».       Обнимаю всё крепче, потому что — о чудо! — обнимается! То есть, есть теперь за что обнять — руки не проваливаются в вязкую пустоту, но держат вполне себе плотное тело.       — Ты назвала меня, — вроде бы смущенно говорит он. — Дарт Вейдер.       — А настоящего имени у тебя нет? — уточняю.       Он мотает... головой? У него голова появилась! Ура! И руки! И ноги! И, пардон, «банан» оформился из аморфного отростка в крепкое такое достоинство. Красота!       — То есть, ты не помнишь?       — Нет, у меня не было имени, — отвечает четко, слова выговаривает нормально. И между допросом выцеловывает мне грудь, оглаживает меня по бокам, по животу и бедрам ладонями. Теплыми руками! Нормальными, человеческими!       А я всё держу его за шею крепко, боюсь теперь, как бы не убежал, раз ноги отрастил себе. И смотреть на него немного... боязно. А вдруг у него теперь есть лицо?       — Откуда ты? Ты потерялся?       — Потерялся? Как это? — не понял он.       — Это когда ты ушел из одного места в другое, сюда, а теперь не знаешь, как вернуться обратно, — пытаюсь объяснить попроще.       — Нет, я не хочу никуда возвращаться, — отвечает робко, но вполне убежденно. — Я хочу быть здесь. С тобой. Ты не хочешь?       Напрягся, попытался отстраниться, но я не отпустила, прижалась к нему еще сильнее. Всё-таки не знаю, какое у него лицо, поэтому страшновато.       — Я хочу, — успокоила я и его, и себя. — Дарт.       — Что?       Вот, уже откликается!       — Скажи, какой ты? — спрашиваю глупость, конечно. Откуда ему знать, разве он успел посмотреться в зеркало.       — Какой... А как ты хочешь? — спрашивает в ответ.       Покладистый, прям не могу! Начинаю врать с три короба (ну разрешает же, чего ж!):       — Хочу брюнета с вьющимися волосами, чтобы крупными волнами. И волосы чтобы длинные, до пояса. Чтобы густые и блестящие, мягкие, шелковистые. Хочу, чтобы ресницы длинные, пушистые. Брови вразлет. Чтобы глаза бирюзовые. Нос прямой, пожалуйста, не короткий, но и не как у цапли. Хочу, чтобы губы красивой формы, с изгибом «лук Амура», как в книжках пишут. Хочу, чтобы подбородок не квадратный, но с ямочкой. Лицо узкое, шея длинная, плечи широкие, талия стройная, бедра соразмерные, попа упругая, ноги длинные, коленки округлые, нога... эм... сорок первого размера. Рост... хм... рост метр восемьдесят хватит. Понял?       — Да, понял, — кивнул он. Согрел дыханием мое ухо.       — Да! — прибавила я. — И чтобы ухи не лопоухие! И не эльфийские.       — Хорошо, — согласился он. — А крылья... хочешь?       — Хочу! — решила я нагло брать оптом, пока предлагают. — Только пушистые! Не кожистые, а с мягкими пёрышками. Ой, а не тяжело будет?       — Нет, не тяжело.       — А можно так, чтобы крылья убирать по желанию? Ну, одеваться-то будут мешать.       — Хорошо, пусть так. — Кажется, в его голосе я расслышала смех? Правда, что ли?       — А еще хвост! С кисточкой на конце, — потребовала я. — Длинный, до полу, нет, ниже, чтобы волочился. И чтобы, как крылья, убирать при необходимости.       — Как скажешь, — уже явно улыбался мой экс-призрак.       Я собралась с духом — и выпустила его из объятий. Чуток отодвинулась, чтобы поглядеть. И очумело захлопала глазами: даже в свете фонарей он оказался точно таким, как я заказывала. И робко улыбался, стеснительно прятал глаза за ресницами, позволяя на себя пялиться.       Пересохшими губами я попросила:       — Можно, включу ночник?       Он кивнул.       — А ты не исчезнешь? — уточнила я на всякий случай.       — Нет. Я хочу остаться с тобой. Ты не против?       — Я очень даже за... — пробормотала я. Щелкнула кнопкой светильника — и совсем выпала в прострацию, залюбовавшись. Запоздало опомнилась: — И что нам с тобой теперь делать? Держать тебя, как домашнего любимца за шкафом, не смогу, наверное.       Он пожал плечами. Широкими, мускулистыми, голыми. Я чуть слюнками не поперхнулась: из-за спины раскрылись крылья! Серые, дымчатые!       — Значит, чтобы тебя легализовать, придется мне на тебе жениться, — решила я. — Брр: то есть замуж выйти. Про паспорт скажем, что потерял. Фамилию возьмешь мою, потому что Вейдером наверняка не запишут... Вот родители удивятся!       Мой темный ангел улыбнулся мне в ответ.       — Ты точно утром не исчезнешь? — спросила я с замиранием сердца.       — Не исчезну, — кивнул он, тряхнул шелковой гривой.       — Ё-моё... — прошептала я. — Я точно не сплю? Ты мне не снишься? Ущипни меня! Ой!       Сама напросилась. За щипком за попу последовали другие игры... В общем, всю ночь я не сомкнула глаз. Сперва экс-призрак не давал, старался (по моим подсказкам-приказам, разумеется), потом сама успокоиться не могла, в предрассветную мглу пялилась, слушая, как тихонько сопит на моем плече замученный Дарт, укрыв меня крылом.       Когда услышала, что родители проснулись и тихонько шушукаются на кухне, собираясь на работу, я из-под крыла выскользнула, поспешно оделась. И пошла сдаваться с поличным.       Предки сперва не поверили — с чего вдруг замуж, если никогда на свиданки не бегала даже? Но я растолкала своего сонного няшного ангела, заставила влезть в свою самую просторную футболку и джинсы (вот не зря я задала ему конкретные параметры, угадала с фигурой, мы теперь можем джинсами обмениваться, удобно! А обувку у папы спионерила.) И вывела знакомиться. Крылья, правда, и хвостик мы решили убрать. И так предки в шоке.       В шоке был и сам Дарт, мямлил в ответ невразумительно, за мной пытался спрятаться. А я заливалась: мол, недавно с ним познакомились у меня на подработке, парня вчера обокрали, чуть не избили, только я вступилась, хулиганов прогнала своими воплями. Документы у него спёрли вместе с сумкой и мобилой, к его родителям ехать далеко, так что никаких денег не хватит на поезда. Мама быстро прослезилась, папа сперва хмурился на неформальный вид моего экс-призрака, но потом тоже проникся.       В общем, родители нынче на работу не пошли — всем семейством отправились оформлять временную регистрацию и подавать документы в загс.       А чего ждать-то? Где я им еще найду такого зятя?              13 ноября 2015 (пятница!)