***
Звонок раздается среди ночи. Стайлзу уже давно пора спать, но он, конечно, еще не ложился. Когда он заглядывает через дверь, то видит сидящего на постели отца – тот трет ладонью лицо и выглядит злым и встревоженным одновременно. Мама замечает Стайлза, жестами подзывает к себе и обхватывает руками, как только тот запрыгивает на кровать. – Но сейчас с ним все в порядке? – спрашивает папа, и Стайлз хмурится, глядя на маму, и ему хочется спросить: «Что происходит, что случилось, с кем папочка разговаривает?». Мама целует его в макушку. Его папа наконец вешает трубку и выглядит теперь так, будто ему снова нужно расследовать дела о похищенных детях – но в таком случае Стайлз бы знал, потому что он любит проводить время в участке и помогать папе раскрывать тайны, но еще сильнее он любит, когда Скотт сидит там вместе с ним. И вдруг Стайлз понимает: что бы ни случилось, это связано со Скоттом. – Ты разве не должен уже спать, приятель? – спрашивает папа и устало улыбается. Он выглядит старше, чем есть на самом деле, но его голос полон тепла и привязанности, в нем совсем не слышится жесткость. Он даже в шутку не пытается отругать Стайлза. Совершенно определенно случилось что-то нехорошее. Папа тоже целует его в макушку, они с мамой смотрят друг на друга, и Стайлз замечает немного смущения и много обеспокоенности во время их безмолвного общения. Однажды он выучит, как расшифровывать такое. Но потом его мама улыбается – искреннее и в то же самое время нет, наклоняется к нему и заговорщицки шепчет: – Милый, что ты думаешь насчет внезапных ночевок в гостях? Стайлз усмехается, летит вниз, хватает свои зимние ботинки, и уже пять минут спустя все трое сидят в папиной машине. Под коричневой курткой, на самом деле принадлежащей Скотту, Стайлз остается в пижаме, а на голове у него вязаная шапка с большим синим помпоном. Честно говоря, шапка тоже принадлежит Скотту. Мелисса приглашает их внутрь и грустно улыбается, Стайлз замечает ее покрасневшие глаза, и ему внезапно хочется ее очень, очень сильно обнять. Поэтому он делает это. Она обнимает его в ответ, бесцветно смеется и отправляет к Скотту. Стайлз бежит по лестнице и дважды спотыкается на пути к его комнате. В коридоре стоят два больших коричневых чемодана. На затылке у Скотта Стайлз замечает шишку, но тот говорит, что не помнит, как ее посадил. Утром, когда они просыпаются, свернувшиеся друг вокруг друга (потому что со временем они становятся выше и больше, а кровать Скотта – нет), чемоданы исчезают.***
Стайлза коротко подстригают. Скотт думает, что это забавно, и продолжает водить пальцем по коротким прядям на голове у Стайлза. На полсекунды тот делает вид, что его это раздражает, а потом начинает мурлыкать, словно кот, заставляя Скотта смеяться так, будто это самая забавная вещь на свете. Стайлз решает, что будет до конца вечности изображать странные звуки, если они делают Скотта счастливым. Стайлз думает, что Скотту и Мелиссе лучше живется без их отца, но не говорит этого – Скотт скучает по папе. Стайлз может быть жестоким по отношению к другим детям в школе, если это необходимо, – и он ведет себя так, но не со Скоттом. Никогда. Еще Стайлз не говорит, насколько он счастлив, что по ночам одеяло ему поправляют оба родителя. Он не хочет причинять боль Скотту, напоминая ему о чем-то, чего у того больше нет. Идет две тысячи третий год, и Стайлз еще не знает, что это последнее Рождество, которое он встретит со своей мамой.***
Скотт держит его за руки, когда гроб опускают в землю. Стайлз продолжает дышать.***
Они находят красную толстовку, и Скотту она велика, но в наличии остается только один размер, поэтому Стайлз все равно решает купить ее. Скотт называет его идиотом и усмехается так, словно хочет сказать что-то еще. Стайлз заливается румянцем и бормочет: «Заткнись, идиот, тебе же не двенадцать лет». Он начинает называть Скотта Красной Шапочкой. Однажды это перестанет быть смешным.***
Поначалу им кажется, что играть в лакросс в доме – это весело; веселье длится ровно семь минут. Затем Скотт, пытаясь поймать мяч, падает на стеклянный столик. Стайлз падает на него, а потом сильно истерит, когда видит кровь у Скотта на щеке. Это его вина, Скотт пострадал из-за него. Мелисса убьет его и сделает это с особой жестокостью. Он тут же ведет Скотта в больницу и ощущает абсолютный страх, когда они натыкаются на Мелиссу. Ее глаза беспокойно распахиваются, но она не поддается панике, – конечно, нет – она терпеливо ждет, когда они объяснят, что случилось. Ее единственная реакция на произошедшее – глубокий вздох и закатывание глаз. Она не убивает Стайлза. Вместо этого она спрашивает, в порядке ли он, и, когда Стайлз кивает, предупреждает, чтобы он не подходил к автомату с едой и дождался ее и Скотта. Тому накладывают три шва, скорее всего, оставляя шрам ему на будущее, но Скотт даже счастлив: – Это будет напоминанием о наших приключениях, – говорит он Стайлзу и ухмыляется так, словно с ним только что случилось лучшее из всего, что могло бы произойти. Потом он наклоняется вперед и с громким чмоком прижимается к губам Стайлза. Целую минуту после этого Стайлз хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, а потом Скотт начинает хихикать, и до него доходит. – Ого, приятель. Что тебе вкололи? – голос Стайлза звучит слишком мягко, но Скотт все равно этого не вспомнит, так что плевать. На пропускающие удары собственное сердце Стайлз тоже не обращает внимания. – Не знаю, – продолжает хихикать Скотт.***
Дэнни раскрывает свою ориентацию, и Джексон внезапно сильно его поддерживает – в плохом смысле этого слова, если брать в расчет смертоносные взгляды и молчаливые обещания хорошенько отметелить каждого, кто смотрит на Дэнни слишком долго. Возможно, Джексон Уиттмор все же человек. Хотя все равно он тотальный ублюдок. И Лидия почему-то все еще с ним встречается. Но у Стайлза не особенно большой выбор, поэтому он пытается добиться ее. Если бы ему еще удалось сообщить Лидии о своем существовании. Стайлз хлопает Дэнни по спине и дарит ему ту улыбку, которую обычно бережет для папы, Скотта и Мелиссы. Но если Дэнни может честно говорить о чем-то настолько важном, как ориентация, то Стайлз думает, что он, по меньшей мере, тоже должен дать в ответ что-то искреннее. Скотт, конечно же, обнимает Дэнни и улыбается так, словно гордится им. Зная Скотта, можно быть уверенным, что так и есть. Он любит честных людей. Однако Стайлз все еще его лучший друг, и это величайшая загадка вселенной. Чаще всего Стайлз не может быть честным даже с самим собой, не говоря уже об окружающих.***
Стайлз полагает, что может признать свою дружескую влюбленность в Скотта, но это неважно. Скотт стоит того, и Стайлз даже жалеет всех девчонок – и парней, тьфу, – которые этого не замечают. Скотт – потрясающий, и Стайлз очень сильно его любит. И так было всегда. Стайлз крадет бутылку виски у своего папы. Бутылка – хорошая, она слушает все жалобы Стайлза и ни разу его не перебивает. Им стоит подружиться. Очень крепко. Навсегда. Он думает, что мог бы обращаться к бутылке «Мюриэль».***
Стайлз доходит от невинной стадии «я запал на лучшего друга» до «я офигенно облажался» за следующие двадцать четыре часа. У него жутко болит голова, поэтому, чтобы отвлечься, он обхватывает пальцами член и привычно старается представить светло-рыжие волосы и очаровательные зеленые глаза. Но вместо этого все равно приходит к воспоминаниям о смуглой коже, которой он касался много раз, но никогда – так, как ему хотелось бы это сделать. Он представляет густые темные волосы и до отвращения милые ямочки, и то, как Скотт иногда прикусывает нижнюю губу… Он кончает, представляя себя стоящим на коленях перед Скоттом – тот отклоняет голову назад, закрыв глаза, белыми зубами впиваясь в полную нижнюю губу. Так что да, Стайлз в полной заднице.***
Конечно, Скотт замечает, что что-то не так. Но Стайлз не может ему рассказать, что совсем недавно представлял, как берет член Скотта в рот, как член Скотта проникает в него – поэтому он отговаривается какой-то чушью про Лидию, не обращающую на него внимания, и это звучит отчаянно далеко от былой правдоподобности. Скотт внимательно рассматривает его, но они больше не говорят на эту тему.***
В шестнадцать лет: Скотт носит толстовку, которую ему подарил Стайлз. Скотт становится оборотнем. Это ужасно и может быть лишь самую малость потрясающе, и отчасти все это вина Стайлза, но они справятся. Да.***
В шестнадцать лет: У Скотта появляется девушка. Стайлз старается ей не симпатизировать, но понимает, что, возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной тоже мог бы влюбиться в Эллисон Арджент. И все же он ревнует. Потому что Скотт, принадлежащий Эллисон, также принадлежит и Стайлзу. Ему никогда раньше не приходилось делить Скотта с кем бы то ни было. Стайлзу это искренне не нравится, но он понимает, что это чувство лучше держать при себе.***
В шестнадцать с половиной лет: Стайлз поджигает одержимого убийством альфу. Ладно, Джексон ему тоже помогает. И Эллисон. Дерек заканчивает работу в самом конце. Да, возможно, это стоит назвать командной работой, но все же факт остается фактом – это Стайлз бросил в Питера коктейль Молотова. Стайлз не особо удивляется осознанию, что может убить ради Скотта.***
В семнадцать лет: Стайлз всерьез намерен подвесить Айзека на одном из его собственных шарфов, если тот продолжит смотреть на Скотта так, как он делает это сейчас.***
Все начинается с того, что Айзек усмехается, словно знает что-то, чего, по мнению Стайлза, ему знать не следует. Потом выражение его лица меняется, и ожесточенная ухмылка превращается в понимающую полуулыбку. Стайлз вздыхает. Конечно, Айзек все понимает.***
Одежда Скотта вся пропитана бензином, в руке он держит сигнальный факел, и Стайлз говорит: – Тебе придется забрать меня с собой. Да, он убил бы за Скотта, умер бы за него и умер бы вместе с ним. Однажды он так и сделает. Он знает, что так и будет. Все это началось с того, что они вдвоем искали мертвое тело в лесу, и закончится все тоже с ними двумя вместе – где-нибудь. Когда-нибудь. – Но сегодня ночью мы не умрем, Скотти, – и тот плачет, когда Стайлз целует его. Задолго до восхода солнца, когда Айзек с Бойдом спят на сиденьях в задней части автобуса, а Эллисон и Лидия отворачиваются и смотрят в окно, оставляя их наедине, – это чертовски далеко от понятия «идеально», но Стайлз в любом случае благодарен за этот момент. Зачем ему совершенство, когда он хочет Скотта с его перекошенной челюстью, в которого он был влюблен с того самого момента, когда споткнулся и упал в песочнице, и было это, кажется, словно вечность назад.***
Чересчур яркий свет в слишком белой комнате слепит его, поэтому он фокусируется на Скотте. Он замечает слезу, которую Скотт сразу же вытирает, – не может не заметить. Я тоже тебя люблю, я тоже тебя люблю, я тоже тебя люблю. Скотт говорит, что они что-нибудь придумают, и Стайлз слышит все непроизнесенное. Он этого не хочет, и Скотт не хочет этого тоже, но если так нужно… Стайлз кивает. Ладно.***
Какое-то время Стайлз словно в отключке, и, конечно, это голос Скотта – скорее, даже его рык, они ведь на самом деле действуют как стая – возвращает его обратно. Чудесным образом все они остаются живы, хоть и были очень близки к тому, чтобы потерять Эллисон – если бы не Дитон и его бесконечная поддержка, знания и травы. Но, в конце концов, они в порядке. Живы. Стайлз старается не обращать слишком много внимания на разницу между этими двумя словами. Он спит в постели Скотта в его одежде, Скотт носит в школу клетчатую рубашку Стайлза. Ничего не изменилось – кроме того, что теперь «Я люблю тебя» означает «Ты мой лучший друг» и еще «Я влюблен в тебя». Скотт целует его и держит за руку, словно никогда не хочет отпускать, и Стайлз думает: «я и ты», и «наконец», и «навсегда».