We ll never be a part

«We’ll never be a part» ( «Мы никогда не будем порознь») Тед смотрел на мертвый глаз луны и думал о том, как сказать Теодоре, что от секса с ней он ждал несколько иного. Ему по непонятной причине было стыдно это сделать. Язык буквально прилипал к гортани, когда следовало промямлить, что он хотел от нее той же самой сильной унисексуальной позиции, которая столь неоднозначно прослеживалась в прошлый раз. В целом, Теду самому было смешно от собственного желания оказаться трахнутым как девочка. И тут же перед его мысленным взором возникал Герман, много лет назад поучавший его на тему, что в любом гее есть частичка женщины и что якобы именно этот факт и объясняет тягу последнего к мужчинам. Тед про себя ухмылялся глупости подобных своих желаний и бездумно пялился на огромную, цвета истлевших костей луну за окном. Тео лежала рядом и, казалось, спала. Их эпохальная, как подумалось Теду, встреча с Ежиком ничем не закончилась. Напряженная атмосфера внезапно вспыхнувшего интереса оказалась разбита произнесенной самым будничным тоном фразой: - Сын твой? Милый мальчик. Зазвенели посыпавшиеся на землю разочарованные осколки вспыхнувшего влечения. Взгляд Ежика потемнел. Затем мальчик сгорбился и скрылся в своей комнате. Тема того, что он маленький, а потому не может иметь отношений, была одной из самых болезненных для него. Не менее ранящей всегда оказывалось для мальчика и напоминание о том, что сыном он ни для кого не является. В прямом смысле этого слова. Гадая, специально ли произнесла эту фразу Теодора или случайно попала в десятку, парень задумчиво шел за ней по коридору. И в голове у него вертелась мысль о том, что если поступок этот был осознанным, то женщина гораздо более опасна, чем могло показаться на первый взгляд. Она молниеносно поняла, как можно задеть Ежика и воспользовалась этим. Непонятными оставались две вещи – как ей это удалось и зачем Тео так поступила, ведь интерес с ее стороны к мальчику был несомненен. Луна прочертила по небу вектор и почти скрылась за неоновой вывеской новостройки. Ночь потекла смазанной тушью оранжевых фонарей. Теду не спалось. Жизнь на проспекте совсем стихла. Взмах крыльев одиноких машин, на летней резине чертивших смелые прямые по ноябрьскому ледку, неоднозначно свидетельствовал о том, что время наступило самое глухое – три часа ночи. Теодора вдруг зашевелилась. Приподнялась на локте и негромко сказала: - Не спишь? - Да. А как ты догадалась? - Почувствовала. - То есть? - Ну зачем тебе? Просто почувствовала. - Как? Тео села на край кровати и принялась натягивать джинсы: - От спящих и бодрствующих разные потоки энергии идут. Так же, как от живых и мертвых. Я, не входя в палату, понимаю, жив пациент или умер. Тед от удивления даже сел в кровати: - Я думал у вас психи. Разве они умирают? Психические расстройства не смертельны же, - помолчал, думая, - или ты об особо буйных, которые сами себя порезать на куски могут? Тео натягивала джемпер. Как заметил Тед, из одежды она предпочитала носить узкие брюки и широкие рубашки или свитера. Просовывая голову в горловину, Тео посопела, думая, стоит ли отвечать на столь провокационный вопрос. Потом задумчиво произнесла: - Смерть ходит рядом с каждым из нас. И когда мозг дает ей команду, решив, что больше не хочет жить, она приходит. И забирает. От серьезности ее тона у Теда поползли мурашки по телу. Тео усмехнулась: - Ну что – напугала я тебя? Тед пожал плечами: - Ну не так чтобы… Тео рылась в рюкзаке: - Ты же хочешь спросить…спрашивай, пока я не ушла. Тед недоумевал: - О чем? Достав телефон, Тео нажала кнопку старта – телефон матово засветился в темноте: - Не знаю, ты же хотел спросить. Тед смутился: - Не уверен, что это мое дело. Тео легко согласилась: - Ну как хочешь. - И все же – неужели тебе неинтересно, если ты знаешь, что я хочу тебя о чем-то спросить. - Неа. - Почему? - Ну просто…неинтересно. Знание плодит печали. Тед усмехнулся: - Мне кажется, это не о тебе. Если судить по тому, что я о тебе знаю, то печаль ты можешь уже экспортировать. Тем, кому сильно весело. - В смысле, много знаю? Да…знаю много. Но это не значит, что я счастлива. Тед решил по-мужицки ступить: - Выйди замуж, сделаешь кого-нибудь счастливым. Тео так, словно бы и не слушала парня, набирала номер: - Алло? Такси? Я хотела бы заказать машину к… - закончив разговор, женщина повернулась к сидевшему на краю кровати Теду, - молодец, три миллиграмма тестостерона отработал! Я была замужем. Тед продолжал ехать на мужицкой кондовости и даже удовольствие по непонятной причине от этого получал: - Выйди еще раз. Тео пристально на него посмотрела. «Пошлет, - мелькнуло в голове Теда, - интересно, далеко ли?» Тео продолжала смотреть на него в упор: - Отомстить мне хочешь? Тед искренне удивился: - За что? - Ну тебе видней. Может, за мальчика этого – у тебя на него виды? Или, может, еще за что. Отчего ты так опустить меня хочешь? Именно как женщину поставить на то место, что отвела ей природа. Самки, которая привязывается исключительно к сильному самцу, пока он на коне. Или у вас, геев, такое преставление о женщине? Теду кровь ударила в голову. Упоминание об интересе к мужчинам его обычно не задевало, коробил ценник – «гей». Теодора посмотрела на луну – та зацепилась за край дома и висела там, затягивая мир вокруг блеклым саваном неживого света. Сказала: - Чудовищная луна. Очень плохо для внутречерепного давления. У наших пациентов всегда видения в такое сильное полнолуние. Видишь, как диск близок к земле. Кажется, протяни руку – и дотронешься. Тед несколько обмяк после неожиданной смены темы и буркнул: - И что? - Ничего. -Видимо, любишь ты своих пациентов, раз так переживаешь. Тео усмехнулась: - Люблю? Я психов ненавижу. Физически не переношу. Они для меня как анатомированные и зашитые после этого трупы в прозекторской. Тед чуть не подскочил: - Что?!!!! А…а…как тогда? А зачем? Зачем ты тогда этим занимаешься? Ведь психиатр – это не массажистка. Столько лет надо учиться и вообще…тяжелый труд. Тео улыбнулась. Ее улыбка вышла жуткой и заставила Теда снова поежиться. Потом женщина сказала: - Знаешь, почему у америкосов столько фильмов ужасов? Они тупые и боятся всего, что не могут объяснить. Как первобытные обезьяны. Другие народы поумнее их, однако и они не в силах понять некоторые вещи. В частности, самой страшной загадкой является мозг. Ученые только в общих чертах представляют, как он функционирует. Не случайно же ни одно из психических заболеваний не умеют лечить. - То есть? - Ну вот так. Благодаря нейролептикам пораженную зону блокируют. И все. А лечить никто не умеет. Мало того – диагноз психиатр ставит исходя из того, что ему рассказывает больной. Анализов фактически нет никаких. - Так вот почему ты… - Понимаю больше, чем говорят и сразу? Может быть… - Но как же так? Ты психиатр и ненавидишь больных? Тео нетерпеливо его перебила: - Не больных, а психов. - По сути одно и то же. Но почему? - За то, что я их понимаю. За что, что в любой момент любой из нас может оказаться на их месте. И способов бороться с этим не существует. Мозг неуправляем. - В смысле? - Ты заболел гриппом, как осложнение может начаться эпилепсия. У тебя сильное переживание, стресс вполне реально, что продолжится развитием шизофрении. Еще примеры? - А не проще ли об этом не знать? - Не проще. Обладая знанием, можно перехватить заболевание в самом начале. - Но тебе-то это зачем? - Кто-то считает, что миром управляют деньги. Я считаю, что всем заправляет мозг. Кто умеет управлять разумом, может владеть миром. У Теда мелькнула мысль о сумасшествии Теодоры. Та это поняла и усмехнулась: - Прикидываешь, насколько я слетела с катушек? У меня есть два пограничных расстройства личности. Но это все. По шкале допустимой адекватности я нормальна, - и подумав, добавила, - могу привести примеры. Иисус Христос. Адольф Гитлер. Тед на автопилоте добавил: - Иосиф Сталин. Тео засмеялась: - На сегодня, кажется, достаточно. А то в ход школьная программа пошла. Иосиф Сталин своей религии никакой не создал. Причем здесь он? Тед ошарашено промямлил: - А ты себя Христом считаешь? Тео оглушительно рассмеялась: - О! Мальчик, это ты с ума сошел! Конечно, нет. С чего бы? Хотя нашей цивилизации психопатов новая теория добра не помешала бы. - Чего? Тео стала терять терпение: - Тед, я пришла к тебе переспать, а не вести курс образования неимущих. Теда в этой фразе задело сразу все. Однако он сдержался и спокойно спросил: - Ты пришла переспать? Мило. Тео провела ладонью по его предплечью: - А что тебя так задевает? Мужчины не понимают слова «поговорить». Для их инстинктов все начинается и заканчивается размножением. Если бы я заявилась потрепаться и этим ограничилась, ты бы больше никогда не позвонил. - О как! – большего бреда Тед никогда не слышал, - оригинально. То есть всем надо сразу в койку ко всем прыгать. Тео нахмурилась: - Сейчас речь не обо всех. А конкретно обо мне. Ты хотел продолжения того, что тебе понравилось. Ведь так? – и пристально посмотрела Теду в глаза, - но не получил. Теду представился случай задать волнующий его вопрос, и он радостно за него ухватился: - Почему, кстати? Тео пожала плечами: - Нет настроения. Тед решил неприятную для себя тему не продолжать и перешел ко второму вопросу: - И почему обществу психопатов не хватает добра? Тео посмотрела на часы: - Где такси? – и откровенно заявила, - я не читаю лекции бесплатно. Узнай сам. - И все же. - Ты знаешь, что такое психопатия? - В общих чертах. - Тогда не поймешь. Просто поверь – это заболевание, как чума, распространяется по всему миру вместе с развитием мегаполисов, в которых родителям нет дела до своих детей. И близким – до тех, кто живет с ними рядом. Любая цивилизация рано или поздно гибнет. Пришло время нашей. Теду снова бросилась в глаза огромная мертвая луна. - Почему? - Наша цивилизация христианская, построенная за заветах Христах – прощение и любовь к ближнему. Покайся и будешь прощен. Какое отношение этот принцип имеет к тому, что насаждает американский социум по всему миру? Американский мозг – это первичные инстинкты, деньги и закон, который тем не менее большинство не боится нарушить. Где тут место душе? Видя, что Тед не понимает, женщина взяла завибрировавший телефон: - О! такси подъехало. Шаркая голыми ногами по плитке в прихожей, Тед потащился за женщиной. И уже в самых дверях спросил: - А почему ты так Ежика отбрила? Ведь он явно тебе понравился? Тео помрачнела: - Не имею дела с малолетками. Тед взмахнул руками: - Не такой уж он и маленький – ему семнадцать. Тео завязывала шнурки на кроссовках: - Тем более, - потом резко встала, приблизилась к Теду настолько, словно решила его поцеловать, - а хочешь правду? Парень, зябко поеживаясь, кивнул: - Давай. - У него астеническая имбецильность. Судорожно вздохнув, Тед ахнул: - Чего? Тео мрачно ответила: - Чего слышал. Я поначалу подумала, что это у тебя такой сын красивый. Решила, наверное, мальчику лет тринадцать-четырнадцать. А женщина без детей, знаешь ли, всегда испытывает тягу к красивым парнишкам. Но когда увидела, что он взрослый, то…все. - Что все? - Я не люблю психов. Тед недоумевал: - Да с чего ты взяла, что у него…это…дебилизм. - Имбецильность. - Ну… - А ты видел мальчиков, которые в восемнадцать похожи на четырнадцатилетних и оттого пользуются особым спросом у геев? - Ну. - Это мальчики с задержкой психического развития. - Чего? Дауны что ли? Тео зло сказала: - Ты сам даун! – и нетерпеливо добавила, - ребенку до окончания полового созревания врачи зачастую могут серьезные диагнозы не ставить, а ограничиваются категорией ЗПР, это когда психическое развитие мозга отстает от предъявленной нормы. Но иногда психика отстает вместе с физиологией. И мальчик кажется моложе своих сверстников. Но годам к восемнадцати развитие должно выровняться. Взрослые ЗПР не страдают. И если этого не происходит, ставят диагноз «имбецильность» А если задержка касается и физиологии, то астеническая имбецильность. Так что все ваши, - Тео зло посмотрела на Теда, - сладкие мальчики, похожие в 18 лет на подростков, - страдают заболеванием мозга. Выдав последнюю фразу и не попрощавшись, Теодора ушла, хлопнув дверью. Тед пошел на кухню. И там задумался. Слова Теодоры все больше казались ему правильными. Ежик был ведом, плохо отдавал себе отчет в том, что по сути его отношения не совсем адекватны общественной морали, страдал излишней привязанностью к модели матери, которую ему заменяла Полина, плохо идентифицировал себя гендерно. Страдал видениями. И целом, верил всему, что ему говорили. Новость ударила Тела ножом в самое сердце. Ведь он тоже, как и многие геи, страдал симпатией к совсем молодым мальчикам… А по сути, получается, к умственно неполноценным детям… То есть как если бы он взял в приюте больного психически подростка и заставил работать на себя сексуально, пользуясь тем, что тот все равно ничего не понимает. Тьфу, какая гадость… И в тот же момент ему вспомнилось, как несколько дней назад Ежик попросил с ним переспать. И что греха таить – тот с радостью согласился. Мальчик был красив, ладен и очень податлив. Парня замутило. Он достал из шкафчика бутылку коньяка и хлебнул прямо из горла. Тепло разлилось по его телу. И обруч, сжимавший голову последние несколько минут, лопнул. Налив в стакан еще коньяка, парень сел на диван и вдруг услышал: - Раз, два, три, четыре, пять, Теду стыдно мальчиков ебать. Голос был противно высокий и какой-то механический. Парень огляделся по сторонам. Стены заливал мертвый свет луны, обогнувшей дом и устремившейся на запад. Но никого не увидел. Хлебнув из стакана, Тед откинулся на спинку дивана. И снова услышал: - Раз, два, три, четыре, пять, пора бы Тео жнецом стать. Парень в ужасе подскочил – голос, казалось, раздавался прямо над его ухом. И тут заметил у стены корявую тень. Присмотревшись, понял, что там стоит, прислоненная к стене кукла. А вглядевшись, чуть не заорал от ужаса. Качаясь на кривеньких ножках, на него смотрела стигма. Та самая кукла, которую притащил с собой Ежик из темного мира и которая так ревностно защищала ото всех Полину, а потому спровоцировала их приключения в Италии. Стигма ухмылялась. Когда луна еще чуть сдвинулась и цвета истертого временем черепа луч упал на фигурку, Тед увидел, что на кукле надета та залитая кровью одежда, в которой нашли Полину. Стигма еще раз ухмыльнулась и подошла ближе. Прохрипела: - Пора поменять Жнеца, как ты считаешь? Пол стала слишком правильной. Ее уже не тянет на болота. Она даже в камере, знаешь, о ком думает? И поскольку Тед молчал, продолжила: - О мальчике своем. С которым ты, между прочим, ебешься, - и ехидно добавила, - а ребенок умственно отсталый, что он понимает? Психи всегда до ебли сами не свои. Тед швырнул в куклу недопитым стаканом с виски: - Что ты выдумываешь, дрянь?! Та удачно увернулась: - Выдумает Полина, когда об этом узнает. Тед усмехнулся: - Ага! И тряпочная марионетка ей об этом расскажет! Стигма зло ухмыльнулась: - Не переживай о том, кто расскажет. Полина – уже отработанный материал. Тед внимательно присмотрелся к кукле, которая, чуть покачиваясь на пластиковых ножках, подходила к нему все ближе. Потом закричал, озаренный догадкой: - Стой! Так это ты, дрянь, все подстроила? На тебе ее одежда! Убила мужика, а одежду на Полину натянула! Кукла довольно ухмыльнулась: - Да, я думала, это хоть как-то взбодрит эту корову, и она найдет способ открыть коридор. А мужика убила не я. Твой возлюбленный Теон постарался. В Монтекассино. Я просто перенесла труп, чтобы тот зря не пропадал. Тед схватился за голову. Полина сидела за убийство, к которому не имела не малейшего отношения. И он ничем не мог ей помочь. Бежать в полицию и рассказывать там историю про стигму было бы безумием. Кукла, понимая его беспомощность, довольно ухмыльнулась: - Но я ошиблась. В тюрьме Полина больше ни о чем не думает, кроме как о Ежике. И открыть коридор способов не ищет. Тед, вспомнив исчезновение Эмилио, спохватился: - Подожди! Он же открывался! Эмилио пропал. Стигма лениво пояснила: - А! это я труп переносила. Так что коридор был не в темный мир. Теда пронизал ужас: - А куда? - Куда-куда! Туда! В Монтекассино! – и вальяжно добавила, - чего ты так паришься? Это тоже Италия. Хоть и двенадцатого века. А может, уже и не 12. Я не знаю, куда он попал. В петлю, сдвиг, делитный континиум. - Куда? - Ты «Лонгольеры» Стинга читал? Ну там, где отработанное время исчезает. Тед кивнул. - Так вот, этот псих писал о том, что видел сам, - и довольно добавила, - у нас с ним вообще старые…счеты. Тед покрылся холодным потом. Попытался схватить уродливую куклу. Но та скользнула у него между пальцев и, оказавшись у стены, пригрозила: - Но-но! Ты свои грабли-то не распускай, - и довольно добавила, - ибо бесполезно все равно. Я кусок материи темного мира. И могу воплотиться в чем угодно. Тед с силой сжал кулаки – о том, что мальчик может быть в такой опасности, ему в голову не приходило: - Открой коридор! - Куда? - Туда. Кукла откровенно издевалась: - Куда – туда? - Где Эмилио. - А откуда я знаю, где он? Я его оставила там, где забирала труп. Но во что он попал в итоге, не знаю. Ты понимаешь, даже сметана в холодильнике однажды прокиснет и взорвется. А время – не сметана и находится в постоянном движении. К тому же у меня сейчас другие заботы. В мыслях об Эмилио, который попал в неизвестную переделку, Тед совершенно забыл, о чем они говорили изначально. - Какие? - Экий ты непонятливый. Мне нужен новый жнец, который сможет открыть коридор. А твоя знакомая Теодора, мне кажется, достаточно для этого ебнутая. За Теодору парень почему-то совершенно не переживал: - Она не трансгендер. И вообще никто. Нормальная. Кукла усмехнулась: - Нормальная парней в зад не ебет. И не лечит тех, кого ненавидит. Тед лихорадочно думал, как заставить стигму открыть коридор: - Теодора не будет никого убивать. Кукла загадочно ухмыльнулась: - Посмотрим. А ты знаешь, почему она одна? Тед пожал плечами: - Не спрашивал. - А я тебе скажу. У нее есть человек, с которым она прожила много лет. А потом просто сказала «вышвырни меня из своей жизни, я ничего не способна тебе дать» Тед нетерпеливо перебил: - И что дальше? - А то, что после этого она окружает себя мальчиками, каждый из которых не задерживается больше, чем на неделю. - И что? - А то, что, как и трансгендеру, ей нужна энергия, которой в ней по какой-то причине нет. Нехватка чего-либо плодит ненависть. А это первое качество Жнеца. Ненависть. Если ее здесь лишить того, чем она подзаряжается, то у нее возникнет желание выместить свою злобу там. Только уж слишком она умна, стерва… на болота ее просто так не затащишь… После этих слов кукла вдруг начала расти в размерах. А достигнув человеческого роста, вдруг ударила Теда наотмашь по лицу. Да так сильно, что у него из глаз буквально искры посыпались, которые внезапно превратились во вспыхнувшую под потолком лампочку. Тед потер ладонью лицо. Он сидел на полу. А рядом валялся разбитый стакан. На столе стояла пустая бутылка из-под «Хенесси» Ежик тряс его за плечо: - Тед, ты чего тут разлегся? Иди спать. Хочешь, я тебе помогу? Вспомнив слова Теодоры о взрослых мальчиках, похожих на подростков, парень оттолкнул его руку. Шатаясь, встал и побрел в свою комнату. Вслед ему, ухмыляясь мертвым глазом, нагло светила полная луна.