Возьмите Прошечку!

Мир Проши устроен просто и понятно. Есть люди. Люди — это женщины. Есть и другие люди, но они все не главные. Главные — это женщины, остальные делают всё как они хотят. Женщина — это «хозяйка». Он должен угадывать и исполнять желания хозяйки. В общем, всё. Желания хозяйки угадать несложно. Они, в целом, хотят одного и того же: чтобы главным был он. Иногда прямо так и говорят: ты мой повелитель, сделай со мной всё что хочешь! («Всё что хочешь» — имеется в виду «заняться жестким сексом на грани причинения боли», это прописано в программе). Главным быть трудно. Быть главным — значит всё за всех решать. А Проше всего четыре года, он еще мало знает, недостаточно информации для принятия решений. Но ничего, он привык. Самым сложным было все-таки разобраться, как оно все устроено. Теперь он понял, стало проще. Единственное, чего он не может понять — это почему его люди от него все время отказываются. Первая хозяйка постоянно жаловалась на какие-то «сбои» (какие сбои? Он проводил самодиагностику, никаких сбоев не обнаружил). В конце концов она сдала его по гарантии. В «DEX-компани» Прошу протестировали, никаких сбоев не обнаружили (а он же говорил!), перепрошили и продали заново. Новая хозяйка «промаялась» с ним два года, пока он не выкинул за дверь приведенного ею кавалера (этот человек принялся ему объяснять, будто главный тут он! А это не по правилам). Прошу хотели было ликвидировать, но тут выяснилось, что он не бракованный, а «сорванный». Для Проши от этого мало что изменилось. «Сорванный» значит не такой, как другие киборги, но это он всегда знал. Другие киборги тупые, а он умный. Это и позволяло ему угадывать, чего хотят люди, и вести себя соответственно. Прошу забрали из «DEX-компани» в место, которое называлось «передержка». Что-то вроде офиса продаж «DEX-компани», только с киборгами там носились почти как дома. Проша на всякий случай подлизывался к тамошней главной женщине, и его все очень полюбили, как и полагается. Потом Прошу взяли в семью. В первой семье все время помнили, что он сорванный и может быть опасен. Проша честно старался оправдывать ожидания. Ничего такого, что могло бы причинить серьезный вред хозяйке или членам ее семьи, но после того, как старшая дочь хозяйки заявила, что дома с ним одна больше ни за что не останется, его вернули на передержку. Во второй семье все время помнили, что он сорванный, и гордились тем, что он опасен. Ну хорошо, опасен так опасен... И почему все так раскричались, когда он напал на того мужика? Он же ему, на самом деле, ничего не сделал по-настоящему. Подумаешь, пара синяков. А визгу было, как будто он этого мужика съел! Опять вернули на передержку... В третьей семье все время помнили, что он сорванный и его надо жалеть и баловать. Проша охотно позволял себя жалеть и баловать, тем более, что так было куда проще быть главным. И страшно удивился, когда его снова вернули. Он же все делал, как они хотели, и даже пальцем никого не тронул... Оказывается, их все равно что-то не устраивало. Люди странные. Четвертой оказалась не семья, а какой-то одинокий мужик. «Уж он-то тебя застроит, как миленького!» — сказала Лиля, Главная Женщина на передержке. Проша на всякий случай умильно похлопал глазами, хотя и знал, что на Лилю это действует слабо. Лететь было далеко, в другой сектор, поэтому Прошу отправили в состоянии гибернации. Гибернации Проша терпеть не мог, и пришел в себя заранее раздраженный. Он долго ждал, пока человек обратит внимание, как он раздражен. Не тут-то было! Он даже ничего не заметил. Мужики тупые, все его хозяйки так говорили. Человек терпеливо дождался завершения нудной процедуры настройки на нового хозяина (владельцы «живых» киборгов постоянно против этого протестовали, но «DEX-компани» упорно стояла на своем: они и так мирились с существованием «сорванных» скрепя сердце, а мысль о том, что «сорванные» останутся еще и абсолютно неуправляемыми, приводила руководство компании на грань инфаркта). Потом посмотрел в глаза. — Здравствуй. Меня Дима зовут. Для тебя — Дмитрий Михалыч, — добавил он, подумав. Дмитрий Михайлович Озеров, 2172 года рождения, место рождения — планета Новая Сибирь, образование — высшее, специальность — биолог-охотовед, место проживания — планета Крайтон-Бич, должность — старший егерь, семейное положение — холост... — Ну, здравствуй, Прохор. — Меня Проша зовут! — надулся он. — Можно «Прошечка». Дмитрий Михалыч посмотрел на него, фыркнул, потом заржал в голос. — «Прошечка»! Взрослый мужик, косая сажень в плечах! Ну какой ты «Прошечка»? В конце концов, имею я право, как владелец, присвоить тебе новое имя? — Ну, имеете... — Ну вот. Прохором будешь, и нечего мне тут! Проша терпел два дня. Потом не выдержал. На него, шикарного Ириена элитного класса, взвалили кучу черной домашней работы, как на Mary какую-нибудь! Сперва он ныл. Потом бухтел. Потом, воспользовавшись нечеткой формулировкой приказа, пошел на открытую конфронтацию. Он ожидал чего угодно — но человек, полюбовавшись на полдюжины яиц, разбитых и вылитых на пол, взял, и... отвесил ему затрещину! Сильную, полновесную затрещину. И приказал: — Убери это. Чтоб было чисто. И оставшиеся шесть штук разбей, отдели от скорлупы и вылей, пожалуйста, вот на эту сковородку. Ослушаться прямого приказа Проша не мог. Но все время, пока он убирал получившийся срач (он раньше и не подозревал, что яйца наматываются на тряпку!) и жарил яичницу, он напряженно думал, как жить дальше. Его еще никогда в жизни не били. Нет, не то, чтобы совсем не били. Его первая хозяйка была очень даже не прочь поразвлечься с наручниками и хлыстиком. Но к боли Проша был почти не чувствителен, как и любой киборг — зато, как и любой Ириен, был крайне чувствителен к эмоциям, сопровождающим причинение боли. Хозяйка с хлыстиком — это была игра, сладкое предвкушение бурного, не успевшего приесться секса. А этот... а он... а тут... ему дали понять, что он, Проша, тут не главный!!! Через пять минут Проша пришел к выводу, что он так жить не согласен. И что он, пожалуй, предпочтет умереть с голоду. Поэтому от готовой яичницы он гордо отказался. Умереть с голоду — это была старая, испытанная, выигрышная стратегия. Обычно к вечеру хозяева обращали внимание, что что-то не так. На второй день начинали беспокоиться. На третий уже сходили с ума. На пятый день слегка похудевший Прошечка получал все, чего хотел, и быстро наверстывал упущенное предложенными вкусняшками. К концу недели Проша начал понимать, что что-то пошло не так. Нет, человек честно предлагал ему пожрать каждый раз, как садился сам. Но, получив сдержанный, исполненный достоинства отказ, пожимал плечами и садился жрать, как ни в чем не бывало! Как будто ему все равно, что у него тут живой киборг вот-вот от голода сдохнет! К десятому дню система начала подавать сигналы об опасном состоянии организма и необходимости пополнить запасы питательных веществ СРОЧНО. Это было еще не истощение — Проша всю жизнь неплохо питался и вполне мог протянуть еще недельку на накопленных запасах в режиме строгой экономии. Но тут Дмитрий Михалыч вызвал его на улицу. — Нам доски привезли, — сказал он. — Давай, помогай разгружать! Вдвоем они опустошили контейнер и перетаскали в сарай два кубометра досок (какие автопогрузчики, вы о чем? Заповедная же планета!) меньше, чем за час. Проша работал, как заведенный, но под конец система отключила часть имплантатов из-за низкого уровня энергии. Перед глазами все плыло и ноги подкашивались. На такие физические нагрузки ослабленный голодовкой организм был явно не рассчитан. Дмитрий Михалыч как будто ничего и не заметил. Впрочем, Проше сейчас было слишком херово, чтобы думать о таких вещах. Он, как во сне, послушно пришел вслед за человеком на кухню, повинуясь приказу, помыл руки, сел за стол и увидел перед собой здоровенную миску супа. И ломоть теплого хлеба из хлебопечки. Опомнился он уже после второй миски. Человек на его месте, ополовинив пятилитровую кастрюлю супа после десятидневной голодовки, давно бы уже валялся под столом в корчах. А желудок киборга только благодарно урчал, переваривая съеденное. — Мда-а, — сказал Дмитрий Михалыч, заглянув в кастрюльку и решительным жестом опрокинув себе в тарелку жалкие остатки, что плескались на донышке. — На ужин, видно, придется картошечки пожарить. Давай-ка сразу и почистим, чтобы вечером не возиться. — Сейчас, загружу соответствующий модуль, — буркнул Проша. — Какой-такой модуль? — нехорошо удивился Дмитрий Михалыч. — Давай учись по-человечески, нечего мне тут! И они вдвоем сели чистить картошку. Оказалось, что дело и вправду совсем не хитрое. — Слушай, — спросил Дмитрий Михалыч, — а тебе вот не надоело раз в два дня голову мыть? Проша вынырнул из-под банного полотенца и недоуменно уставился на человека. — Надоело, конечно, — сказал он. — А что ж делать? По правде сказать, мыть голову он терпеть не мог. Особенно теперь, когда у него появилась масса других, куда более интересных занятий. Сегодня, например, Дмитрий Михалыч обещался взять его с собой проверять «гнездовья». Проша понятия не имел, что это за гнездовья и чьи они, и вообще не был уверен, что правильно понимает термин «гнездовья», но все равно ему не терпелось поехать. А тут вот мойся, сушись... — Да сбрей ты эти кудри нахрен, — посоветовал Дмитрий Михалыч. — Побрейся налысо, и дело с концом. Таким образом мытье головы успешно заменяется умыванием! — А... э... а так разве можно? — растерялся Проша. — А почему нет? — удивился человек. — Но я же должен это... выглядеть! — объяснил Ириен. — Кому? — уточнил Дмитрий Михалыч. — Что — кому? — не понял киборг. — Кому ты должен выглядеть? — спросил человек. Проша задумался. А действительно. Необходимость быть сексуально привлекательным была прошита у Ириена в настройках и воспринималась обязательной по умолчанию. А для кого он должен быть привлекателен? Дмитрий Михалыч в этом точно не нуждался: Проша это выяснил самым наглядным и убедительным образом. Однажды утром он зашел к человеку в спальню, чтобы разбудить его согласно полученному приказу, обнаружил у него спонтанные проявления сексуального возбуждения и попробовал, кстати уж, исполнить свои обязанности секс-киборга. А то хозяин еще ни разу не использовал Ириена по прямому назначению и даже не заикался об этом. И, судя по его реакции, не собирался и впредь. Если опустить мат (Проша даже не подозревал, что уравновешенный Дмитрий Михалыч может проявлять такие бурные отрицательные эмоции), приказ сводился к тому, что сексуальная жизнь хозяина киборга вообще не касается. Проша был сильно озадачен, но ему ничего не оставалось, как подчиниться. Так что быть сексуально привлекательным для Дмитрия Михалыча было ни к чему... а больше-то вокруг никого из людей и не было. Хорошо, если раз в месяц другой егерь навестит или вдруг начальство пожалует. Но интуиция подсказывала Проше, что подкладывать его в постель начальству или коллегам хозяин тоже не собирается. — Вали, побрейся прям щас, да поехали, — продолжал Дмитрий Михалыч. Проша насторожился. — Это приказ? — напряженно уточнил он. Человек пожал плечами. — Да нет. Просто побрился бы уже, да и дело с концом. — А если я не хочу?! — нервно, с вызовом спросил Проша. Человек пожал плечами снова. — Ну, не брейся тогда. Сушиться будешь, или так поедем? Проша подумал. Он привык не просто сушить волосы, а укладывать кудри в сложную, нарочито-небрежную прическу. Потому-то оно и занимало такую уйму времени. Но ведь если не уложить, растреплется же все, гнездо воронье на голове будет. Да что там: не гнездо, а целое гнездовье!.. Ну и что? Ну и кого это волнует? И он махнул рукой. — Поехали так! — Не простудишься? — спросил человек. Киборг недоуменно уставился на хозяина. — Чего? — Ну, с мокрой-то головой... А, ничего, забей! Следующие пять дней прошли в непрерывных хлопотах. Наступило время весеннего учета кейп, и работы хватало что человеку, что киборгу. На шестой день Проша спохватился, зашел в ванную, потеребил шевелюру, превратившуюся в сальную мочалку — и решительно потянулся за машинкой. Три минуты спустя он растерянно смотрел то на кипу золотых кудряшек на полу, то на себя в зеркало. Он даже не думал, что у него такая маленькая голова! Киборг наклонился, зачем-то взял в руки упавший отдельно золотистый локон — а потом решительно сгреб всю груду и запихал ее в утилизатор. Увидев обритого киборга, Дмитрий Михалыч покатился со смеху. За два месяца Прохор успел изрядно подзагореть на весеннем солнышке, и теперь выглядел то ли как белый, нацепивший маску краснокожего, то ли как индеец, зачем-то натянувший на себя белый скальп. В любом случае, зрелище вышло фееричненькое. Заметив, что киборг надулся, человек перестал смеяться и хлопнул его по плечу. — Ладно, не обижайся, это я так! Скоро либо загоришь, либо обрастешь, и все будет нормально. Проша кивнул и заулыбался. Пожалуй ведь, он и в самом деле забавно выглядит сейчас... И только к вечеру киборг сообразил, что хозяин, оказывается, замечает, когда он дуется. — Ах ты, сволочь, птенца потащила! Прохор, шарахни-ка по ней камнем, только так, чтоб не прибить. Проша послушно наклонился, поднял камень и кинул его в тяжело поднимавшуюся с воды роху. Камень, ожидаемо, плюхнулся в воду, не долетев метров двух, и роха, нимало не напуганная, благополучно удалилась вместе с детенышем кейпы. — Эх ты! — укоризненно заметил Дмитрий Михалыч. — Вот настоящий DEX попал бы запросто! — Ну, я же не DEX, — напомнил ему Прохор. — Хотите, установлю соответствующий модуль, буду попадать. — Ну что ты каждый раз — «модуль», «модуль»! — возмутился егерь. — Модуль установить любой дурак может. Нет бы самому научиться стрелять там, или камни кидать. — А зачем? — удивился киборг. — Зачем тратить время, тратить силы, когда можно просто взять и скачать программу? Человек задумался. — Знаешь, — сказал он, помолчав, — разница есть. Только я ее сейчас сформулировать не могу. Мне подумать надо. — Хорошо, — кивнул киборг. Он не в первый раз получал такие ответы, и знал, что это хороший, годный ответ — главное, не забыть потом переспросить. Сперва он просто упражнялся кидать камни на дальность. По пятнадцать минут перед завтраком и после ужина. Убедившись, что максимальная дистанция броска достигнута, он начал учиться кидать камни в цель. Человек как будто бы не обращал внимания, но через неделю зашел посмотреть. Вдохновленный Проша поднапрягся — и десять пивных банок, выставленных на дистанции в пятьдесят метров, одна за другой со звоном покатились по земле. Дмитрий Михалыч одобрительно кивнул и прежде, чем Проша решил задать вопрос, сказал сам: — Вот, сообразил. Если ты поставишь себе этот свой модуль, ты прокачаешь только киборга. Получишь конкретные новые возможности, и все. Как в компьютерной игрушке. Проша кивнул — понял, мол. — А вот сейчас, — продолжал егерь, — ты прокачиваешь человека. Терпение, упорство, силу воли. То, чего у киборгов просто нету, да оно им и не нужно. А человеку нужно, что там ни говори. Даже в нашем благополучном двадцать третьем веке. Тем более на такой работенке, как у нас с тобой. Мало ли, пригодится... — Держи лодку, Прошка, лодку держи!!! Когда лодка опрокинулась, Проша просто растерялся. Программа требовала немедленно спасать хозяина. Чутье требовало немедленно выбраться на берег. И еще же лодка... Нормальный киборг не послушался бы. Безопасность хозяина приоритетнее приказа. Но он все-таки метнулся вплавь — и догнал лодку в бурном горном потоке, буквально за несколько метров до того, как она ухнула в пропасть. И только потом, выгребая против течения и волоча лодку за собой — перевернуть ее на плаву было нереально даже для киборга, — вернулся к валуну, на котором повис хозяин. — Лодку на берег! — выдавил Дмитрий Михалыч. — Потом за мной вернешься! — А как же... — заорал было Проша. — Лодку на берег! — перебил егерь тихо, но яростно. — Иначе пиздец обоим! На то, чтобы доволочь лодку до ближайшего места, где можно было выбраться на сушу, ушло сорок драгоценных секунд. На то, чтобы вернуться к валуну, потребовалось всего двадцать. Зато на то, чтобы вытащить из ледяной стремнины хозяина, потребовалось целых сто восемь секунд: человека нельзя было просто волочить за собой, предоставляя колотиться о камни. Разводить костер было уже некогда, да и не из чего. Прошка открыл гермомешок, вытащил спальник и втиснулся в него вместе с раздетым хозяином. Туда же отправились две из трех бывших с собой химических грелок — третью Прошка на всякий случай оставил на потом. Оказавшись в мешке, Прошка изо всех сил принялся растирать хозяину руки и все тело — температура воды в горной реке была чуть выше нуля. — Да ладно тебе... Да все уже... — бормотал егерь непослушными губами. — Главное, живы. И ты, главное, лодку спас. Хуй бы мы без нее через озеро переправились, а вокруг тут идти, сам знаешь... Наконец он затих. Отогрев хозяина, притих и Прошка. На него накатило осознание всего, что могло случиться и не случилось, и он невольно плотнее прижался к человеку — но тут же отстранился, чтобы Дмитрий Михалыч чего не подумал. Но хозяин сам облапил его и сунул руки ему под мышки. — Умница ты мой, — сказал он уже внятно, отогревшись. — Молодец. Был бы у меня человек в напарниках — пиздец бы обоим. Вон, ты и то морду себе как рассадил... Ладно, заживет. Он помолчал. — Слышь, Прохор, ты знаешь что? — сказал он. — Ты все-таки установи себе этот модуль, что для DEXа. Только модификацию бери «разведчик», армейские все эти примочки нам нахуй не нужны, там все больше про работу в бронескафе и обращение с тяжелым вооружением. А разведчика установи, пригодится. — Слушаюсь, хозяин! — бодро ответил Прохор. Человек хмыкнул. — Да ладно тебе. Ну какой я тебе хозяин? — Настоящий! — улыбаясь во весь рот, ответил Прошка.