"Без десяти одиннадцать"

Иногда Кёко становилась очень серьезной и задавала бестактные и неудобные вопросы. Это всегда выглядело очень странно: сначала она носится как угорелая, мучает Дэнске, а потом внезапно останавливается, как сломанная, и спрашивает: - Ясако, а ты помнишь папу? Ясако вздрагивала от таких вопросов. Она одновременно чувствовала неловкость, растерянность и раздражение: ну что за дурацкие вопросы, почему так внезапно? - Почему ты спрашиваешь, Кёко? – отвечала она и тут же добавляла фальшивым уверенным голосом: - Конечно, помню. Осторожно, ты сейчас Дэнске задушишь! - А какой он? – не унималась Кёко, ещё крепче сжимая в своих детских объятиях несчастного пёсика. Как по волшебству, рядом оказывалась мама и отвлекала сестрёнку то внезапным подарком, то раздраженным упрёком, то ещё чем-нибудь. А вот Ясако после этого всегда ходила мрачная и задумчивая. Какой их папа?.. Естественно, она помнит это! Он… проклятье, где же он работал? Он носил очки или нет? Наверное, носил, ведь у Ясако слабое зрение не от мамы же… Что он любил есть? Смотрел ли телевизор? Наверное, Кёко задавалась такими же вопросами, раз спрашивала о нём. И всякий раз Ясако не хватало духу ей ответить, что совсем не помнит, как он выглядит. Хотя, как она узнала от Фумиэ, так было и с остальными детьми в городе. О родителях никто не спрашивал, их не видели даже в гостях у одноклассников, а некоторые из детей даже не могли вспомнить, где их предки работают. - В префектуре Окинава, насколько помню, - неуверенно отвечал Гачагири, почесывая голову. Затем он неожиданно злился и начинал кричать: - А ты нафига спрашиваешь! Пошла вон отсюда! И его можно понять, утешала себя Ясако, стараясь заглушить обиду разумными доводами. Что за глупые вопросы, в самом деле. Разве не видела она папу Дайичи и маму Фумиэ? Разве не общалась с Мега-ба и не видела других семей в городе? Разве не знает, что у Исако папа – лидер компании, производящей очки? Как будто бы ей не хватает остальных таинственных происшествий, непременно надо придумать новые! И всё-таки, почему она ничего не помнит о своём отце? И снова Харакава просыпался с криком, слезами на глазах и бьющимся в ушах пульсом. Снова не мог пошевелиться или вздохнуть, а его тётя, невыспавшаяся, испуганная, с растерянной решимостью в глазах вводила ему лекарство, а затем сидела у кровати, гладила по голове и механически повторяла: «Это не может так продолжаться. Я заберу у тебя очки, завтра же. Надо заботиться о себе, слышишь?». Конечно, Харакава её слышал. Но вот с восприятием сказанного всё обстояло куда сложней. Ему снова снилась Канна. Он шёл за ней, на тот проклятый перекрёсток, пытался остановить, кричал ей, чтобы она не смела идти за Митико-тян, а Канна вновь и вновь от него убегала. Почему убегала? Она ведь была обижена на него… Но разве после этого убегают с криками? Девчонки, конечно, странные, но не настолько же… Хотя он, конечно, ублюдок и полная мразь. Столько ужасного ей тогда наговорил. Неудивительно, что Канна требовала её оставить и более не преследовать. Как ни странно, но эта мысль успокаивала Кеничи. Дыхание становилось ровным, глаза снова смыкались и их не щипало от безостановочно льющихся слёз, Харакава слушал наставления тёти и думал о том, что если бы он тогда не был такой паскудой… Это из-за его слов Канна теперь плачет и мучается на том перекрёстке, и не может никак уйти в свой мир? Но разве девочки говорят тем, кто их обидел, что их не существует? И почему его сны так часто кончаются болью от удара об землю и визгом шин прямо над ухом? Палата брата больше похожа на гробницу. Отвратительные впечатления, а особенно когда на двери – сразу две цифры 4 подряд. Не то чтобы Исако суеверная, нет, просто это дико бесит. Папа, конечно, что-то промычал о том, что-де остальные этажи у них под реанимацию, родовое отделение и всё такое, а критических больных они держат только на четвёртом этаже четвёртого корпуса, но любой понимал, что это дикий бред и наверняка причина в халатности оборудования или типа того. Хотя Исако к этому привыкла. Взрослые ведь всегда врут. Например, папа. «Папа, папа, когда выздоровеет Но-чан?» - «Скоро, милая, скоро» - «Папа, папа, но прошло уже столько лет! Это очки его поглотили, я знаю, это всё из-за очков!» - «О, милая, это глупости!». Ну, конечно, не совсем так, даже будучи маленькой Исако никогда не срывалась на детский лепет, но суть их разговоров с отцом была точно такой же. Конечно, это очки. И этот проход, куда брат ушёл и затем не вернулся. Она старалась приходить к нему каждый день; иногда была слишком занята поисками битов и кодов, и тогда Исако пропускала какие-то дни, но тем не менее. Она гладила стекло и представляла, как касается руки Но-чана: должно быть, его рука ужасно слабая, можно сломать одним достаточно сильным нажатием пальцев… Конечно, он так долго лежит – откуда ему набираться сил на выздоровление? Ничего, скоро Исако вытащит его оттуда. Скоро она его спасёт. Неожиданно вспомнилась Ясако, и руки сами собой сжались в кулаки. Эта тупица рассказывала, что видела некий сон, будто бы Но-чан плакал в каком-то храме и просил духов, чтобы призраки его семьи перестали его преследовать… Чушь какая-то! Да что она вообще несёт?! Эта Ясако такая же, как взрослые, а все они одинаковые. Перестань носиться с кибер-веществом, Юко-чан, хватит лезть в дырки пространства, не смей совершать вылазки в ту сторону, это преступление… Для них всё, на что они не способны, преступление. А Исако слишком далеко зашла, чтобы останавливаться. И она не остановится. По ночам Денпе становится особенно тоскливо. Говорят, что всем так, но какое дело до всех, когда плохо тебе самому? Так говорил Дайичи. Денпа, правда, с ним не очень согласился, ему и когда плохо есть дело до других, но сейчас, в полном одиночестве, он мог погрузиться в размышления и даже немного поплакать – пока никто не видит. Он скучал по Плезио. Очень сильно. Так сильно, что порой хотелось пойти за ним вслед – нет, конечно, Денпа ничего подобного бы не сделал, он всё-таки с головой своей хоть немного дружит… Но ведь это всегда грустно, когда умирает друг. Кеничи вон до сих пор в себя не пришёл, после того случая с Канной – кстати, а как она выглядела?.. Так стыдно, в одном классе учились, а не помнит. Надо потом будет у Дайичи про неё спросить… Хотя зачем, всё равно отшутится как-нибудь глупо и ничего не скажет. Сколько раз уже такое было. А Плезио жалко. Очень жалко. Денпа много раз приходил к тому месту и с ненавистью смотрел на стройку. Люди, глупые люди уничтожают всё вокруг себя! А всё для чего? Для торгового центра очередного? Если бы не они, если бы не эта стройка, то Плезио, возможно, был жив! Негодяи! Денпа так ненавидел это место, что иногда шел наперекор своим принципам и приходил туда ночью, хотя мог бы спать в это время. Он порой видел там какие-то тени, которые были больше похожи на жителей кибер-пространства, чем на рабочих стройки… да и вообще, честно говоря, Денпа не помнил, чтобы там хоть кто-нибудь работал. То есть машины стояли, звук шёл, ямы вон вырыты… но были ли там люди? Хоть один человек в рабочей форме? Денпа не помнил этого. Зато порой ему становилось нехорошо – как при контакте с нелегалами: мальчику закладывало уши, голова начинала кружиться, в душе было страшно и горько одновременно, а ещё он слышал крики, что-то вроде «Призрак, я видел призрака!». Призрак? Какого призрака, Денпу, что ли? Конечно, он никому об этом не рассказывал. Даже Ясако, хотя она очень хорошая (и даже немного нравилась Денпе). Просто, ну… это было слишком странно, чтобы об этом кому-то рассказывать. Мол, я прихожу на стройку почти что каждую ночь, мне становится очень нехорошо, я слышу странные крики и убегаю в слезах домой. Глупость какая-то, а не история. А крики… да мало ли что могут кричать нелегалы. Говорят, это они считают живых людей призраками, а не наоборот. Дайичи показывал эту статью из какого-то левого форума и долго смеялся над ней; да уж, и правда глупость какая-то. Ещё давайте в мета-чип поверим. Такого же не бывает, правда?